Начало, стр. 93

— Вам всё равно делать нечего, а водки вы натащили море. Напьётся кто-нибудь и пойдёт с мертвецами отношения выяснять. А так наткнётся на эту баррикаду и сообразит, что нечего там ему делать.

Все согласились с директорскими доводами. Пить сотрудники действительно собирались, и пить всерьёз. Пьяному было легче воспринимать окружающую действительность, да и делать больше было нечего. Даже в окно смотреть не на что, улицы как будто вымерли, раз в несколько минут одинокая машина проезжает. Можно ещё наблюдать за тем, как развивается Катастрофа, сидя в Интернете, ну и телевизор смотреть. Многие просто играли.

Действительно, уже минут через тридцать половина сотрудников сидели вокруг обеденного стола на кухне, на котором стояли стаканы, была разложена закуска, а из морозилки были извлечены первые две бутылки «Кристалла» с чёрной этикеткой. Народ в «Логософте» не бедствовал. И водка подействовала. Испуганные успокоились, напрягшиеся расслабились, люди даже заговорили не только о недавнем происшествии, которое, к счастью, хорошо закончилось, но и об отвлечённых вещах. Даже анекдоты рассказывали.

Пьянка угомонилась лишь под утро, в кухне было ужасно накурено, несмотря на распахнутое окно. Хорошо посидели. В углу стояло не меньше десятка пустых бутылок. А затем все разбрелись спать кто куда. К счастью для них, у многих здесь были спальные мешки — страсть Алёны Кабаковой к туризму и организации походов бесследно для сотрудников не прошла.

Александр Бурко

22 марта, четверг, утро

С утра Бурко видел в окно, как на противоположной стороне реки появились первые зомби, бестолково там блуждающие или просто стоящие. Сюда им прорываться в серьёзных количествах пока не удавалось, но это вопрос времени. Со слов уточнившего обстановку Пасечника, почти все бойцы Софринской бригады, чьей обязанностью было охранять окрестности, их уже покинули. И обитатели Рублёвки должны были обороняться сами.

Ночью произошло что-то странное, чему пока объяснения не нашли. Охрана расстреляла из автоматов какую-то тварь, которую заметили на гребне стены, окружающей усадьбу. И было похоже, что тварь охотилась. В прошлом это явно было человеком, потом это было ходячим мертвяком. Но этот мертвяк каким-то образом умудрился отрастить себе почти что волчьи челюсти, немалые когти и даже выгнуть коленные суставы назад, приобретя способность прыгать как лягушка. К счастью, эту тварь вовремя заметили через ПНВ [19], ударили сразу из нескольких стволов, обрушив на землю, и уже там добили, хоть и с немалым трудом.

Когда Бурко рассматривал этот «трофей», у него мороз пробегал по спине. Такую дрянь и в худшем кошмаре представить невозможно. Что изменило зомби — никто не знал, но зато все знали, что такие уроды не чета всем остальным мертвякам.

После этого Бурко решил, что больше их в этом месте ничего не задерживает. НИИ взлетел на воздух ещё вчера, превратившись в бесформенный бетонный завал, поиски Дегтярёвых и Крамцова оказались безуспешными. Поэтому он дал команду на эвакуацию в Центр. Марат вызвал вертолёты, на которых должны были улететь Бурко, Домбровский, Пасечник, он сам и ещё двадцать бойцов охраны. Остальные же должны были в сопровождении по-прежнему ожидавших их омоновских «Тигров» прорываться туда колонной. Трудным это дело не казалось, дороги были достаточно ещё проходимыми, хотя с каждым часом, по наблюдениям и телерепортажам, поток беженцев из Москвы увеличивался. Былое затишье закончилось. Люди уже не рассчитывали, что их спасут, и покидали город. Наиболее загруженными были направления на юг, хотя Бурко считал, что лучше бежать на север. Зомби всё же были «теплолюбивыми» созданиями. Чем теплее, тем они активней.

