Первый раз, стр. 2

Разыгравшееся чувство юмора резко затормозило, издало неразборчивый вяк и булькнуло кверху лапками в моментально разжижившийся мозг. Да что же это такое сегодня, а?! Люди из Санкт-Петербурга решили меня окончательно убедить в моей же умственной неполноценности? Привожу сей шедевр дословно: «Мужская строгая требовательность к себе, собранность, подтянутость, ответственность в откровенности и проницательности с творчеством на «мах» ищет единство духа только Девичьей Чести в красивой, симпатичной, высокой с работоспособностью создать до виртуозности, не гнушаясь бытовым. Далее зависит от самой. Фотография обязательна – не скрыть содержание. Честность, если нужен ответ. Желательно провинция. Сам из Санкт-Петербурга, но в деревне. Созерцать лес в утешения и покой». (Орфография и пунктуация сохранены.)

Всхлипнул и разрыдался телефон. Я взяла трубку:

– Да, слушаю.

– Добрый день. Будьте, добры, пригласите, пожалуйста, Анну Майорову.

– День, конечно, добрый, но выполнить вашу просьбу я не могу, – улыбнулась я.

– Почему? – безупречно-вежливый женский голос превратился в растерянный. – Я ошиблась номером? Извините, пожалуйста.

– Эй-эй, Сашка, не вздумай трубку бросать! – заторопилась я. – Ты что, чучундра, какая я тебе Майорова, я по-прежнему Лощинина, забыла?

– Ой, Анетка, это ты, – рассмеялась моя собеседница. – А я тебя и не узнала, ты таким басом говоришь! Я думала, это ваша Катерина трубку взяла.

– Ничего и не басом, – возмутилась я, – а с очень даже эротичной хрипотцой, приобретенной в результате неравной борьбы с гриппом.

– Наш сантехник Коляныч с такой же эротичной хрипотцой обычно бутылку водки вымогает, без которой кран от протечек, по его словам, не избавится ни за что, – хихикнули в трубке.

– Вот чего-чего, а чуткости и поддержки от тебя не дождешься, Александра Игоревна. А ведь ты мать! – пафосно завыла я. – Причем двоих детей мать! И должна свою материнскую нежность и ласку распространять вокруг себя концентрическими волнами, дабы все, попадающие в зону их действия, ощущали себя защищенными и любимыми. Твоими птенчиками, твоими…

– Вижу, я не вовремя, ты совсем плоха, деточка, – нарочито заботливо прокудахтала Саша. – А позови-ка ты к телефону Катерину, я ей пару материнских рецептов продиктую, как тебя лечить. Там есть такие миленькие ингредиенты, как медвежья желчь, барсучий жир, сушеные летучие мыши, кровь сорокалетних мужчин-девственников…

– Нет!!! Только не это! Я все поняла, больше не буду!

– То-то же.

– А что у тебя слышно? Ушла в глухое подполье, месяц на связь не выходила. Мобильный выключен, по домашнему телефону пару раз звонила – застать не могу. Я просила Славку передать, чтобы ты проявилась, но от тебя ни ответа, ни привета. Твой сынуля ничего тебе не передавал? – спросила я.

– Да он передавал, – тяжело вздохнула Саша, – просто… Понимаешь, такая ситуация сложилась, что я даже и не знаю. По телефону как-то…

– Так, понятно. Пан Голубовский резвится?

– В общем, да.

Глава 2

С Сашей Голубовской я познакомилась относительно недавно, где-то с полгода тому назад. Лешка собирался на гастроли по Белоруссии, а мне давно хотелось побывать в этой стране. Уж очень противоречивые мнения слышала я о бывшей советской республике, дровишки в костер моего любопытства подбрасывались постоянно.

Стояло лето, первое наше спокойное лето. Два предыдущих были совершенно безумными, и тем ценнее казались мгновения релакса и покоя. Хотя, со стороны, круговерть нашей жизни спокойной ну никак назвать нельзя: у Лешки постоянные концерты, поездки; и я тоже не бездельничала, наладила контакты с парочкой гламурных журналов. Но мы были вместе, и ни одна тучка не выплясывала тарантеллу на нашем небосклоне. Поскольку я публиковалась под своей фамилией, а для широкой публики наш союз с Лешкой по-прежнему оставался тайной, особого ажиотажа вокруг моих материалов не было.

