Тайна Муромской чащи, стр. 24
– Да-да, – повторил Калина Калиныч, радуясь в душе тому впечатлению, какое произвела на Митю его необыкновенно мудрая выдумка, – превращу вас в зайцев, посажу в корзинку, – неизвестно откуда и неизвестно как, но в руках у него появилась небольшая плетеная корзинка с ручкой посередине, – и вперед, в Светлогорск!
Митя хотел возразить, но не успел. Калина Калиныч беззвучно пошевелил губами, и Митя вдруг почувствовал, как ноги его подкосились, и он упал на платформу, еле успев вытянуть руки. Секунду он ошалело рассматривал асфальт под своим носом, а когда чуть приподнял глаза, то с удивлением увидел возле себя большого рыжеватого зайца с раскосыми и озорными, как у Шустрика, глазами. Заяц подмигнул Мите левым глазом и лениво прыгнул в стоявшую на платформе корзинку.
– Вот вам морковка, – раздался у Мити над головой голос Калины Калиныча.
Огромная рука деда Калины нырнула в корзинку и бережно положила туда несколько свежих и аппетитных морковок. И Мите вдруг так захотелось похрумкать морковки, что ноги его, а точнее, мягкие заячьи лапы сами собой оттолкнулись от черного асфальта и опустились в корзину, рядом с неунывающим Шустриком.
– Так-то, ребятки, будет лучше, – сказал, нагибаясь над корзиной, счастливый обладатель единственного билета, – ночку подремлете в заячьем облике, а утром я вас расколдую.
Говоря эти слова, Калина Калиныч на всякий случай перевязал верх корзины своим веревочным пояском: крест-накрест, несколько раз. После чего прислушался, уловил дружное похрумкивание и сопение двух дружков, улыбнулся, и, взяв корзину в руку, стал терпеливо дожидаться страшного чудовища по имени «Поезд».
Глава сороковая
Чудовище прибыло без опоздания: минута в минуту. Словно чувствуя присутствие на платформе станции Ворожейкино родственную нечистую силу, чудовище еще издали приветственно загудело и стало сбавлять ход, пока не остановилось возле Калины Калиныча.
Проводник Чайников, выглянув в окно и увидев одинокого пассажира с корзинкой в руках, выскочил в тамбур и открыл дверь.
– Поскорее, гражданин, сейчас отправляемся!
Чайников протянул руку, желая взять у старичка-пассажира корзинку и тем самым облегчить ему посадку в вагон, но упрямый дед в старомодных лаптях и рубахе-косоворотке еще крепче вцепился в свою корзину и стал карабкаться по неудобным и высоким ступенькам вверх самостоятельно.
Вышла из вокзальчика поглядеть в последний раз на любопытного старичка с двумя мальчишками ворожейкинская кассирша.
– А где мальчики? – протянула она удивленно, увидев, что старик садится в вагон один.
– Нет мальчиков, – ответил сердито Калина Калиныч, достигнув с трудом заветного тамбура.
Проводник Чайников заглянул в корзинку и засмеялся:
– Нет мальчиков, зато зайчики есть!
И, любезно открыв перед старым лешаком дверь в вагон, пригласил:
– Прошу! Есть свободная нижняя полка. Берегу специально для престарелых и пассажиров с детьми.
– Для нас, выходит? – переспросил странный старичок проводника и почему-то при этом кивнул на корзинку, – ну, спасибо.
Чайников закрыл наружную дверь, затем входную в салон и провел Калину Калиныча к свободной полке.
– Вот, пожалуйста! – сказал он и, дождавшись когда старичок усядется, бережно поставив рядом с собой корзину, спросил: – Вам куда?
– В Светлогорск, – ответил Калина Калиныч услужливому проводнику и протянул билет.
Услышав, что странный пассажир едет в Светлогорск, Чайников очень обрадовался:
– В Светлогорск?! Ну, тогда можете спать спокойно! Светлогорск – станция конечная, ее не проспите.
И он, кивнув на прощанье Калине Калинычу головой, ушел в свое служебное купе.
На противоположной от деда Калины лавке сидел большой грузный мужчина лет сорока пяти. Казалось, что мужчина спал, однако старый леший чувствовал на себе его цепкий взгляд из-под полуприкрытых век.
