Кладоискатель и доспехи нацистов, стр. 26

– О каких же? – спросил я, поскольку тесть многозначительно замолчал.

– О разработке азано-кремниевой радивоцелпи. Теперь настала пора ненадолго примолкнуть мне.

Хорошо, что я не видел лица собеседника – разбил бы его вдребезги! Наш телефонный разговор явно затягивался. Мама не беспокоила, ждала, и я знал, что она с интересом прислушивается. Поэтому я счел нужным поторопиться и, проглотив незнакомое слово не жуя, спросил о главном:

– Почему РУОП взялся за именно «Светлое братство», послание было подписано?

– Не совсем, – с хитрецой ответил Анатолий Георгиевич. – Эти ребята отличаются своеобразием. На бумажке стояла печать. Герб. Круг в виде Уробороса. Знаете, Илья, такой древнеперсидский символ в виде змеи, пожирающей собственный хвост?

– Да, я в курсе, – согласился я, умозрительно начиная представлять эмблему.

– От головы змеи, которая находится наверху, поднимается вертикальный обоюдоострый меч: широкий, с тремя кровостоками на лезвии, на нем распят Христос. Рукоять венчает круглый набалдашник со свастикой.

Я содрогнулся. Таким мечом меня самого недавно едва не зарезали.

– Внутри круга, за мечом, – знак в виде шести стреловидных листьев, напоминающий тот, которым Царь Соломон опечатывал свои легендарные шахты, – чувствовалось, что Анатолий Георгиевич описывает по памяти виденный им предмет. – Между нижними и средними листьями по обеим сторонам меча находятся два раскрытых глаза, а под верхними листьями имеется надпись «Светлое братство», выполненная по-русски готическими буквами с наклоном влево.

Каждое слово тестя подтверждало мою гипотезу, тем самым придавливая меня к земле.

– Сама печать черная, слегка смазанная, – увлеченно продолжал перечислять запомнившиеся признаки Анатолий Георгиевич, память у него была тренированная, математическая. Рассказ впечатлял, несмотря на полное незнание терминологии. Просто Маринкин отец никогда не изучал геральдику. – Экспертиза, сделанная по оттиску, показала, что печать, которой он выполнен, изготовлена из меди около ста лет назад.

– Старое наследие, – сказал я.

– Наследие царского режима, – хихикнул Анатолий Георгиевич.

– Да нет, царский режим тут ни при чем, – медленно произнес я. Голова работала в бешеном темпе. – Мне кажется, истоки следует искать в русских ариософских обществах конца девятнадцатого века.

– Откуда в то время взяться свастике? – удивился тесть. – Фашизм образовался много позже.

– Ну, фашизм и фашистская символика – понятия разные, – заметил я. – Свастика – это вообще-то древний знак Солнца, в различных вариантах исполнения присущий многим народам. В Европе широкое распространение она получила благодаря трудам Блаватской, популяризовавшей оккультные формы индуизма и буддизма. Отсюда же, наверное, глаза, а также печать царя Соломона.

– Меня ввело в заблуждение то, что свастика точь-в-точь как у фашистов, – признался Анатолий Георгиевич.

– То есть буквами «Г»? – уточнил я. – Странно. Как правило, оккультным обществам прошлого века более свойственна направленная в другую сторону свастика, обозначающая порядок и процветание. Та свастика, что украсила штандарт НСДАП, символизировала распад, хаос. Хотя, – философски добавил Я, – все зависит от точки зрения, как на свастику смотреть, сверху или снизу. С одной стороны она такая, с другой – диаметрально противоположная.

– Но ведь в различных обществах мог быть принят и «фашистский» вариант?

– Безусловно, – согласился я. – Кстати, должен заметить, что профашистские идеи были завезены в Россию из Германии в тысяча восемьсот восьмидесятом году. При царе-батюшке свободы было больше. У нас спокойно функционировали западные оккультные организации. Видимо, тогда же было основано «Светлое братство» и вырезана достопамятная печать. А сейчас это Братство возродилось, благо национальная идея опять в чести. В свое время импорт ариософии – учения об исключительности высшей белой расы – привел к созданию «Черной сотни». Ныне снова появились военизированные отряды агрессивно настроенных патриотов, радетелей за спасение русского народа. Со всеми вытекающими из этого последствиями: расовой сегрегацией, антисемитизмом и прочими достижениями гремучей мысли. Истории присуща цикличность.

