Когда придет весна, стр. 46

Пришедшая в голову мысль ошарашила Коула Клейборна. Он вдруг понял, что постоянно гнал ее от себя, но в глубине души знал о существовании такой мысли и, более того, принимал ее. Он даже мог назвать момент, когда полюбил Джессику Саммерз. Это произошло в миг, когда мерзавец Джонсон, засевший на крыше магазина, пытался ее убить. Никогда раньше Коул не испытывал такого гнева. Он со всех ног кинулся к Джессике, в паническом ужасе оттого, что не успеет добежать вовремя. А возможность потерять ее навсегда испугала до смерти. Тогда он подумал, что им руководит гнев, а не любовь. Он боялся настоящей любви, не хотел ее. Но и отпускать Джессику он тоже не хотел. Ни за что!

Кажется, нет ничего естественнее, чем целовать ее плечо, шею, ухо, а он твердил себе: прекрати мучение. Интересно, пять минут прошло? Может, Джессика уже спит? Он отчаянно цеплялся за эту надежду, как падающий со скалы за брошенную веревку.

Джессика снова повернулась в его объятиях. Теперь они лежали лицом друг к другу.

— Не двигайся, — приказал Коул.

— Я хочу поцеловать тебя и пожелать спокойной ночи.

Сердце его воспарило от робкого, нежного шепота.

— Нет! — резко ответил он.

— Ну пожалуйста.

Он вздохнул и уткнулся ей в волосы.

— Если ты меня поцелуешь, клянусь, я уже не остановлюсь. Так что отстань от меня и спи.

Но вопреки произнесенным словам он снова уткнулся ей в шею. Ему очень нравилось прикасаться губами к ее коже, чувствовать ее ответную реакцию.

Джессика полежала неподвижно несколько секунд, а потом, не думая о последствиях, погладила Коула по лицу, заглянула глубоко в глаза и обняла.

— Я хочу провести эту ночь с тобой… Только одну ночь.

— Джессика… — прошептал он. В его голосе слышалась боль. — Ты сама не понимаешь, что говоришь. Завтра ты пожалеешь.

— Ты мне нужен, Коул. Люби меня сегодня.

Больше он не мог проявлять благородство. Он стал жадно искать ее губы, в отчаянии понимая, что больше не в силах владеть собой. Желание обладать ею стало неодолимым. Коул долго целовал ее, ласкал грудь сквозь одежду, а она расстегивала его рубашку.

— Не спеши, дорогая, — прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы. — А то я…

В первый для нее раз ему хотелось быть совершенством. Но ее близость так возбуждала Коула, что он не в силах был следовать собственным намерениям, руки его тряслись, когда он снимал с нее одежду. Опустив вниз бретельки рубашки и увидев великолепную грудь, он застонал от вожделения. Когда же он вытянулся рядом с ней, ощутив всем телом ее атласную кожу, то ощутил безумный восторг.

Ее томные вздохи приводили его в исступление. Джессика ласкала его пылко, без оглядки, а когда ее ноготки впились ему в спину и бедра, Коул подумал, что сейчас умрет.

Он целовал каждый дюйм ее тела, заставляя Джессику стонать и приходя в восторг от/ее стонов. Он ласкал ее самые интимные уголки и забыл обо всем на свете, когда она попросила его не Останавливаться…

— Коул, Коул… — страстно шептала она под натиском неожиданных, незнакомых ощущений, умоляя взять ее, но ему хотелось продлить сладкую муку, дождаться того момента, когда Джессика уже не почувствует боли.

— Посмотри на меня, — просил Коул дрожащим, хриплым голосом. — Запомни это навсегда.

— Пожалуйста…

— Повтори! — потребовал он, пронзая ее горящим взглядом.

— Навсегда! — произнесла она.

Их губы сомкнулись, он поцеловал ее и сделал ее своей навечно. Уткнувшись лицом в ее ароматные волосы, он закрыл глаза. Коул Клейборн стал принадлежать Джессике Саммерз.

Она оказалась именно такой, какой он рисовал ее в своих мечтах. Настоящим совершенством… Он услышал ее крик, почувствовал ее боль и замер, давая Джессике время привыкнуть к нему, шепча бессмысленные, ласковые слова.

Ну как такое может быть — и больно, и чудесно одновременно? Джессика хотела просить его остановиться и в то же время боялась, что он ее отпустит…

— Сейчас боль пройдет, — выдохнул он ей в ухо.