В общем, прошлое лето начиналось великолепной погодой, а также встречей с Таньским (как я ее зову) и ее семьей. Кто такая Таньский? Моя лучшая подруга, еще со школьных времен. Таньский теперь – мама двух очаровательных малышей, живет в Швейцарии. [2] Ее муж, Хали Салим, наследник многомиллионного состояния, впервые после рождения двойняшек рискнул отпустить мою лучшую подругу домой, в Россию. Ну, как отпустить – разрешить приехать, но только в сопровождении его, мужа, свекра Мустафы, детишек и батальона прислуги. По-моему, семейство Салимов заняло целый этаж «Президент-отеля». Месяц, который мне удалось провести с любимой подружкой, пролетел катастрофически быстро. И вот уже синеглазый красавчик Хали нетерпеливо поглядывает в нашу с Таньским сторону, прислушиваясь к объявлениям, звучащим в Шереметьево. А я никак не могу отпустить подругу, прижимая к себе ее кукольно-хорошеньких малышей, целую их в щечки, целую Таньского и реву, реву… Малыши относятся к причудам «этой тетки» философски, они привыкли, Таньский обрыдала уже три носовых платка, и конца нашей образцово-показательной истерики не видно.

Когда объявили о том, что регистрация билетов на Женеву заканчивается, Хали не выдержал и взмолился:

– Алексей, хотя бы ты вмешайся! Мы же опоздаем!

– Интересно, – хмыкнул мой муж, все это время делавший вид, что он с интересом изучает желтую газетенку с собственным портретом на развороте, – что же тебе мешает?

– Жить хочу, – грустно вздохнул Хали. – И домой хочу. Но очень похоже, что сегодня улетит только отец с прислугой.

– Так оставайся!

– Я бы с удовольствием, но бизнес, понимаешь? Сейчас разгар курортного сезона, в наших отелях дел накопилось! – Хали страдальчески поморщился. – А мы с отцом вместе все бросили и в России месяц проторчали. Хотя было весело, не спорю.

– Так зачем же вы вместе приехали? – резонно поинтересовался Лешка. – Пусть бы Мустафа и оставался у руля.

– Да, останется он, – проворчал Хали. – Отец же на внуков не надышится, даже на день с ними не хочет расстаться. Так что давай на счет: раз, два…

– Три! – подхватил Лешка, ловко забрал у меня малышей и передал их Хали, который сразу же направился с детьми к стойке регистрации.

Таньского словно магнитом потянуло туда же, меня – за Таньским, но Лешка и тут не дремал. Он нежно и в то же время крепко прижал меня к себе.

Сквозь слезы я следила, как моя любимая подружка проходит регистрацию, паспортный контроль, вот она, обернувшись, еще раз помахала мне рукой, Хали потащил ее на посадку – и все. Улетела.

Вообще-то, я рыдать не очень умею, дилетант я в этом деле. И запас слез у меня не очень большой. Но если уж начну, то отдамся процессу со вкусом и упоением. Так что бедняге Лешке пришлось нелегко. Но он справился.

Вот так и получилось, что к началу Лешкиного гастрольного тура по Белоруссии моя депрессия после отъезда Таньского и желание побывать в незнакомых местах объединили свои усилия и отправили меня вместе с Лешкой на гастроли. Впервые за все время нашего союза.

Почему впервые? Да потому, что очень трудно делать вид, что мы друг другу чужие, когда все время мы проводим вместе. А из Лешкиного коллектива только его администратор Виктор знал о нас все, поскольку в свое время он активно помогал Лешке в моих поисках.

И в той поездке Виктор был нашим союзником. Он оформил меня тур-менеджером Майорова и старался селить нас в гостиницах по соседству. Но все равно нам приходилось нелегко. Впервые я воочию убедилась, как крепко достается моей «половинке» во всех этих поездках. Выматывался он страшно, а тут еще и фанатки! Бр-р-р.

Но все равно было очень интересно. Мне понравилась Белоруссия, а особенно ее столица, Минск. Чистый, ухоженный, улыбающийся город. Именно улыбающийся: люди, окна домов, витрины, стекла проезжавших мимо машин – улыбались все.

Я побывала во многих интересных уголках Минска благодаря моему добровольному гиду, Саше Голубовской. Она работала в команде организаторов тура, и мы как-то сразу, с первой минуты знакомства, прониклись симпатией друг к другу.