Один на один с Севером, стр. 28
Глава V. Спасение
12 апреля
Ясно. Временами облачно. Температура воздуха — минус 18–20 градусов. Ветер северо-восточный. Сила ветра — восемь баллов.
В путь отправился в половине девятого. Через час наткнулся на трещину. Это уже третья трещина за время моего путешествия. На этот раз она достигала не менее пяти метров ширины. Черная гладь воды была примерно на полтора метра ниже поверхности льда. Конца ее не было видно: она убегала куда-то вдаль в северо-северо-восточном направлении. Две первые трещины мне попались еще в самом начале — на десятый день пути. Они не были очень широкими — всего каких-нибудь полтора метра, и собаки без труда переправились через них, только передняя пятерка слегка замочила лапы.
Теперь по ширине трещина была больше длины нарт на целый метр. Ее можно было разве что перелететь по воздуху, но у меня крыльев не было… Среди торосов я чувствовал себя хозяином положения, поскольку в моих силах было прорубить себе дорогу. Столкнувшись же с трещиной, которую, как казалось, невозможно было преодолеть, я пришел в смятение. Меня охватил страх…
Однако рано предаваться отчаянию. Я беру себя в руки, и, по мере того как овладеваю собой, в голову приходят здравые мысли: «Трещина есть трещина, она не может быть все время одинаковой по ширине. Надо поискать более узкое место».
Так я и делаю. Постояв некоторое время в раздумье над этой зловещей гладью, окутанной паром, я отправляюсь на разведку. Иду вдоль трещины. И через некоторое время мое предположение оправдывайся. Трещина зигзагообразно изгибается и становий я уже. Вот уже ее ширина не более двух метров. Вот здесь и можно будет переправиться.
Да, не часто случается такая удача, не всегда так быстро сбываются надежды. Но на будущее решаю при встрече с таким препятствием не падать духом: из любого положения должен быть выход.
Возвращаюсь к собакам. Прорубаю проход прямо к месту переправы через скопления огромных торосов. При виде некоторых из них у меня захватывает дух. Порой это трехметровые сооружения в форме четырехгранников. Когда проход готов, направляю по нему собак, а сам, выбрав наиболее эффектный ракурс, снимаю всю упряжку на пленку.
И вот мы подходим к намеченному месту перепри вы, но — о ужас! — ее больше не существует. Трещина разошлась на ширину более трех метров. Если бы собаки были без груза, возможно, им и удалось бы перепрыгнуть на другую сторону. Но не могло быть и речи о переправе с нартами: для этого трещина была слишком большой. При ширине в два метра переправа еще возможна. Для этого мне нужно было бы сначала переправить собак, а затем самому подтолкнуть сзади нарты таким образом, чтобы их передняя часть приподнялась и перевалила на другую сторону. После этого достаточно дружного и сильного рывка собак, чтобы нарты, на секунду поднявшись в воздух, оказались целиком на противоположной стороне.
Теперь же, когда разлом увеличился до трех с лишним метров, можно было рассчитывать лишь на то, чтобы перетащить только переднюю часть нарт. Та часть полозьев, которая опирается на обе стороны трещины, слишком мала — не более полуметра, а этого не хватит, чтобы собаки могли взять разгон и перетащить противоположный конец нарт. Он непременно окажется в воде.
Все случилось за какие-нибудь 20 минут, пока я возвращался к упряжке. Меня еще раз поразила скорость перемещения льдов.
С обоих краев трещины поверхность воды буквально на глазах начинает затягиваться тонкой пленкой льда. Самая середина скрыта в клубах пара, чем-то напоминающих испарения искусственного льда.
Бывает же так! Досада охватывает меня. Не займись я фотографированием, давно был бы уже на другой стороне. Стоило только немного зазеваться, как тут же поплатился за это.
