Опасные забавы, стр. 23

Единственным человеком, встретившимся ей по пути, оказался герцог Солуэй. Он стоял на старом мосту через Коли и следил за неспешным течением.

– Идите сюда и взгляните на водную полевку, – подозвал он Розали. Она присоединилась к нему, и он указал на маленького коричневого грызуна, который быстро бежал по упавшим листьям вдоль берега реки.

– Так это просто небольшая крыса, – заметила она, когда зверек прошмыгнул в свою грязную нору.

Розали увидела, что герцог не взял с собой ни удочки, ни бечевки, ни прочих рыболовных снастей, и спросила:

– А почему вы сегодня не пошли ловить рыбу?

– Потому что через час я собираюсь выехать в Шропшир.

Удивленная словами Джерваса, она подняла на него недоумевающие глаза.

– Я хотел бы остаться здесь подольше, но моя матушка ждет меня в Понтсбери завтра или через день, и я не должен подводить ее.

Он, в свою очередь, пристально посмотрел на Розали и спросил, приняла ли она какое-нибудь решение.

Ее так расстроила и обескуражила собственная слабость, что она решила поддаться искушению и откликнуться на его порыв.

– Тетя Тильда просто умоляла меня согласиться, – проговорила она.

– Мы с ней едва знакомы, но она показалась мне весьма здравомыслящей женщиной.

– Но, – продолжила Розали, – мне самой это не по душе, и я предпочла бы отказаться.

– Позвольте мне вас переубедить и показать вам привлекательную сторону моего предложения. В замке есть бальный зал, где вы могли бы упражняться в танцах. Слуги преданы нашей семье и будут почтительны с вами, как и с любой гостьей. Ниниан обещал не капризничать. И все же, если вам станет грустно или вы почувствуете себя неуютно и одиноко, то без труда сможете уехать. Срок и характер занятий будут целиком зависеть от вас.

У нее не нашлось доводов для возражений. Она даже не могла припомнить, почему так упорно сопротивлялась прежде.

– Если мне удастся узнать что-нибудь о месте в Опере или в каком-то другом театре, то я сразу уеду в Лондон.

– Конечно. Это вполне понятно.

Он достал кожаный бумажник из кармана пальто, вручил ей пять десятифунтовых банкнот, а когда она робко запротестовала, прервал ее, напомнив о прежнем обещании заплатить ей аванс.

– Я предлагаю вам переночевать в Банбери. Это приблизительно в сорока милях отсюда и на полпути в Хабердин. А «Красный лев» – замечательная гостиница.

Розали не могла до конца осознать, как ей повезло, и с изумлением взглянула на зажатые в руках банкноты. Пятьдесят фунтов – таких денег прежде она и не видела, на них можно легко прожить целых полгода.

– Я привыкла ездить в почтовых каретах, – сказала она, и ее глаза расширились, когда он пересчитал и отдал ей еще немного денег. – Они дешевле фаэтонов.

– А на это вы сможете доехать до Лондона. – Он улыбнулся ей и добавил: – Если Ниниан утомит вас своими выходками, вам удастся уехать без всяких проблем. Вдруг у вас возникнут осложнения (впрочем, я в этом сомневаюсь), как бы то ни было, дайте мне знать. Я написал вот здесь. – Он протянул ей лист бумаги. – Вот мой адрес в Шропшире, а также имя моего лондонского поверенного, которому известно, как меня отыскать. У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы?

Стараясь не выронить полученные сокровища, Розали смущенно посмотрела на герцога.

– Есть, и целая дюжина, только я не решаюсь их задать.

– У вас нет причин для беспокойства, Розали. – Он дотронулся до ее щеки. – Вы пережили революцию и царство террора. В сравнении с ними учить моего племянника французскому языку – дело нетрудное.

Он убрал бумажник и подал ей руку, сказав:

– Позвольте мне проводить вас домой. Я должен попрощаться с другой мисс Лавгроув. И мне хотелось бы напоследок еще раз поглядеть на эти картины Греза.