Через час прямо на заднем дворе бурковской усадьбы сели два Ми-8 армейской камуфляжной раскраски; каждый был вооружён парой блоков НУРС [20], крупнокалиберной спаркой и «Кордом» [21], установленным в проёме. Из открытых проёмов выбросили лесенки, все загрузились, и ещё через минуту Бурко смотрел из-за спины сидящего у пулемёта стрелка на косо уходящую вниз землю. Затем вертолёты наклонились в вираже, ложась на курс, и пошли туда, где должен был создавать своё царство Александр Бурко. Человек, который нашёл способ убить нынешний мир.

Валерий Воропаев

22 марта, четверг, утро

Вырвал Валеру из сонного небытия телефонный звонок. Трезвонил домашний телефон, трубка которого валялась у него возле подушки. Звонок был требовательный, долгий, сверлящий мозг. Прежде чем ответить, Валера последовательно посмотрел на часы и на дисплей. Была половина восьмого утра, а звонил тесть. Или тёща, провались оба совсем и навсегда.

— Алё, — буркнул он в трубку, прокашлявшись.

Хоть он вчера водку ни с чем не мешал и хорошо закусывал, похмелье всё равно давало о себе знать — недоспал, да и выпил много. Сушняк долбил теперь в трахею до потери голоса.

— Где моя дочь? — послышался в наушнике, как обычно недовольный, голос тестя.

Излишней любезностью по отношению к зятю он себя никогда не утруждал. Равно как и к кому-то ещё, утверждая, что у него «на вежливость времени нет».

— Во Франции, — зевнув и прокашлявшись, ответил Валера. — Где ей ещё быть, птичке нашей перелётной?

— Когда прилетает?

— Мне не докладывают, — ответил он с какой-то зарождающейся смутной радостью, словно предчувствуя развлечение. — Когда изволят, тогда и прилетят. Мы тут всё больше по факту реагируем. Приехали — трахаем, не приехали — другой трахает.

— Придурок, — выругался тесть. — За женой уследить не можешь, а мне тут за всех опять расхлебывать.

Ответственность за исправление всего и вся, что делают неправильно идиоты вокруг, тоже было излюбленным коньком тестя, на эту тему он мог рассуждать часами. Привычным было и обращение «придурок», которым он наделял не только зятя, но и всех, кто стоял ниже, чем он сам, на социальной лестнице. Кто был выше, числился уже «моим корешем» и «вот таким мужиком», при этом демонстрировался толстый оттопыренный большой палец. Впрочем, в этой стране мало кто был выше Братского, хоть он из тени на свет не лез, и были фигуры поизвестней. Даже доченька его переплёвывала многократно, сама лезла на глаза всей стране.

— А чё ты там опять расхлебываешь? — слегка глумливо осведомился Валера. — Небось мозги опять грызёшь окружающим, как без тебя все ложку мимо рта проносят? Или чё другое делаешь, поумней?

Пауза на том конце провода заметно затянулась. Похоже, что тесть пытался поверить в то, что он слышал это на самом деле, а ему не почудилось и не приснилось. К такому обращению он не привык. Валера даже напомнил о себе, спросив:

— Чего молчишь? Скажи что-нибудь, а то подумаю, что тебя там Кондрат обнял, а ты и помер, на хрен.

— Ты как разговариваешь, сопляк? — надавив на бас, рыкнул тесть, но затем сбился на привычную терминологию: — Ты себе что позволяешь, придурок?

Однако прозвучало это всё не слишком внушительно, и даже петуха на последней фразе тесть дал чуток, сфальшивил голосом. Чего греха таить, Валера тестя уважал вообще не то чтобы очень, да и в глазах окружающих Братский вовсе не был таким львом рыкающим, каким выглядел в своих собственных. Скорее он обладал репутацией банального хама при большой власти, которой и пользовался беспощадно, на всю катушку. И сейчас, когда зять решил наплевать на тестев авторитет, телефонное рычание производило на него слабое впечатление, скорее даже повеселило.

— Ты хотел-то чего или просто поболтать звонишь? — развязно осведомился зять. — Зачем человека разбудил?

Снова случилась затяжная пауза, после чего вконец озверевший Братский прохрипел в телефон:

— Заедут за тобой! Чтобы собран был! Я с тобой, придурком, потом разберусь!