Ну да делать нечего. Опять надо начинать все с самого начала. Вновь отправляюсь на разведку. Трещина все расширяется: вот ширина ее уже достигла шести-семи метров. На поверхности появляются отдельные льдины. Может быть, перебраться по ним, как по камням переходят через ручей? Или соединить их между собой и сделать нечто вроде моста до другого берега? Но как именно это сделать, я себе не представлял. Первое, что пришло в голову, — это попытаться чем-нибудь передвигать льдины. Но чем? Даже длинный шест вряд ли помог бы здесь. Но и его у меня не было. Была подпорка от палатки длиной всего два метра, да к тому же она слишком тонкая и непрочная для этой цели. Отправляясь в путь, я прихватил с собой длинный шест из стекловолокна — вот он, пожалуй, подошел бы, но и тут я поступил непредусмотрительно — выбросил его где-то по дороге. Впрочем, не уверен, что, пользуясь таким способом перехода, я очень скоро не оказался бы в воде…
Решения не было. Между тем такая задержка в моем продвижении означала, что я вряд ли успею добраться до 87-й параллели к 14 апреля, когда намечено прибытие самолета с очередной партией снаряжения. Впадаю в уныние.
Трещина между тем как будто назло все увеличивается. Но не ждать же, пока она сама замерзнет! Для того чтобы новый лед смог выдержать вес нарт, надо ждать целые сутки, а если не будет сильного мороза, то и больше. Температура воздуха, до сих пор довольно низкая, начинает повышаться, и теперь, думаю, уже около минус 20 градусов. Так что куда там сутки! Это было бы еще хорошо.
Между тем мое отставание от намеченного плана вот-вот достигнет 50 километров. Итак, ждать, пока замерзнет трещина, я не могу. Отправляюсь в путь, изменив курс немного к востоку и решая до поры до времени двигаться вдоль трещины. Это не совсем нужное направление, но все-таки я иду на север.
Через полчаса пути на поверхности воды появилось скопление довольно крупных — площадью не менее чем полтора квадратных метра — и мощных по толщине льдин. Это был участок трещины, где ее ширина достигала пяти метров. Расстояния между льдинами были небольшие, и, скалывая лед с ближнего края трещины, я заполняю им эти пространства. Понадобился какой-нибудь час такой работы, чтобы я смог благополучно переправить упряжку с нартами на другую сторону.
Вновь забрезжила надежда успеть дойти до 87-й параллели к 14 апреля. Но радость моя была преждевременной. Не пройдя и километра, вновь натыкаюсь на трещину на этот раз шириной около 10 метров.
Новый удар. На этот раз я встретил его во всеоружии и, не колеблясь, свернул к востоку. Злость поднималась у меня в груди, когда я изредка бросал взгляды в сторону трещины.
Тут я попал в зону торосов и, петляя среди них, стал то приближаться к ней, то вновь отходить в сторону. Взобравшись на ближайшую ледяную пятиметровую глыбу, я решил посмотреть, что ждет меня впереди. На противоположной стороне трещины простиралось ровное ледяное поле. А сама трещина начала быстро покрываться льдом, пар больше не поднимался из ее недр. Видно было, как с обоих краев на середину постепенно наступает лед, от этого середина топорщится и вздыбливается. Природа Арктики, лишенная всего живого, между тем не мертва. Она то вздыхает украдкой, то вдруг начинает бурную деятельность. Эта деятельность грандиозна. Гляжу на проплывающие мимо льдины, и меня охватывает необъяснимое волнение.
Похоже, что за оставшиеся полдня трещина замерзнет и закроется совсем; казалось, что она сама, прилагая все усилия, стремится к этому. Но мне жаль и этих полдня, и я иду дальше вдоль трещины. Вдруг снова попадается такое же место, как и раньше, — скопление на воде ледяных блоков. Ширина трещины здесь восемь метров, что почти в два раза больше, чем тогда. Но я хочу еще раз попробовать построить понтон изо льда. Крошу лед у края и заполняю им пространства между льдинами. Попадая в воду, куски льда быстро группируются, смерзаются друг с другом и с плавающими льдинами. Через два часа «понтон» готов. Делаю пошире въезд на него с моего края и вот уже скалываю лед с противоположной стены трещины. Ширина моста — один метр, как раз столько, сколько нужно, чтобы могли пройти нарты.
Осматриваю свое сооружение и решаю подровнять его сверху. И все же на поверхности остается множество неровностей: лед есть лед. Нарты могут соскользнуть вниз, если дать собакам тянуть их самим, без моего руководства. Но если встать впереди и направлять собак, тогда нельзя будет придерживать нарты сзади. Как жаль, что я не могу раздвоиться! В конце концов я все-таки решаю встать сзади, чтобы придерживать нарты за рукоятку.