Розали провела его в небольшой, тихий сад за домом, и когда он откланялся ее тетушке, они проследовали в гостиную.

Джервас внимательно осмотрел три картины, на двух из которых Розали была изображена полуобнаженной. Меж тем она ощущала, что к ней возвращается уверенность в собственных силах.

– Должно быть, вы были послушной и терпеливой девочкой. Позировать художнику столь долго довольно обременительно, – заметил он. – Однажды и я попробовал и, могу признаться, порядком измучился.

– Мне тоже пришлось нелегко, – откликнулась она. – Когда месье делал эскизы к «Ангелочку», нимб упал мне на глаза, а крылья были тяжелыми и давили на спину. Барашек в «Маленькой пастушке» кажется кротким и милым, разумеется, я имею в виду законченную картину, но от его копыт я была вся в синяках. А вот позировать для «Маленькой танцовщицы» было удовольствием, потому что на меня надели балетный костюм, и я представила себя на месте мамы.

– Расскажите мне еще немного об «Озорнице», которую вы продали.

– Это овальный портрет, написанный одновременно с «Ангелочком» и «Пастушкой». Я держала голову comme са [18] – со смехом пояснила она и воспроизвела позу, – и на мне был алый плащ. Но, к сожалению, со своими светлыми волосами я мало походила на цыганку.

– Мне трудно судить, пока я не увижу картины, но, на мой взгляд, вы действительно шаловливое дитя. – Его голос звучал как обычно, и сказанное им совсем не напоминало комплимент.

Когда он ушел, Розали поднялась к себе в комнату и смотрела из Окна, как его дорожная карета тронулась в путь.

Отъезд и расстояние изменят непринужденность их отношений, а быть может, и разрушат их, печально подумала она. Взяв деньги Джерваса, она признала его своим хозяином, работодателем и отныне не сможет относиться к нему иначе. В сущности, он никогда не был ее другом, и она твердо знала, что не станет ее любовником.

Их темпераменты столь различны он спокоен и уравновешен, а она эмоциональна и переменчива. В ней нет ни утонченности, ни блеска богатства, к которым он привык в женщинах, к тому же она на редкость необразованна. Он герцог, в его жилах течет королевская кровь. А она простая танцовщица, ее платья расшиты поддельными драгоценностями, и прежде она общалась со знатными дамами и господами лишь на многочисленных маскарадах.

Как бы великодушно он к ней ни относился, они навсегда останутся в разных мирах. И эту горькую истину ничто не способно изменить – даже приглашение провести несколько недель в его родовом замке.

8

– Скажите, как правильнее перевести «эта женщина уродлива», – спросил лорд Свонборо у своей гувернантки. – Если вам не трудно, – добавил он с обаятельной улыбкой.

Зная, каким навязчивым он порой бывает, Розали ответила просто и кратко:

– La femme est laide.

– И толста.

– Elle est grosse aussi. – Розали хмуро взглянула на него. – Герцог направил меня сюда не для того, чтобы учить вас оскорбительным выражениям, милорд. Вы запомнили тот список новых слов, который я переписала для вас?

– Да. – Ниниан откинул прядь темных кудрей, упавшую ему на лоб.

Они прошли по западному крылу, миновав элегантно обставленные комнаты и великолепный бальный зал, украшенный лепными фризами и медальонами. Это была наиболее современная часть замка. Обилие мрамора, золота и светло-серых драпировок напоминало Розали о роскошных парижских дворцах.

Быстро кивнув графу, она сказала:

– Commencer, s'il vous plait [19].

– Сейчас? – растерянно спросил он.

– C'est obligatoir [20].

Он принялся уныло перечислять выражения, заданные ему на прошлом занятии. Переводил Ниниан правильно. Попытки Розали выучить его основам французского языка далеко не всегда были такими успешными. Однако она сразу поняла, что ее подопечный способный мальчик, и не испытывала разочарования или отчаяния.