Первый раз, стр. 53
А я, словно загипнотизированная, смотрела на шевелящийся пол тоннеля. И не только пол: серые тени скользили даже по стенам, периодически падая на головы своих соплеменников.
Вспыхнуло пламя импровизированного огнемета, передний край крысиной армии с визгом заметался, спасаясь от смерти. Но сзади напирали. Крысы перетекли через обугленные тушки менее удачливых родичей и устремились к нам.
– Бежим! – скомандовала Саша и стремительно понеслась в глубь тоннеля, бросив свой мешок.
Уговаривать меня не пришлось, я – в определенные моменты жизни – дама очень послушная. Подчиняюсь беспрекословно. Что я и сделала.
Саша бежала быстро, очень быстро, при этом умудряясь освещать дорогу впереди себя. Крылья ей приделали, что ли? Ну не может человек через две недели после страшной аварии так носиться!
Я, во всяком случае, не могла. И отставала все больше и больше, а свет фонаря уходил все дальше и дальше.
– Сашка, постой, я не успеваю! – задыхаясь, выкрикнула я.
– Не могу! Я уже один раз спасла тебя, и видишь, что получилось!
– Но крысы уже почти рядом, Сашка!
– Надеюсь, ты или твое тело сможете задержать их, чтобы я смогла убежать! Долг платежом красен! – издевательски прокричало эхо под сводами тоннеля.
А потом ко мне пришла боль…
Глава 42
Сил на крик у меня не осталось, из груди вырывался лишь хриплый стон. Я ожесточенно топтала шевелящийся ковер, но это были судороги отчаяния. Плотные джинсы ослабляли укусы, но одновременно служили замечательной лестницей для цепких лапок хвостатой гнуси. Будоражащий запах свежей крови, выпущенной на волю их острыми зубами, сводил крыс с ума. Серая волна поднималась все выше, боль становилась просто невыносимой. Сознание мое постепенно меркло.
И вдруг… Словно ударная волна прокатилась по подземелью. Только какая-то странная волна – беззвучная, от которой лишь заныли мои зубы и нервно завибрировали барабанные перепонки. Зато крыс она просто смела и унесла за собой, словно мусор.
Минута – и я осталась одна в пустом тоннеле, растерянно глядя вслед отступившей смерти. Бойцы ее армии, дико вереща и злобно кусая самых нерасторопных, мгновенно перегруппировались и исчезли в глубине подземелья.
Никогда в жизни я еще не испытывала такой горячей, такой искренней благодарности к Центральному Разведывательному Управлению Соединенных Штатов Америки! Собственно, я к этой организации вообще никаких чувств не испытывала, как-то не пересекались наши интересы ни разу. Ура хозяйственной службе ЦРУ! Да здравствуют передовые технологии в борьбе с грызунами и прочей нечистью! С праздником, дорогие товарищи!
Как это – с каким? Сегодня день спасения меня!
Я обессиленно сползла по стене на пол. Укусы болели страшно, кровь не останавливалась. Темнота положила мягкую ладонь мне на веки, шепотом уговаривая меня не сопротивляться, закрыть глаза и отдохнуть. Ну, давай же, давай, засыпай, там, за гранью бытия, очень хорошо, ты скоро увидишь, тебе понравится! Сладкий, вечный покой…
Я уже почти ушла туда, куда так настойчиво тянула меня тьма. Но только почти. Рядом вдруг появился Лешка, присел на корточки и укоризненно покачал головой:
– Тебе не стыдно, хомка? А как же я? Ты подумала обо мне? А наша малышка? Мы ведь так ждали ее! И ты не позволишь ей появиться на свет?!
– Какая еще малышка, о чем ты? – вяло отмахнулась я. – Леша, у меня нет больше сил, прости. Я люблю тебя…
– Не смей, слышишь! – Лешка довольно-таки ощутимо встряхнул меня за плечи, одновременно по моему телу прошел странный импульс, источник которого находился ниже солнечного сплетения.
Возмущенный импульс, надо сказать, созвучный настроению отца.
Отца?!! Господи, но… Разве… Ведь два года… Врачи… Как же…
Ну, здравствуй, солнышко! Извини свою глупую маму, которая не сразу сообразила, что ты у нее уже есть. Вернее, у нас с твоим папой. Ты не волнуйся, родная, теперь все будет хорошо. Мы выберемся, я не дам тебе погибнуть!
