Великолепие чести, стр. 36

Глава 12

—…И порой, Адела, если у младенца обнаруживался какой-нибудь врожденный порок, спартанские отцы просто сбрасывали новорожденного с вершины скалы. Вижу, вижу, Адела, что тебе это не по нраву, но об этом рассказывал мой дядюшка Бертон. Все это было в очень давние времена, но было на самом деле — дядюшка не стал бы прибегать к таким выдумкам для моего развлечения. Рассказывая об этих жестоких обычаях, он образовывал меня.

— А женщины-спартанки? Твой дядя говорил тебе что-нибудь о них? — поинтересовалась Адела.

Младшая сестра Дункана устроилась на краешке кровати, чтобы не мешать Мадлен, передвигавшей мебель в ее спальне. Адела уже перестала твердить своей новой подруге, что той не пристало, как простой служанке, наводить порядок в комнате. Пленница брата была упряма, и спорить с ней бесполезно.

Прошло уже три недели с тех пор, как Мадлен взялась за Аделу. Рассказав ей о себе всю правду, Адела, к собственному удивлению, с каждым днем чувствовала себя все лучше, душевная боль и чувство вины постепенно оставляли ее. По-видимому, Мадлен вовсе не была потрясена всей этой историей, и, как ни странно, именно это помогало Аделе. Мадлен высказывала явную симпатию к девушке, но не оскорбляла ее жалостью.

Теперь Адела полностью подчинилась Мадлен, решив, что та лучше нее самой знает, что и как надо делать. Леди Векстон примирилась с мыслью о том, что прошлое не переделать и лучше постараться его забыть. Конечно, принять такое решение было легче, чем выполнить его, но дружба Мадлен поддерживала Аделу и после разговоров с нею жизнь уже не представлялась девушке в таком темном свете, как прежде. К тому же подозрения о возможной беременности, к счастью, отпали, так что одним серьезным поводом для беспокойства стало меньше.

Мадлен как бы распахнула перед Аделой окно в новый мир, рассказывая ей разные чудесные истории. У Мадлен была прекрасная память, и Адела всякий раз с нетерпением ждала нового рассказа.

Сейчас Адела с улыбкой наблюдала за Мадлен, которая являла собой поистине примечательное зрелище. Клочья пыли налипли на ее локоны, на руки, даже на нос. Пряди волос, повязанные голубой лентой, то и дело выбивались из прически и закрывали ей лицо.

Выметая сор из угла, Мадлен остановилась и оперлась на ручку швабры.

— Кажется, я сумела заинтересовать тебя, Адела, — заметила она. — Не думаю, что спартанки были лучше своих ужасных мужей. Иначе они бы просто не смогли жить рядом с этими мужчинами и рожать от них детей.

Адела расхохоталась. Мадлен с улыбкой посмотрела на девушку, которая так изменилась за последнее время. Глаза ее заблестели, лицо все чаще освещалось задорной улыбкой.

— Но теперь, когда в замок приехал священник, — прошептала Адела, — мы должны быть осторожны и стараться не говорить при нем о таких вещах.

— Я еще не видела его, — ответила Мадлен, — но с нетерпением жду этой встречи. Братьям Векстонам давно пора обратить свои души к Господу, и священник в замке просто необходим.

— Раньше так и было, — объяснила Адела, — но когда отец Джон умер, а церковь сгорела, мои братья как-то перестали думать о Боге. — Девушка пожала плечами. — Пожалуйста, расскажи мне еще что-нибудь о спартанцах, — попросила она.

— Знаешь, наверное, спартанские женщины отправлялись к праотцам очень рано, лет этак в двадцать, хотя это только мое предположение, дядя об этом ничего не говорил. Однако я точно знаю, что они ложились в постель с несколькими мужчинами.

Адела только ахнула от этого сообщения, а Мадлен удовлетворенно вздохнула: она была довольна впечатлением, произведенным на подругу ее словами.

— Что, сразу с несколькими? — прошептала Адела, смущенно краснея.

Мадлен задумчиво прикусила губу.

— М-м-м… — промычала она. — Да нет, наверное. Пожалуй, по очереди.

Мадлен стояла спиной к двери, Адела же не сводила с нее глаз, так что ни одна из них не заметила остановившегося в дверях Дункана.

