Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха, стр. 38

– Значит, когда в детстве мы «лимонки» копаные подрывали, зря боялись?

– Не зря, – по-доброму улыбнулся Слава. – Ты же цел остался.

– Теперь понял! Сказки про двести метров – это вроде защиты от дурака. Будут бояться двухсот метров, возможно, не приблизятся на пятьдесят.

– Хоть как называй, главное, чтоб работало, – Слава разлил по бокалам остатки коньяка. – У тебя изолента в доме водится? Тащи.

– Завтра времени искать рога не будет, – пояснил «афганец», скрепляя магазины «валетом». – Так удобнее. Один рожок закончился, быстро вынимаем, переворачиваем и вставляем новый. Эх, шестьдесят патронов, маловато будет! Чую, блин, придется повертеться. Ты завтра там не бзди. Патроны кончатся, кидай гранаты, только прячься за машину обязательно. В крайнем случае, падай ногами к взрыву. Помни, «эргэошка» взрывается сразу при ударе, но, если ты ее не бросишь, а подкатишь, сработает с замедлением через три секунды, как нормальная. Две гранаты тебе, три мне. У тебя еще пистолет есть. Если повезет, успеем разжиться трофейным оружием.

– Ну, а нет, так нет, – с меланхолией истинно-го фаталиста закончил я.

– Да ну тебя! – засмеялся Слава. – Давай, за удачу!

Мы выпили. Только сейчас я заметил благотворное действие «Мартеля». Возникший после хорошего коньяка подъем настроения не могли прибить ни тревога перед будущей стычкой, ни предполагаемые разборки с подельниками.

У нас оставалось еще полдня. Я поехал к Маринке, а Слава засел перед телевизором. Ксения сменялась с дежурства в девять утра, и делать ему было нечего, кроме как сидеть в явочной квартире и чистить оружие в ожидании сигнала тревоги. Я обещал вернуться до полуночи, чтобы мы могли быть в полной готовности, когда позвонит Эррара.

Оказавшись за рулем в одиночестве, я ощутил весь ужас и отчаяние положения, в котором мы со Славой оказались. Оно было безвыходным. Оно было роковым. Вдвоем против банды арабов, а потом против шайки своих же отморозков – мы не выстоим. Я чуть было не развернул машину, чтобы дать по газам и улететь из города к черту на рога, забиться на восток Ленобласти, в какой-нибудь Свирьстрой или Подпорожье и отсидеться там до следующего лета. Купить телевизор – окно в большой мир – и наблюдать за жизнью через криминальную хронику. Если жить скромно, карманных денег хватит. Искушение было сильным. На миг накатило так, что я света белого не взвидел, но сдержался и не свернул. Тут же обругал себя последними словами за глупость. Надо было сваливать! Но я не мог бросить Славу в бой одного, а убегать в глушь от легких денег корефан – я знал точно – откажется.

Пилить к Маринке надо было через весь город. По пути я обзавелся волшебным напитком и спрятал его в бардачок. Предстоящее дело пугало меня до поноса. Чтобы не дрожать, я собирался время от времени испрашивать силы у Бахуса.

Помимо волшебного напитка пришлось закупить набор совершенно прозаических, но необходимых завтра вещей, что несколько убавило денежный запас. На зимовку в Подпорожье стало не хватать, и я решил сражаться до конца.

Маринка открыла дверь. Выглядела она полной дурой. Я даже удивился, неужели раньше этого не замечал? Как такое могло произойти? Невозможно! Я даже зажмурился на секунду, а когда открыл глаза, наваждение не спало.

– Иди на кухню, милый, у нас гости, я вас сейчас познакомлю, это Лера, она тоже секретарь-референт, – затараторила Маринка.

Лера, блондинка с округлым губастым ртом, острым носом и пышными формами, оценила меня капризным взглядом и тут же переключилась на собеседницу.

– Тапочка прибегает ко мне и говорит, мама, я чашку разбила, а Веточка убирать не хочет, а я говорю, гадкая, зачем ты ставишь чашку на край, а потом сама же других припахиваешь убирать? А Тапочка говорит...

– Здравствуйте, – сказал я. – Приятно познакомиться...

– Ага, приятно, – согласилась Лера, не отвлекаясь от разговора. – Тапочка говорит, мама, я сама...

