НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21, стр. 42
Он взял из рук Нури деревянную табличку, показал ее всем и прочитал:
– Во имя будущего. Диплом. Экзаменационная комиссия при океанском филиале ИРП, сознавая свою ответственность перед человечеством, сим разрешает Нури Метти занимать должность воспитателя в дошкольных учреждениях планеты Земля.
Вячеслав Рыбаков. Великая сушь
И все звезды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться…
Антуан де Сент-Экзюпери
Медленно наступал вечер - прозрачный и тихий вечер Солы. На поверхности мутного, непрозрачного моря, широко разметнувшегося в трехстах метрах под нами, разгорались слепящие блики. Прищурившись, я смотрел на огромный диск Мю, висящий над чуть выпуклым, кипящим горизонтом. Завтра улетаем. Завтра. Я стоял у прозрачной стены диспетчерской и просто смотрел.
У меня за спиной почти беззвучно раскрылась дверь. Я выждал секунду и спросил;
– Ну?
Тяжелые шаги прошаркали к столу, и после паузы смертельно усталый голос сказал:
– Пришлите еще кофе в диспетчерскую…
Я обернулся.
Он уже громоздился в кресле - огромный, ссутулившийся, с обвисшими коричневыми щеками Дрожащая рука его в ожидании висела над столом.
По столу шаркнула искра, и большая, вкусно дымящаяся чашка возникла там, где ее ожидали. Но его рука не шевельнулась, словно он забыл и о кофе, и о ней.
Да, подумал я, он надеялся, что я ошибся. Тогда все было бы просто. Три недели, с первого своего дня пребывания на Соле, когда он узнал от меня, что произошло, он надеялся, что я ошибся. И по мере проверки он загонял эту надежду все глубже, старался подавить, не обращать на нее внимания - не смог…
– Все так, - сказал он.
Я ничего не почувствовал. Надежды уже не было.
– Время вероятной биолизации с учетом фактора мутагенной подкормки… порядка возраста Вселенной, - медленно сказал он.
Я отвернулся. Диск Мю распухал, становился рыжим, тонкие лезвия облаков распороли его натрое, и эти лоскутья, осколки катастрофы, обрывки мира медленно рушились в пылающее море.
Смешно, подумал я. Каких-то два века назад человечество, ютившееся на Земле, было уверено, что оно не одиноко. Стоило создавать надпространственные средства коммуникации, чтобы убедиться в обратном… чтобы понять исключительность, уникальность, быть может, жизни вообще.
– Дельта тэ порядка сорока семи - пятидесяти миллионов лет, - сказал я.
Он покачал головой.
– У меня получилось шестьдесят.
Я пожал плечами.
– Впрочем, это неважно, конечно, уже неважно… да.
– Сроки ликвидации защитного облака ты не считал?
– Н-нет. Я не успел, я только этим… А ты?.
– При равном напряжении ресурсов не меньше пятидесяти лет, - сказал я.
– Это уже бессмысленно.
Мы помолчали. Да, думал я, защиту мы ставили тридцать лет. Большего человечество не в силах было сделать, это максимальное напряжение и максимальный темп, мы смогли это лишь потому, что верили мы успели. Мы успели поставить защиту в срок, за три месяца до встречи Солы с выбросом из Ядра, и двадцать семь миллиардов людей твердо уверены сейчас, что спасли эту планету. И себя. Своих потомков, которые смогут наконец стать не одинокими.
– Странно, - сказал он вдруг. - Как-то пусто… пропал стержень или пружина, что ли… и непонятно, что теперь. Знаешь, ведь, наверное, так будут чувствовать все…
– Наверное, - согласился я. - И это - страшнее всего.
– Ты думаешь?
– Да. После такого краха всегда наступает период равнодушия.
– Все то ты всегда знаешь заранее…
Мы дружили еще с детства. Потому то именно он прилетел сейчас. Это стало неписаной традицией - если инспектор допускал ошибку или оплошность или просто что-то становилось непонятно - на контроль посылали его друга. Посторонний был способен проявить снисходительность, но друг не мог унизить ею.
Прижав кулаки к щекам он медленно мотал головой из стороны в сторону.
– Пыль растеклась на сотни тысяч кубических астроединиц - проговорил он. - Не собрать.
