Кладоискатель и доспехи нацистов, стр. 77

– Его самого, – кивнул Рерих, хотя домом не интересовался. – Вы обещали подумать в прошлый раз.

Женщина почувствовала поддержку и опять приняла бойцовский вид.

– Мы посоветовались, – спокойно сообщил Виктор.

Рерих заметно напрягся, весь превратившись в слух.

– Решили не продавать.

– Ну как же так?! – Володя чуть не заплакал. – Я вам предлагаю солидные бабки. Вы слышали: пятьдесят тысяч долларов.

Хозяин отрицательно покачал головой. Такой ответ подействовал на Рериха, как красная тряпка на быка. Он принялся истошно вздувать цену, словно яростью можно было чего-то добиться.

Горлом взять новороссийских мигрантов не удалось.

– Не в деньгах дело, – пояснил хозяин, когда Володя выдохся и пожух. – Мы не хотим продавать дом, а то вообще все потеряем. Времена щас жестокие, сами знаете. Денег можно в два счета лишиться и головы в придачу. А это хоть хибарка, а все ж своя. Да и куда мы из дома поедем?

– Даю трехкомнатную в центре и двадцать тысяч доплаты, – предложил Рерих.

– Этот участок, кстати, не из дешевых, – намекнул хозяин.

– Коттедж в Озерках и тридцать тысяч! – выкрикнул Володя.

– Да шо вы так в наш дом вцепились, як клещ какой? – изумилась Оксана Андреевна.

Провокационный вопрос напрочь свинтил Рериха с катушек. Едва не дошло до драки.

– Вот, значит, как! Пусть тогда ребята с ними разбираются.

– Я не считаю это хорошей идеей, – заметил я. Володя обиженно засопел и потер ладонью глаза.

Уже который раз я играл при нем роль няньки. Делом это было нелегким. Коммерсант вел себя будто капризный ребенок, недосягаемость сокровища сводила его с ума. В машине Рерих заплакал, а по прибытии домой начал грозиться и строить далеко идущие планы с использованием меченосцев.

– А я считаю, – прошипел Володя. – Сотни домовладельцев бесследно исчезают в Петербурге каждый год, ну и что? Кто будет разыскивать заезжих арбайтеров? У них даже заявление в милицию подать некому – все родственники на Украине остались.

– Что ты, Вова? Ты что? – Одна мысль о подобном исходе приводила меня в содрогание.

– А что? – невинным тоном спросил Рерих.

– Нас же видели соседи. Они номер машины запомнили. Ты совсем сбрендил?

Володя только посмеялся.

– Я так понимаю, за нами никто не приглядывал, – сказал он. – А сокровище мы выкопаем в тот же день. Пусть милиция ищет. Даже, допустим, найдут меня. Как докажут мою причастность к убийству? Да, приезжал я, не отрицаю, землю под застройку присматривал. Но и не более того. Я же на землю претендовать не стану.

Звучало это резонно, но меня не устраивало.

– А «братьям» ты это как объяснишь? – воззвал я к благоразумию Рериха. – Что ты скажешь начальству, когда тебя попросят обосновать столь радикальный приказ? Волей-неволей придется рассказать о кладе.

– Да, это верно, – пробормотал Володя.

Он достал из хумидора сигару-дирижабль Остапа Прохоровича и выкурил ее в затяг целиком.

Я откупорил бутылку элитного коньяка «Лейра» и наполнил два хрустальных «тюльпана». Пока Володя дымил, я выхлестал халявного, а потому особенно вкусного напитка граммов сто пятьдесят. Мне было, откровенно говоря, страшно. Ситуация выходила из-под контроля, и я начинал жалеть, что ввязался в скользкую затею с кладом. Она могла очень дорого обойтись.

Мне было холодно и неуютно.

Успокоив немного нервы, Рерих пришел к выводу, что губить хохлов непродуктивно. Придется делиться с «братством», а это накладно. «Братья» разделят по-братски, то есть загребут себе почти все. Кроме того, станет ясно, что Рерих изначально замышлял присвоить сокровище и обратился за помощью к Обществу, лишь когда обнаружил, что одному такая операция не по силам. Начальство не одобрит. Рерих раскрыл дорофеевский «Цветник» и долго вглядывался в схему, словно желая установить с хозяевами земельного надела медиумическую связь.

– Ты – умный человек, Виктор тоже не дурак, – подсобил я Володе в разрешении острой проблемы, – а два здравомыслящих мужчины всегда сумеют договориться.

– Ладно. – Рерих перевел взгляд с чертежа усадьбы на меня. – Я так понимаю, всякое предприятие требует накладных расходов.

Я смотрел ему в рот. Бог его устами предрекал исход кладоискательской кампании.

– То, что нельзя купить за деньги, – подытожил Рерих, – можно получить за большие деньги.

– В какой-то момент я чуть было не согласилась на пятьдесят тысяч долларов, – сказала Ксения.

Мы с супругами сидели у корефана на кухне. Теплая домашняя обстановка в кругу друзей казалась мне настоящим раем. На столе стояла початая бутылка водки и нехитрая закуска: малосольные огурчики и картошечка с собственного огорода.

– А я на коттедж в Озерках чуть было не купился, – признался Слава, – уж больно заманчиво звучало.

– Вряд ли мы остались в проигрыше, – лениво заключил я. Сумма, полученная Ксенией за свою дачу, была поистине астрономической. Рерих, наверное, разорился. – Игра стоила свеч. За этот нехитрый спектакль мы получили по высшей актерской ставке. Больше платят только в Голливуде и то далеко не всем.

– Милый, я так тебя люблю, – чмокнула меня в ухо пьяная Маринка. Бутылка на столе была далеко не первая.

Кроме того, от меня исходил стойкий запах денег.

– Не знаю, как тебе, а мне пришлось потрудиться. Даже харьковский акцент вспомнила. Правда, неплохо получилось? – с гордостью спросила Ксения.

– Нормально получилось, – криво осклабился золотой пастью Слава. Перекрашенный под брюнета, он действительно стал похож на хохла, только произношение никуда не годилось. Впрочем, прокатило, и ладно. – Главное, что буржуй твой фашистов на нас не натравил. А то я уж не знал, что и делать, когда у него крыша потекла.

– Нет, опасности не было, – поспешил успокоить я корефана, хотя на самом деле было наоборот. – Рерих – человек предсказуемый, я его все-таки с детства знаю.

– Нехорошо старых друзей обижать, – ляпнула нетрезвая супруга.

– Когда «старые друзья» идут против меня войной, они перестают быть друзьями. Надеюсь, я не глубоко развил свою мысль?

Окружающие тяжело ворочали извилинами. Чтобы мозги не скрипели, я обильно смазал их водкой.

– Главное, что справедливость восстановлена, – промолвила Ксения, грациозно поднося к губам: рюмку. – Урожай только жаль: картошку, огурчики. Помидоры какие в парнике вымахали…

– Пусть эти плоды пожинает Рерих, он их заслужил. – Я не мог простить «Светлому братству» Синяву. – Гран-при за раскопки его ждет в недрах картофельной гряды. Надо же было тебе, Ксюша, как-то избавиться от старого холодильника.

– Это точно, – согласилась хором теплая компания. – Надо обновляться!

– Конечно, – улыбнулся я. – Так и будем жить.