Я открыла глаза и с удивлением обнаружила, что мрак опять начал сдавать свои позиции, становясь все прозрачнее и светлее. Понятно. Возвращается Саша. Брошенные вещи, видимо, ей понадобились.
Опираясь рукой о стену, я с трудом поднялась и побрела в сторону приближавшегося источника света. Электрический кабель был виден хорошо, надо постараться пройти побольше. Пока моя бывшая подруга сходит за своей торбой и вернется.
– Молодец, уцелела, – деловито кивнула мне Саша, проходя мимо. – Я рада. Подожди меня здесь, я скоро вернусь. У меня в мешке есть бинт и лекарство, надо обработать твои раны.
И она исчезла за поворотом тоннеля. Но отсвет фонаря помогал мне не терять правильное направление, и я упрямо шла вперед, медленно, преодолевая мучительную боль, пачкая кровью пол, но шла. Ползла. Передвигалась.
Свет опять приблизился.
– Ну и что за демонстрацию ты устроила? – Саша положила руку мне на плечо.
Я стряхнула ее руку и, стиснув зубы, молча поползла дальше. Саша усмехнулась и, цепко ухватив меня за предплечье, силой усадила на пол. Я слабо трепыхалась, пытаясь снова встать, но Саша, совершенно не обращая на это внимания, занялась моими ранами. Она срезала изорванные и окровавленные штанины, превратив джинсы в шорты, затем аккуратно промыла следы укусов какой-то шипучей гадостью, обработала мазью и ловко перебинтовала. Мне стало ощутимо легче, боль утихла.
Саша удовлетворенно посмотрела на результат своих усилий, затем протянула мне руку:
– Давай, Лощинина, вставай! Теперь ты и до Клатовы дотянешь. Сейчас только стимулятор тебе вколю, и ты побежишь впереди меня, – в другой руке она держала шприц-тюбик.
– Спасибо за заботу, Голубовская, но стимулятор мне не нужен. Так дойду, – я, не обращая внимания на протянутую руку, поднялась самостоятельно, пусть и с трудом.
– Так ты будешь идти очень медленно.
– А тебе какая разница? – я удивленно подняла брови. – У тебя ведь есть своя цель, высокая миссия, осуществлению которой я чуть было не помешала. Не смею вас больше задерживать, мадам!
– Слушай, Лощинина, не делай из меня монстра, ладно? Когда я вижу смысл в оказании помощи, я ее оказываю, – Саша терпеливо смотрела на меня, словно на несмышленыша, которому приходится объяснять очевидные вещи. – Но когда моя помощь не только бессмысленна, но и вредна лично для меня – выбор очевиден. Зачем мне погибать из чувства солидарности, а? Это же глупо, согласись.
– Да, глупо, ты права, – я, стараясь не смотреть на бывшую подругу, заковыляла по тоннелю.
– Разумеется, права, и сарказм тут неуместен, – сухо ответила та.
Она пыталась поддержать меня под руку, но я отказалась от ее помощи. Пожав плечами, Саша покомпактнее уложила вещи, оставив две маленькие бутылочки с минералкой.
Только сейчас я поняла, как хочу пить! Во рту гоняла перекати-поле пустыня Кара-Кум, но мне почему-то совсем не хотелось поселить там двух крашеных блондинок-подушечек жвачки в пропотевших белых гольфах. Не уверена я в составе жидкости, которой они обычно поливают ротик при засухе. А вот стреляющей пузырьками минералки мне хотелось невыносимо.
Вероятно, все это отразилось на моем потерявшем всякую выдержку лице. Саша протянула мне одну из бутылочек:
– На, пей. И не вздумай выдрючиваться, изображая гордую неприступность. Иначе ты просто не дойдешь. А тащить на себе человека, который пострадал из-за собственного упрямства, я не собираюсь.
– Это я уже поняла.
Если честно, я и не думала отказываться, вода ведь была необходима не только мне.
Бутылочка закончилась на удивление быстро. Казалось, что там была та самая живая вода из сказок. Во всяком случае, на меня она подействовала самым благотворным образом, я смогла теперь не еле-еле ползти, а идти вполне уверенно. Хоть и не очень быстро.
Саша шла первой, освещая дорогу. Разговаривать мне не хотелось, мучительно размышлять над причиной столь разительной перемены, произошедшей с моей бывшей подругой, – тоже. Шагавшая впереди женщина мало напоминала теперь хрупкую, нежную бабочку. Если только стальную бабочку.