Карусели над городом (С иллюстрациями), стр. 38
Следующий предмет ударился уже о край окопа и свалился вниз, задев козырек шапочки. Им оказался кусок дерна, вырванный из земли с корнями, среди которых застряли песок и камни величиной с горошину. Серьезного вреда этот снаряд причинить не мог, но Август Янович совершенно явственно ощутил песок на зубах и за воротом рубашки.
Август Янович не стал ждать, пока очередной снаряд свалится ему за голову. Он переместился в правый конец окопа. На военном языке это называлось бы «скрытой переменой позиции». К военному делу Август Янович никогда отношения не имел, если не считать того, что ему дважды случалось брить генералов. Но в данном случае он действовал как заправский солдат.
Серега был тоже гранатометчиком не из последних. Едва Август Янович затаился в углу окопа, в стенку за его спиной влепился третий снаряд. На этот раз песок потек за шиворот.
«Проклятое дитя», — подумал Август Янович, переползая на четвереньках в левый край окопа. На сей раз он был уверен, что передвижение осталось незамеченным. Но дитя и в этот раз каким-то образом угадало. Кусок дерна плюхнулся впереди окопа и медленно сполз на колени Августа Яновича.
Август Янович вернулся на середину и лег на живот. Оставалась всего одна минута. Он должен был продержаться. Август Янович лежал и молил бога о том, чтобы этому сообразительному ребенку не пришла в голову идея метать камни. Но Сереге в голову пришла совсем другая идея. Понимая, что прямо попасть во врага, притаившегося в окопе, невозможно, он стал бросать свои снаряды круто вверх. Точность при этом резко уменьшалась, но ведь для одного шпиона достаточно и одного попадания.
К такой же мысли пришел и Август Янович, когда кусок дерна опустился на его спину. Осталось всего полминуты, но Август Янович вовсе не хотел, чтобы эти полминуты были последними в его жизни.
И Август Янович пошел на бессовестный обман — он обманул ребенка.
— Время! — крикнул Август Янович. — Время кончилось! Я уже не шпион.
Август Янович вылез из окопа и сел на землю. В голове у него шумело. Он сидел и никак не мог вспомнить, зачем пришел в этот лес.
Серега вылез из соседнего окопа, метрах в пяти от Августа Яновича. Парикмахер тупо смотрел на мальчишку, ничего не понимая; ведь тот на глазах у него ушел в лес. Откуда ему было знать, что все окопы, кроме того, в котором он сипел, соединялись между собой.
— Ты маленький негодник, — сказал Август Янович. — Мы не договаривались бросаться камнями. Серега смотрел на него с искренним недоумением.
— Это не камни, — сказал он. — Это гранаты. Мы договаривались с гранатами.
— Все равно. Давай вот ты ползи в эту яму, а я буду в тебя бросать. Что ты на это скажешь?
— Давайте! — обрадовался Серега. — Возьмите мой автомат. Смотрите, куда нажимать, вот сюда.
Август Янович безнадежно махнул рукой. Он с трудом поднялся на ноги, подошел к портфелю и начал укладывать вещи.
— Ну, дяденька же… — сказал Серега. — Вы же сами сказали…
Август Янович молча закрыл портфель и, хромая, зашагал прочь.
Серега стоял в крайней растерянности. Он в жизни не видел, чтобы взрослые могли так нахально обманывать.
— Дяденька, не уходите!
Август Янович вздрогнул и зашагал быстрее.
— Дяденька, подождите! — крикнул Серега, идя вслед за парикмахером.
И тут Август Янович побежал. Он бежал, не выбирая дороги и довольно лихо перепрыгивая через поваленные деревья. А Серега бежал сзади, и крик его подхлестывал Августа Яновича и прибавлял ему скорости.
— Дяденька, подождите! Да дяденька же…
Серега вовсе не случайно пытался остановить Августа Яновича. Он просто хотел честно выполнить уговор — увести брата. Ему было совершенно непонятно, почему этот дяденька ничего от него не требует. Ведь Серега-то пока не выполнил своего обещания…
А Август Янович уже перестал хромать. Он бежал с резвостью, которая была доступна ему лет пятьдесят тому назад. Не останавливаясь, он перемахнул через ручей, выронил портфель, на лету поймал его и побежал дальше. Серега отстал. Не потому, что не мог догнать парикмахера, а потому, что понял: по каким-то неизвестным причинам этот дяденька играть больше не хочет.