– Не мучь себя, - сказал я. - Я ведь не сидел сложа руки пока ты проверял…
– Пытался нащупать? - впервые он поднял на меня глаза.
Я кивнул.
– Можно представить себе попытку перебросить излучение выброса сквозь возведенный нами щит через надпространственные каналы ориентированные на Солу…
– Ну, это уже…
– Принципиально возможно я считал. Но нам понадобится в этом районе Галактики энерговооруженность на два порядка превышающая ту, которой располагает сейчас человечество в целом. Можно представить себе колоссальную цепь гравигенераторов которые искривят путь выброса на всем фронте заставят его обогнуть облако а затем вторую такую же цепь которая нацелит его обратно на Солу. Скажу по секрету когда мне это пришло в голову я решил было что решение найдено потому что ведь выброс можно на править вслед планете и он раньше или позже нагонит ее. Но выброс уже уткнулся в щит и гаснет в нем…
Он скорбно кивал. Его огромная размытая тень на дальней стене кивала тоже
– Какая глупость… - выговорил он. - Тридцать лет выбиваясь из сил губить то о чем мечтали спокон веков…
Я не ответил. Что тут можно было ответить? Сосущая пустота в душе не уменьшалась и не увеличивалась она была и мир лишился красок и теплоты и все было тщетно и хотелось спать и отдаться течению которое несло по Вселенной нас одних одиноких из пустыни в пустыню беспредельно, безнадежно, бессмысленно… Боли уже не было. Боль спутница борьбы исчезает в миг осознания бессилия и ее место занимает нечто. Сосущая пустота.
– У вас с этой девушкой с дочерью его что-то было? осторожно спросил он вдруг.
– Нет.
Но ты… прости, что я спрашиваю, это, конечно, не имеет отношения… но все же.
– Но, кажется, я начинал хотеть чтобы бы.
– Знаешь… Я чувствовал. Сразу что-то такое… А она?
Я пожал плечами.
– Послушай что я хотел спросить… Ты с тех пор так и один?
– Я ведь все время как-то ждал что она возвратится… А в какой то момент вдруг с удивлением понимаешь, что уже не ждешь. И хватит!
Я вернулся после инспекции на гидрокибернетические плантации Бунгуран-Бесара и дом мой был пуст. Осенью. К стеклу веранды прилип влажный кленовый лист. Я посадил гравилет под самым кленом - уже почти оголенным печальным, с черной от влаги корой откинул фонарь и вместе с пряным сырым воздухом в кабину взорвалось неповторимое сладкое ощущение родного дома - места где ты нужен сам по себе всегда пусть даже усталый, пусть даже раздраженный - не как блестящий исполнитель, не как талантливый инспектор, не как интересный собеседник, не как влиятельное лицо в Контрольном отделе Комиссии капитальных исследовании при Совете, не как надежный товарищ - как человек. Просто. Весь. Я спрыгнул на податливую землю и на ходу расстегивая куртку вошел в сени, громко топая чтобы она успела проснуться, понять что я иду, сделать вид что спит и приготовиться встретить меня… Семь лет прошло. Не знаю где она теперь с кем… Не сказала ни слова. Так тоже бывает…
– Лет пять прошло да? - спросил он.
– Да, - устало ответил я.
– Железный ты. Ну скажи что за дурацкая жизнь! Встречаешься с другом раз в пять лет-только для того чтобы узнать непричастен ли он к смерти человека. Суматоха. Торопимся, торопимся… и чем больше торопимся, тем больше теряем. Мы же за три недели ни словом не обмолвились ни о чем кроме… вот этого всего…
Я так и не знаю откуда он узнал тогда о моей беде. Он появился внезапно вечером того же страшного дня… Он был в это время на Плутоне. Прервал работу за пятнадцать минут до отправления на Фомальгаут вошел в рубку рейсового лайнера и сказал "Во мне нуждается человек" Рейс отложили три тысячи пассажиров покинули каюты впервые гиперсветовые моторы были использованы внутри Солнечной системы. Во мне нуждается человек… Этой формулы нет ни в каких законах и правилах, но с тех пор как она стала магической люди не решаются произносить даже похожие на нее фразы потому что она сильнее и правил, и законов…