Кладоискатель и доспехи нацистов, стр. 5

Застольное действо стихало по мере того, как сладкий плен Бахуса сменялся крепчающими объятиями Морфея. Тесть впал в ступор. Разомлевшая в домашней обстановке Маринка закемарила у меня на плече. Теща с Ксенией обсуждали бедственное положение неимущих граждан, неожиданно найдя общий язык. Слава жрал кабачковую икру.

Главенствуя над столом, я ощущал тупой бычий триумф.

2

Утро выдалось препаскудное. Я глотал холодный чай, хмуро слушая пылкие речи «черных следопытов», сидящих напротив. Боря с Эриком лезли из кожи вон, доказывая, как выгодно и кайфно нам будет работать вместе.

– …Они же денег стоят, да каких, – никак не мог успокоиться Эрик, его лицо раскраснелось.

– Ты ведь знаешь, как их выгодно продать, – поддакнул Боря, пристально глядя на меня из-под густых бровей.

«С кем приходится работать!» – сокрушенно подумал я.

Ребята настораживали своим легкомысленным подходом к делу. Уж больно гладко все у них получалось. Планы покруче гитлеровских. Пришли, выкопали, продали и огребли кучу халявных бабок. В реальности же сбыт является самым сложным звеном. У нас не настолько цивилизованная страна, чтобы спокойно осуществлять торговлю произведениями искусства. Разумеется, нелегальную. Но опасаться надо не представителей власти, которых везде следует избегать при незаконных операциях, а покупателя. Зачастую случается так, что клиент передумывает расставаться с деньгами, ведь любителей халявы много, и решает забрать просто так, предпочитая заплатить за работу крепким удальцам. Теневой антикварный бизнес – грязная штука, и безрассудное отношение к нему иногда оказывается губительным.

– Прежде чем говорить о продаже, Доспехи надо найти.

На мое замечание Боря наклонил лобастую голову.

– Найдем. В карте указано точно. – Эрик продолжал находиться во власти своей фантазии. – Приедем да раскопаем курган.

Боря кивнул и ему.

«С кем приходится работать!» – в очередной раз мысленно посетовал я.

В Новгородской области даже летом может быть на удивление нежарко. Вроде бы и не заморозки, а холод такой, что с завистью вспоминаешь сухие сибирские морозы.

Я снова подул на красные озябшие руки и подкинул дров в недовольно шипящий костер. Раскопки кургана длились уже неделю и, как всякая подготовительная работа, изрядно поубавили у ребят энтузиазма. Я тоже был несколько удручен, чему способствовала дрянная погода и дилетантство компаньонов.

Взять хотя бы наше походное снаряжение. Мое, проверенное годами верной службы, сгинуло минувшим летом. Воспользовались палаткой Эрика. Желтым пузырем колыхалась она за моею спиной. Вид ее был отвратителен. Вдобавок при первом дожде обнаружилась течь по швам. Пришлось немало помудохаться, замазывая их свечкой, а потом сушить вещи. В результате ночь отогревались в машине, благо моя новая пятидверная «Нива» при всей ее уродливости имела несомненное достоинство – вместительность. Палатка выделялась ярким пятном на серо-зеленом защитном фоне леса. Она была заметна издалека, словно сигнальный огонь. Более гадостного убежища для туристов мне не приходилось встречать.

Со всем остальным у моих напарников обстояло не лучше. Все-таки следопытами Боря с Эриком были не «черными», а скорее «зелеными» и к походной жизни не приспособленными. Правда, оба отличались трудолюбием и неприхотливостью – весьма ценными для археолога качествами. К тому же были весьма целеустремленными, у других бы давно опустились руки. Расчистка площадки – работа тяжелая и, на первый взгляд, безрезультатная.

Мы срыли у кургана вершину и далее производили выборку грунта сужающимися книзу уступами. Образовалась неширокая траншея, прорезающая холм насквозь. Пока я не знал, насколько нам еще придется углубляться, и намеревался произвести шурфовку, чтобы получить представление о дальнейшем объеме работ.