«Нехороший мне сосед достался, ох, нехороший… – подумал о нем Калина Калиныч, – притворяться любит…»
Состав дернулся, и мимо окна поплыли редкие станционные огоньки. Калина Калиныч нагнулся над корзиной и прошептал:
– Ну, ребята, кажется, поехали… Спите пока, и я вздремну.
Но Митя и Шустрик, не дожидаясь его приглашения, уже давным-давно спали. Калина Калиныч придвинулся поближе в угол, прислонился к стенке, и вскоре непритворный храп раздался в их купе. Мужчина, сидевший напротив, раздраженно выпрямился, посмотрел по сторонам и, увидев, что все вокруг спят, быстро пересел на лавку к Калине Калинычу. В купе было темно, однако мужчина разглядел на дне корзинки двух рыжеватых зайцев.
«Мне на следующей станции сходить, а такое жаркое дальше поедет…» – подумал он горько и еще раз воровски осмотрелся по сторонам. Все спали… Рука сама собой потянулась к корзине, вцепилась в плетеную ручку. «Лишь бы успеть сойти, – думал жулик, приподнимаясь медленно с лавки, – сойду, а там поминай как звали! Не один леший этих зайцев не отыщет».
Мужчина встал и, крепко держа обеими руками корзину, на цыпочках двинулся в соседний вагон. Дверь в тамбур скрипнула, и вор исчез. Калина Калиныч сонно почмокал губами, поуютней прижался щекой к вагонной стенке и принялся рассматривать второй увлекательный сон. В вагоне было темно, пахло сырой древесиной и плесенью, и все это напоминало старому лешаку родной и любимый трухлявый пень. Калина Калиныч спал и даже не чувствовал мерного покачивания вагона на стыках рельс и судорожного подергивания состава во время частых и коротких остановок. А поезд мчался сквозь тьму, унося его все ближе и ближе к Светлогорску и все дальше и дальше от несчастных и заколдованных Мити и Шустрика.
Глава сорок первая
Они проснулись от яркого электрического света и громких незнакомых голосов. Разговаривали двое: мужчина и женщина.
– Насть, а Насть! – звал мужской голос, – гляди, что я достал!
По полу зашлепали чьи-то босые ноги, и вскоре над Митей и Шустриком показалась женская голова, вся утыканная металлическими трубками.
– Аркашенька! – радостно пропищала голова. – Золотце ты мое! И как только ты догадался их купить?!
Митя и Шустрик навострили уши: не может такого быть, чтобы Калина Калиныч их продал!
Но мужчина честно признался и тем самым развеял все сомнения:
– А я не покупал их. Дед какой-то в вагоне корзину оставил. А я и того… взял.
«Врет, – подумал Шустрик, – не мог дедушка нас оставить.»
Не поверил мужчине и Митя. Он привстал на задние лапы и высунул нос из корзины, желая получше рассмотреть обманщика и вора, а заодно и место, где он находился теперь вместе с Шустриком.
– Гляди, какой любопытный! – показала жена мужу на торчащий из корзины заячий нос. И вдруг предложила: – Давай зажарим его! У Коленьки как раз именины.
Услышав эти слова, Митя без сил плюхнулся на дно корзины, а Шустрик подумал: «Надо расколдовываться, а то поздно будет…»
Но как ни старался Шустрик, какие только волшебные слова не произносил, у него ничего не получалось. Слишком хорошо умел колдовать Калина Калиныч! Снять его заклятье мог только такой же чародей, как он сам, а Шустрик… Шустрик был бессилен!
Меж тем хозяин дома, обдумав предложение жены приготовить жаркое, произнес не совсем уверенно:
– Ну что ж, зажарить можно… Только ведь у нас кабанчик в чуланчике лежит?
– А шкурки на шапку! – Хозяйка упорно добивалась своего, и Митя с Шустриком чувствовали, что уже не жар, а ледяной холод обдает их от лап до хвоста. – У Коленьки как раз нет новой шапки!
Хозяин, казалось, не спорил с женой, а соглашался, однако вывод у него получался совсем другой.
– Да, шапку Николаю надо, растет парень. И шкурки хороши, не мешало бы сшить… Только я этих зайцев лучше Вырубалкину, завскладом нашему, отнесу. В подарок.
– В подарок?! – Хозяйка ахнула и подавилась. Несколько секунд было тихо, но вот голос ее снова прорезался: – В подарок?! Этому ироду!?