Нынче все наоборот, стр. 8
— Так о чем же ты думал, идол? — устало спросила мать и села на диван, сложив на коленях руки. — Ты скажи, где я возьму денег, если мне их завтра отдавать нужно? Да еще я с ней поругалась, теперь она у меня эти деньги из души вынет. Пойди попроси у нее прощения. Может, она обождет месяца два. За два месяца я соберу.
— Я сейчас! — обрадовался Юрка и бросился к двери, понимая, что дело подходит к концу.
Но, как всегда, Юрке не повезло. Кто бы мог подумать, что за дверью поджидает его очередное несчастье? Он с размаху толкнул дверь, но она приоткрылась совсем чуть-чуть, наткнувшись на что-то твердое.
Юрка снова толкнул, и на этот раз дверь открылась полностью. Он выглянул в коридор и увидел соседку, которая стояла, приложив ладони ко лбу, и тихо стонала.
— Извините, пожалуйста, — пролепетал Юрка.
Соседка качнулась несколько раз и прислонилась спиной к стене.
— Убил... — сказала она чистым и ясным голосом. — Совсем убил меня, фараон. Уйди с моих глаз, нет тебе прощения.
— Я за пылесос извиняюсь, — пояснил Юрка.
— Паразит! Фараон!
На затылке своем Юрка ощутил теплое дыхание мамы. Он не видел ее, но чувствовал, что она стоит сзади, что она не собирается больше его ругать, и от этого всего к Юрке прихлынула внезапная смелость.
— Сами вы фараон! — заорал он. — Не подслушивайте, тогда и головой не будете стукаться!
Соседка, изумившись небывалой Юркиной храбрости, отняла от лица руки.
— Это что же, — тихо спросила она, глядя поверх Юркиной головы, — детей на меня натравливать?
Мама выступила вперед и прикрыла собой Юрку.
— А вы ребенка не трожьте, если сами виноваты, — сказала она. — Нечего свой нос в щелку совать.
— А чужие вещи можно ломать?!
— Не беспокойтесь, вам за них заплатят!
— А я говорю: чужие вещи можно ломать?!
— А я говорю: вам заплатят!
Вот тут бы Юрке и смыться потихоньку в комнату, переждать этот шум, и все уладилось бы само собой. Но Юрка тут же вообразил, что они с мамой заодно и что в эту минуту мама никак не может обойтись без его помощи. Он хотел заступиться за маму! Он бросился вперед и крикнул:
— А вы мою маму не троньте! Уходите лучше в свою комнату!
Юрка оглянулся на маму, ожидая, что она бросится в атаку вместе с ним. Но ведь сказано: никогда нельзя знать наперед, как поступят родители. Мама не бросилась в атаку. Вместо этого она взяла Юрку за шиворот и, награждая его подзатыльниками, стала вталкивать в комнату, приговаривая:
— А ты не лезь, когда взрослые разговаривают! Не вмешивайся! Не суйся не в свое дело!
Дверь за Юркой захлопнулась. Мама осталась в коридоре. Юрка слышал голоса ее и соседки, которые то звучали порознь, то соединялись, и тогда нельзя было разобрать слов, а доносилось только бормотанье и взвизгивание, словно от испортившегося водопровода. Затем шум начал стихать, превратился в тихое жужжание, потом — в шелест, и наконец стало совсем тихо.
Юрка выглянул в коридор. Там никого не было. Юрка по стенке прокрался к углу, заглянул в кухню. Соседка сидела за столом, прижимая ко лбу мокрую тряпку. Мама сидела напротив, сочувственно смотрела на соседку и кивала головой в такт ее словам. Речь шла о нем.
— Ладно уж, я чиненый возьму, — говорила соседка, — а вам я скажу: главное, что у вас к нему строгости мало. Покричать мы все умеем. А настоящая строгость требует, чтобы постоянно...
— Как же я могу постоянно, — вздыхая, сказала мама. — Если я вечером работаю, он же один целый день. Да по правде сказать, он других и не хуже. Вот только с пылесосом конечно нехорошо получилось...
— Сегодня — пылесос, завтра дома из ружья начнет стрелять...
— Да у нас ведь ружья нет.
— Найдет, — уверенно сказала соседка. — Они, если надо, что хочешь найдут. Мы лучше давайте вот что сделаем... Уж я для вас как соседка... Буду за ним присматривать, пока он один остается. А вы ему накажите, чтобы он меня, значит, слушался. Так оно для всех лучше будет.