Костер горел неохотно. Дрова злобно щелкали, плевались искрами. Едкий синий дым стлался над землей, словно прижимаемый недвижным тяжелым воздухом. Откуда-то издалека эхо доносило приглушенные хлопки выстрелов. Следопыты отправились поохотиться со стареньким Бориным дробовиком. Ходили каждый день, патронов пока хватало. Я же предпочитал греть свои кости. От холода и постоянной сырости по утрам давали о себе знать суставы.

За зайчиков и птичек, впрочем, можно было не волноваться. До сих пор добычей друзья обрадовать меня не сумели. Так что, чем бы дитя не тешилось… Охота была для них неплохим способом развеяться. К тому же экологически безвредным.

Минут через двадцать, хрустя валежником, к костру подошли бравые промысловики. Сразу стало понятно, что в их компании зверюшки находились в полной безопасности.

– Ну, добытчики, – встретил я их, – что ужинать будем?

– Сконструируем что-нибудь из консервов, – виновато улыбнулся Боря.

– Опять впустую прошлись?

– Дичь хитрая пошла. Прячется фирменно.

– Зато такое озеро нашли, – восхищенно известил Эрик, присаживаясь на бревно рядом со мной.

– Какое?

– Совсем мертвое, – Эрик описал ладонями плоский круг. – Чистое, ровное как зеркало, ни всплеска на нем. Рыбы, по-моему, совсем нет, утки тоже не садятся, даже камыши не растут. Круглое. И черное.

– Фирменное, – подтвердил Боря, садясь и прислоняя ружье к бревну.

Новгородские леса изобилуют колдовскими местами, где все время преследует ожидание близкого чуда. Наш курган тоже стоял на таком участке: заросли волчьей ягоды, густой ольшаник, барсучьи и лисьи норы на возвышенности, сочные цветы вороньего глаза. И лепечущий шелест осин на отвесном берегу мчащей серебристую воду широченной Меты. Здесь как-то сразу перестаешь сомневаться в существовании нечистой силы. Присутствие русалок и леших оказывается так ощутимо, что начинаешь совсем по-иному оценивать происходящие явления природы, будь то гроза или ветер. И с пронзительной ясностью, всей душой понимаешь языческую Русь. И принимаешь древние верования предков.

– Завтра начнем шурфовать, – сообщил я компаньонам.

– Это как? – помедлив, словно поначалу не отважившись спросить, поинтересовался Боря.

– Будем рыть ямы, исследовать землю по глубине. Может быть, на что и наткнемся. Если повезет.

– Должны, – заверил Эрик. – На карте точно обозначено. В эсэс же не дураки сидели.

Казалось, он успокаивает самого себя. Мне бы тоже не хотелось, чтобы многотонная масса вывернутого грунта была перелопачена впустую. Насыпной холм над могильником оказался невысоким, метров шесть-семь, но объем земли был большим. Ее отвалы по сторонам раскопа обезобразили пейзаж.

– Скоро узнаем, – рассудил я.

– Немецкие документы не лгут, – Эрик говорил с таким апломбом, будто всю жизнь работал с немецкими документами.

Боря хмыкнул и посмотрел на ладони:

– Хотелось бы верить, – и перевел взгляд на располовиненный курган.

– Поедим, да на боковую, – сказал я. – Перед грядущими свершениями я рекомендовал бы как следует выспаться.

Боря охотно кивнул. Он научился внимать моим предложениям, какими бы абсурдными они поначалу ни казались. Например, мне с трудом удалось убедить напарников копать в перчатках. Эрик послушался, а Боря смирился с этой необходимостью не сразу. В перчатках было жарко, под них набивалась земля. Однако к вечеру интенсивной работы вздулись волдыри, которые наутро лопнули от первого прикосновения к черенку. Выяснилось, что призывы беречь руки оказались вовсе не беспочвенными, но было поздно: ладони мокли и кровоточили. Это заметно сказалось на производительности труда – она уменьшилась на треть. Солдату нельзя натирать ноги, а археологу руки. На несколько дней Боря вышел из строя и занимался хозяйством. Хорошо, что не занес инфекцию. Теперь ладони подзажили. Мозоли покрылись коркой, которая лопалась и болела, напоминая обладателю о пользе мудрых советов более опытного товарища.

– Давайте готовить ужин, – тотчас согласился Боря.

– А может быть, устроим завтра день здоровья? – перебил Эрик. – Если уж отдыхать, так отдыхать как следует, а, Илья?