– Тапочка – это ваша дочь? – взялся я поучаствовать в оживленной беседе.

Наступила пауза. Лера переварила информацию и переключилась на ответ.

– У меня их две! – гордо сообщила она.

– С бабушкой сидят?

– Старшая школу заканчивает, а с младшей муж сидит, он у меня такой...

Какой у нее муж, было понятно – тюфяк вроде меня.

– Извините, барышни, я на минуту забежал. Марин, закрой за мной дверь.

– Ты даже чаю с нами не попьешь? – не сильно огорчилась Маринка моему уходу.

– Извини, дела.

– Ну, пока, – Маринка наспех чмокнула меня в щеку и торопливо повернула замок.

Я выкатился из квартиры в легком оцепенении разума. Не догадавшись воспользоваться лифтом, стал спускаться по лестнице, как сомнамбула, и только ощутив свежее дуновение уличного ветра, смог вернуться к привычной цепкости рассудка.

– Блядь! – громко сказал я. – Ебаный гипноз! Немного же мне надо.

Мужики с пивом, бредущие к смраду семейного очага, обернулись и заторопились прочь.

– Да ну к черту таких подруг! – Я поморгал и почувствовал, как спадают остатки наваждения. – К черту!

Вдохновлять на подвиги рыцаря может не только любовь, но и раздражение, злость и ненависть к прекрасной даме.

Когда я ехал домой, страха и неуверенности больше не было.

13

Я спал чутко, поэтому на трель мобильника вскочил сразу.

– Подъем, братэлла, – голос Лося звучал, как всегда, с легкой иронией. – Подлетай на Московскую площадь, где выезд с Московского.

– Буду через сорок минут.

Оборвав связь, я посмотрел на время. Мобильник показывал 4.51. Значит, испанцы заметили выезд хашишинов и сразу сообщили бандитам, а братва отзвонилась нам. В соседней комнате заскрипел диван.

– Подъем, Слава, – продублировал я команду.

Впрочем, нужды в этом не было. «Афганец» тоже дремал вполглаза, хотя сам вчера настоял на ртом, чтобы лечь пораньше, мотивируя тем, что надо выспаться впрок. Возможно, придется активно действовать двое-трое суток без перерыва, война все-таки.

Мы бодро начали собираться. Все было приготовлено накануне, оставалось только одеться. В холщовой походной сумке лежал НЗ: дюжина охотничьих колбасок, большая плитка черного шоколада, бутылочка медицинского спирта – и костер из сырых дров разжечь, и самим согреться, и рану прочистить, – зажигалка, рулон пластыря, три больших бинта и перевязочный пакет, складной нож-мультитул (Слава «порадовал» перспективой неотложного хирургического вмешательства на лоне природы с применением слесарного инструмента), резиновый жгут, моток тонкого капронового шнура, фонарик и запасные батарейки.

Я закрылся в ванной, надел на бритвенный станок старую кассету и быстро обскоблил лицо. Если остановит автоинспектор, надо выглядеть прилично. – Ну, едем?

– Едем. – Я повесил сумку на плечо, мы спустились во двор, сели в машину, укрыли баул с оружием на полу за передним сиденьем и помчались по пустым улицам.

Было так рано, что спали все: бандиты, цивильные граждане, менты, даже таксеры-частники и те угомонились. Служебные автобусы, развозящие по автопаркам водителей общественного транспорта и техперсонал, не вышли еще на маршрут. Мы пролетели по набережной, свернули через Володарский мост на левый берег, прогнали через всю Ивановскую на проспект Славы, пронеслись по улице Питекантропов и вылетели на Московскую площадь.

Я покосился на часы – 5.27. На углу Московского проспекта заметил зеленую «шкоду октавиа» и подрулил к ней. Правая дверца открылась, из машины выбрался Лось. Мы со Славой тоже вышли.

– Здорово, пацаны, – приветствовал нас бандит. – Чурки пока из города не выезжали, но по ходу дело к тому идет. Значит, так, давайте двигайте к Подберезью и у развилки на Новгород нас ждите. Мобилы по трассе везде ловят. Если че как, мы созвонимся и решим, где будем дербанить зверей. Если все пойдет гладко, то без изменений. Встретимся на объездной дороге и начнем работать. Добро?

– Лады, – согласился Слава.