– Вы историк, вам виднее, – признал тесть мою правоту. – Значит, вы полагаете, что возродившееся «Светлое братство» могло быть в прошлом одним из Филиалов «Черной сотни»?

– Ну, филиалом не филиалом… Может быть, Братство в сотенный список и не входило. Другое дело, что для еврейских жидовских погромов оно могло поставлять боевиков. Активная «Черная сотня» это ведь не обособленное Общество, а сборное войско из различных патриотических союзов вроде «Союза Михаила Архангела». Ради благого дела бойцы объединялись с себе подобными. Это и есть изначальный принцип фашизма. Того, классического, итальянского «fascimo». По-итальянски fascio» -пучок.

– Извечная тема объединения, – заключил Маринкин отец.

– Покуда мы едины – мы непобедимы! – процитировал я песнь чилийских коммунистов.

– Илья, у меня телефон уже просят, – виновато признался Анатолий Георгиевич. – Давайте закругляться.

– Ну, о'кей, – сказал я. – Беседа с вами была чрезвычайно познавательна.

– Аналогично, – ответил тесть. – Я рад, что вы мне позвонили.

Уже распрощавшись и положив трубку, я вспомнил, что так и не передал приглашения. Ради чего, собственно, и звонил.

– Содержательно поговорили, – насмешливо констатировала мама, появляясь из комнаты. Конечно же, она слышала все до последнего слова.

– Извини, мам, так уж вышло. С этими родственничками ничего по-человечески не сделаешь. Слово за слово, сам не заметил, как перескочили на другую тему.

– Счастливые часов не наблюдают, – не без доли ехидства заметила мама.

– Сколько же мы болтали?

– Минут сорок.

– М-да… Ну, что поделать, – развел я руками, – так уж получилось.

Но как бы там ни было, цели своей я достиг – встреча с родителями была отложена на неопределенное время.

Проснулся я оттого, что мне в ухо залез клоп. Выковыряв паразита, я прижал его к ногтю и казнил как врага народа – только кровь брызнула в разные стороны. При всех своих прелестях, жилище моего друга изобиловало насекомыми.

Почесывая искусанные ноги, я сел на кровати. Рядом безмятежно сопела Маринка. Мерзли неприкрытые одеялом плечи – летние ночи в Питере частенько выдаются прохладными. Чтобы согреться, я крепко растерся ладонями, уткнул подбородок в колени и уставился в сумеречное предрассветное окно.

Не спалось мне вовсе не из-за клопов. Шкурой я чувствовал, что сообщил мне по телефону тесть информацию, от которой головы с плеч летят. Слава вчера по этому поводу сказал:

– Мелет до хрена твой тесть. Напрямую открытым текстом шпарит. Хоть бы тещи постеснялся, что ли.

– Да, к сожалению, – с неудовольствием отметил я. – И знакомый у него болтливый попался. Не иначе как у мусоргашника за бутылкой язык развязался.

– Язык, он враг первостатейный, – наставительно изрек корефан. – Ну ладно, мусор по пьяни растрепался, а тесть-то твой куда суется? Таким макаром можно запросто без головы остаться.

«М-да, – я не мог не согласиться с другом, – меченосцы способны в два счета секир-башка устроить. Например, чтобы тот же самый вредоносный орган не болтался, как в дурном колоколе. Решив раззвонить весьма конфиденциальные сведения, к которым случайно получил доступ, Анатолий Георгиевич подвергает себя немалому риску. И не себя одного, звонарь несчастный! „Светлые братья" уже показали склонность к радикальным мерам».

– Вольному воля, – молвил я вслух. – Тестю сразу рот не заткнешь. Он, в силу своей непуганности, в жизни разбирается слабо и готов без опаски встрять в самый невероятный блудень, никакой угрозы не замечая и не подозревая даже, что таковая вообще может иметь место. Вчера по разговору я это понял. Моя стычка с налетчиками его ничему не научила. Тещу, разве что. Она у него в оконцовке телефон отобрала.