Мама задумалась.
«Не соглашайся! — взмолился про себя Юрка. — Ну, не соглашайся же! Я уж лучше на «отлично» буду учиться! Ведь она мне жизни не даст!»
— Ну, что ж... — сказала мама. — Если вам не затруднительно...
Юрка понял, что немедленно, сию же секунду он должен что-то сделать. Еще мгновение — и они договорятся, и тогда не будет ему покоя ни днем, ни ночью. Он огляделся и увидел велосипед, с незапамятных времен висевший на стенке на двух гвоздях. Велосипед был старый и ломаный. Говорили, что он остался от прежних жильцов, но снять его почему-то никто не решался, и соседка аккуратно перевешивала его при каждом ремонте.
Юрка ухватился за колесо, рванул его на себя и бросился в комнату. За спиной у него раздался скрежет, потом что-то грохнуло и зазвенело, будто на пол уронили стопку тарелок. Одновременно послышались крики и торопливые шаги.
Юрка запер дверь на ключ и застыл возле нее, соображая, откуда мог взяться этот стеклянный звон.
А звону-то было откуда взяться. Юркино проклятое счастье и на этот раз сделало свое дело. Велосипед, вместо того чтобы свалиться на пол, сорвался с одного гвоздя и закачался на втором, словно маятник. На первом же качке он сбил зеркало, висевшее поблизости на стене.
— Господи! — услышал Юрка соседкин крик. — Что я говорила!
Вслед за тем задергалась дверная ручка и голос соседки заполнил Юркины уши:
— Ты зачем зеркало разбил, фараон?! Открой сейчас же!
«Какое зеркало? — с испугом подумал Юрка. — При чем тут зеркало?» Но тут же он вспомнил, что зеркало висело рядом с велосипедом, понял, что случилось, и понял также, что терять ему уже нечего.
— Я еще из ружья стрелять буду! — заорал Юрка. — Открывайте сами, если вам нужно!
— Открой! Не откроешь — хуже будет! — послышался голос матери.
— Хуже не будет! — снова заорал Юрка. — Пускай хуже будет!
И, как бы в подтверждение Юркиных слов, в коридоре снова послышался грохот и испуганные крики соседки и мамы. Это велосипед, которому надоело качаться на одном гвозде, упал на пол.
ДВА МАЛЬЧИКА И ДЕВОЧКА
На другой день Славик пришел в школу рано.
Встал он, как всегда, в восемь часов. Мама уже ушла на работу. На кухонном столе стоял завтрак, а к стакану с молоком была прислонена записка: «Слава, папа хотел поговорить с тобой утром. Разбуди его, когда встанешь».
«Как бы не так!» — подумал Славик, сообразив, что отец вчера вернулся домой поздно и времени на воспитание сына у него уже не хватило.
По привычке Славик взялся было за кран, но вода полилась с таким плеском, что кран тут же пришлось закрыть, чтобы не проснулся папа. Уж лучше ходить немытым, чем с утра выслушивать всякие неприятные слова. Конечно, не сегодня, так завтра разговаривать с отцом придется. И все же такие дела лучше откладывать на потом.
Славик выпил стакан молока, сунул в портфель кусок булки с колбасой и на цыпочках пошел к двери. Он старался идти тихо, но чем больше старался, тем сильнее скрипел под ногами пол.
Славик уже добрался до двери и взялся за ручку, когда из отцовской комнаты послышался сонный, совсем не дикторский голос:
— Ты уже встал? Ну-ка, загляни на минутку.
— Я еще не встал, — крикнул Славик и выскочил на лестницу.
Славик несся вниз со стремительностью кошки, убегающей от волкодава. Он уже грохотал каблуками на последнем пролете, когда на их этаже у перил возникла фигура отца в трусах и майке.
— Вернись, хуже будет! — пригрозил отец.
Но Славик уже не слышал его. Он даже не увидел, как на площадку вышла соседка и отец в ту же секунду съежился и скользнул в дверь, будто втянутый сквозняком.
Вот почему, когда Славик подошел к школе, там еще никого не было.
Славик походил немного возле подъезда. Скоро стали появляться первые ученики — те, что жили подальше от школы. Боясь опоздать, они выходили с запасом и потому приходили раньше всех. Затем приходили те, кто жил посередке. А самыми последними, с куском булки во рту, мчались через дорогу те, кто жил прямо напротив школы.