Выбежав на лесную дорожку, Август Янович оглянулся. Никто его не преследовал. Август Янович пошел шагом. Сердца стучало в ребра барабанной дробью, в голове с шумом работал какой-то насос, Он уже жалел, что удрал и там же, на месте, не нарвал уши мальчишке. При этой мысли он почему-то потрогал свои уши. Они оказались на месте.
Вернувшись домой, Август Янович повалился на постель в одежде и проспал до следующего утра на одном боку, даже не шевельнувшись.
С этого дня, когда в парикмахерской заходила речь о детях, Август Янович проговорил:
— Дети? Разве в наше время есть дети? Все они сплошные разбойники!
ДЕНЬ 10-й
Начало конца
В это воскресное утро Кулеминск спал дольше обычного.
Самым последним в Кулеминске проснулся Август Янович.
Парикмахер лежал, соображая, не приснился ли ему вчерашний кошмарный день. Когда же он, ощущая ломоту во всем теле, с трудом приподнял голову и смог взглянуть на постель, усыпанную хвоинками, песком, листьями, то понял, что не приснился.
Он перебирал в памяти события вчерашнего дня. При воспоминании о Сереге по телу его пробежала легкая судорога.
Тихая стариковская обида возникла в душе Августа Яновича. Обижался он тем не менее не на Серегу. И не на себя. Во всем виноват был Алексей Палыч.
Сейчас, утром, все выглядело так, будто Алексей Палыч заставил его козлом прыгать через поваленные деревья и увертываться от «гранат» малолетнего бандита. Это из-за Алексея Палыча пришлось извиваться перед начальником спортивного лагеря. Алексей Палыч находился в центре всего, к нему тянулись все нити…
Тут он снова вспомнил Серегу, его доверчивые детские глаза, и холодок страха прополз по телу парикмахера и остановился где-то в области сердца.
— Нет, — сказал сам себе Август Янович, — это просто кошмар! К черту всех этих детей! Если я еще хочу жить, то с этим нужно кончать! Я сегодня же поговорю с Алексеем Палычем!
Первым делом парикмахер сорвал со стены лист и разорвал его в клочья.
Затем он взглянул на часы и увидел, что опоздал на работу.
Путь до парикмахерской, на который Август Янович обычно затрачивал десять минут, на сей раз потребовал получаса по двум причинам: во-первых, ноги двигались как бы отдельно от тела, во-вторых, завидев издали мальчика примерно Серегиного роста, Август Янович прятался за любое укрытие, вплоть до чужих калиток.
А в лагере в это воскресенье был выходной день — никаких занятий.
Родителей не ждали, но Борис надеялся, что Алексей Палыч придет.
Кроме того, сегодняшний день был особенным: сегодня разрешили купаться.
Неподалеку от лагеря протекала речка Кулемка, но купаться в ней запрещалось. Виновные немедленно изгонялись из лагеря.
Обнаружить виновных было предельно просто: они окрашивались в синий, зеленый или красный цвета. Эта окраска за один раз не смывалась даже под горячим душем. Таково было свойство речки Кулемки. Свойство не природное, оно появилось не так давно.
Речка Кулемка имела синие, зеленые и красные дни. Все зависело от того, какую продукцию в этот день выпускала фабрика игрушек. Если делали пушки, танки и самосвалы, то из красильного цеха в речку лилась зеленая струя. Когда «нажимали» на флажки, мячики и матрешки, то струя приобретала праздничный красный цвет. Если же не выпускали ничего, то струя становилась почему-то синей и оставалась такой от вечера пятницы до утра понедельника.
Сегодня был синий день.
Лагерь предусмотрительно построили на берегу чистого лесного озера, ходить к речке не разрешалось, да и не было в этом никакой нужды. Но почему-то все же находились любители окунуться в запретные воды. За все годы существования лагеря из него были выдворены восемь синих, два красных и один зеленый — все мальчики.