Джессика услышала его прерывистое дыхание, обняла его за шею и от легкого движения внутри себя испытала незнакомый взрыв удовольствия. Она подалась навстречу Коулу, и он застонал. Она поняла: Коулу нравится то, что она делает.

Он осторожно отстранился от нее.

— Ты перестанешь меня дразнить? — воскликнула она.

Он рассмеялся гортанным смехом:

— Я боюсь сделать тебе больно.

— Перестань! Я хочу…

Он заставил ее замолчать поцелуем. Он был просто потрясен Джессикой, такой открытой, непосредственной в своем желании. Она отдавалась ему всем сердцем, дарила всю себя без остатка. И его собственная любовь к ней затопила его, накрыла с головой.

Ему хотелось, чтобы наслаждение длилось как Можно дольше, он стал двигаться медленнее, но она сопротивлялась, ускоряя темп, и их охватил настоящий пожар.

Их страсть была дикой, свободной, ничуть не похожей на испытанную им прежде. Коул чувствовал, как нежная плоть Джессики сжимается вокруг него, слышал, как она выкрикивает его имя, а когда понял, что она достигла пика удовольствия, он дал волю и себе.

Коул сдался ей целиком: телом, сердцем, душой. Джессика тихо плакала. Он ощутил на плече горячие слезы, поднял голову и взглянул на нее.

— Тебе больно? Да, дорогая? — Коул осуждал себя за несдержанность. Ведь это у нее в первый раз, надо было быть нежнее, заботливее… — Джессика, ну скажи что-нибудь.

Волнение в его голосе вернуло ее к реальности. Она открыла глаза и посмотрела на Коула. В его взгляде были тепло и тревога. Она задрожала от прилива чувств.

— О нет, нет… Это было замечательно!

Он довольно улыбнулся. Боже, какая она красавица! Глаза блестят от страсти, опухшие от поцелуев губы алеют. Похоже, она счастлива. Разве можно не любить такую девушку?

— Да, замечательно, — сказал он устало и лег рядом. — Но…

Она закрыла его рот рукой.

— Никаких сожалений, — прошептала она.

— Никаких, — согласился он.

Она положила голову ему на плечо. Увы, ничто не длится вечно. Она закрыла глаза, чтобы не заплакать. Как ей хочется верить ему! Да, он любит ее, она знает, до завтрашнего дня, до послезавтрашнего, ну, может, будет помнить о ней еще год… А в конце концов неизбежно забудет ее.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Навсегда.

Глава 31

Итак, она соблазнила его. Стоя у кромки воды, Джессика честно призналась в этом себе. В следующее мгновение она сделала еще одно открытие, потрясшее ее: она не жалеет о происшедшем. На всю жизнь она сохранит память о его прикосновениях, о ласковых словах. Этого будет достаточно.

Коул подошел сзади и обнял девушку за талию, поцеловал в плечо. В ту же минуту, как прикоснулся к ней, он почувствовал: что-то не так. Джессика напряглась.

— Скажи, в чем дело.

— Утро. Вот в чем дело.

— Ты должна была сказать доброе утро, а не просто утро, — поправил ее Коул, поворачивая к себе лицом.

Она уклонилась от поцелуя.

— Джесси, в чем дело?

— Ночью…

Она умолкла, а он поднял ее лицо поближе к себе, чтобы уловить ее настроение. Она была не такой, как всегда, и ему казалось: он понимает почему.

— Ты жалеешь, да?

Она яростно замотала головой:

— Нет, я никогда ни о чем не жалею.

Он рывком притянул ее к себе и хотел поцеловать, но она отвернулась, и его губы коснулись ее уха.

— Пожалуйста, не усложняй. И так все слишком сложно, — взмолилась она. — Это была наша последняя ночь.

— Но ведь мы с тобой теперь навсегда?..

Она с трудом отвела взгляд, мысленно приказав себе не отступать от принятого решения.

— Сейчас нам надо ехать, а то опоздаем на поезд.

Коул не двинулся с места. Он стоял, держа ее, терпеливо ожидая, когда наконец она посмотрит на него.

— Мы не тронемся с места, пока не скажешь, что происходит в твоей голове.

— Все кончено, Коул. Сейчас нам надо… мы должны… ехать дальше.

До него наконец дошло.

— Ты не веришь ни одному моему слову, ничему, что я сказал тебе ночью, да? В этом все дело? Ты думала, я говорил про любовь просто так, чтобы ты разрешила мне с тобой переспать?