Он не успел произнести ни слова, поскольку Мадлен продолжала развивать свои мысли:

— Не думаю, что можно лежать на спине сразу перед несколькими мужчинами. Точнее, под несколькими.

Адела захихикала, Мадлен пожала плечами, а Дункан, слышавший все ее рассказы о спартанцах, удивленно поднял глаза к потолку.

Взявшись за швабру, Мадлен принялась продолжать уборку, подметая пол возле сундука.

— Придется все из него вытряхнуть, если мы хотим переставить сундук на другое место, — заявила она.

— Но сначала закончи свою историю, — настаивала Адела, — ты рассказываешь такие удивительные вещи, Мадлен.

Дункан опять собирался было заговорить, но, заинтригованный, передумал и продолжал слушать.

— В Спарте не знали безбрачия. Больше того, не вступать в брак считалось преступлением и позором. Толпы незамужних женщин бродили по улицам. Они искали неженатых мужчин, и если находили, то набрасывались на них.

— Что?! Набрасывались?! — изумилась Адела.

— Да, они накидывались на несчастных мужчин и избивали их до полусмерти, — подтвердила Мадлен. Она уже открыла сундук и сунула туда голову. — Я тебе чистую правду говорю, — донесся из сундука ее голос.

— А что еще? — поинтересовалась Адела.

— Еще… молодых мужчин запирали в темной комнате с женщинами, которых они никогда не видели при свете дня, и они должны были… В общем, ты понимаешь, что они должны были делать, — добавила Мадлен. — Некоторые женщины рожали, даже не зная в лицо своего супруга. — Она резко выпрямилась, ударившись при этом головой о крышку сундука, и сорвала с головы покрытую пылью ленту. — Знаешь, может, это тебе не понравится, но вот что я скажу. Когда я думаю о твоем брате Дункане, мне кажется, что леди Элеанор, возможно, предпочтет темную комнату.

В ответ Адела испуганно вскрикнула: она только что заметила Дункана, прислонившегося к дверному косяку.

Мадлен не поняла, в чем дело, и поспешила извиниться.

— Впрочем, ты не обращай внимания на мои слова, я ведь пошутила, — оговорилась она. — В конце-то концов Дункан ведь твой брат, и я вовсе не хотела обидеть тебя. Прости, пожалуйста…

— Я принимаю твое извинение, Мадлен, — раздался голос Дункана.

Мадлен была так поражена его появлением, что опять ударилась головой о крышку.

— Ты давно тут стоишь? — смущенно краснея, спросила девушка, поворачиваясь к барону.

Дункан ничего не ответил, молча глядя на нее и заставляя Мадлен все больше нервничать. Она торопливо разгладила все складочки на юбке и, заметив большое пятно на животе, прикрыла его ладонями. На глаз ей свесился длинный локон, но девушка боялась поднять руку, чтобы убрать его: тогда барон заметит, в каком беспорядке ее платье.

Впрочем, Мадлен напомнила себе, что она всего лишь пленница, а Векстон — ее похититель. Какая ей разница, что он подумает о ее наряде. Она убрала волосы и хмуро взглянула на барона.

Она сделала это зря, так как Дункан тут же угадал, что у нее на уме, и был весьма доволен, да и растрепанный вид девушки ему нравился.

Он улыбался, и Мадлен подумала, что барон смеется над ее смятым и грязным платьем. Его улыбка стала еще шире, когда Дункан заметил грязные полосы на физиономии девушки.

— Ступай к себе, Мадлен, и оставайся там, пока я не приду за тобой.

— Может, мне лучше сначала закончить все дела здесь? — спросила Мадлен нарочито смиренно.

— Нет, — отрезал барон.

— Дункан, Адела захотела прибрать свою комнату, чтобы она стала похожей на… — Господи, Мадлен едва не проговорилась, что его сестра хочет видеть свою комнату такой же уютной, как помещение в башне, где поселилась пленница. Он еще не знает, какой порядок она навела там.

Мадлен украдкой взглянула на Аделу. Бедняжка стояла, сложив на груди руки и потупив взор.

— Адела, — напомнила ей подруга, — ты забыла поздороваться с братом.

— Добрый день, милорд, — прошептала девушка, не глядя на барона.