Дальние пески, стр. 20

— Джеймс, — сказала вдруг Кэрол, — ты обратил внимание, что здесь нет ни одного снимка его первой жены?

Я пожал плечами.

— Разве это удивительно? Он был человеком чувствительным.

— Да нет же, я и не ожидала увидеть ее фотографию на стене. Но ведь он должен был хранить хотя бы один снимок в личном архиве!

— У него с нею были связаны страшные воспоминания, — сказал я. — Возможно, он хотел начисто стереть это из памяти. И при таких обстоятельствах это, кстати, вполне естественно.

— Естественно?.. Не думаю. Не могу поверить, чтобы мужчина порвал и выбросил все до единой фотографии девушки, которую он любил, только потому, что произошел трагический несчастный случай. Он бы положил их подальше на полку, начал бы новую жизнь, но все равно они были бы где-то здесь…

Я начал просматривать книги, которыми были уставлены полки по стенам. Их было много, на самые разнообразные темы — фотография, орнитология, общая медицина, психология. Однако ничего особенно примечательного в глаза мне не бросилось. Я снова почувствовал, что не могу сосредоточиться. Пока Кэрол продолжала рыться в содержимом письменного стола Артура, я открыл дверь стенного шкафа и обнаружил за ней тесноватую, но уютную темную комнату фотолаборатории. Оттуда я попал на чердак и постепенно обошел весь дом. Не могу сказать, чтобы мне это хоть что-нибудь дало. Единственный вывод, который напрашивался после всех поисков, заключался в том, что мы и без того знали: Артур был умным, сентиментальным, аккуратным человеком без дурных привычек, который вел насыщенную жизнь и чья привязанность к жене была безгранична.

Я вернулся в кабинет и увидел, что Кэрол склонилась над тонкой папкой из черной кожи.

— Джеймс, — позвала она, — иди сюда, взгляни-ка…

— Что это? — спросил я.

— Банковские ордера Артура… Посмотри, какие суммы он снимал наличными. По моим подсчетам, больше двадцати тысяч фунтов за последние четыре месяца.

— Неужели?

Это действительно выглядело странно. Я подошел к столу, и она показала мне бумаги. Четыре чека были выписаны им на самого себя с интервалами в четыре-пять недель. И сумма каждого была немного больше, чем предыдущего. Я стал соображать, зачем могла Артуру понадобиться такая куча наличных денег… И почти сразу все понял.

— Ну конечно! Он же ходил на торги. Без денег там делать нечего.

— Но разве мог он потратить так много?

— Вполне. По крайней мере, мне кажется, что в его коллекции попадаются очень дорогие вещи.

— Четыре аукциона за четыре месяца… Не многовато ли?

— Пойми, он был настоящим энтузиастом этого дела. Кэрол медленно перелистала бумаги.

— Посмотри, до апреля он таких крупных сумм не снимал. Разве он не ходил на аукционы и раньше?

— Аукционы бывают разные. В Лондоне на крупных аукционах можно расплачиваться чеками, а в провинции, наверное, предпочитают наличные…

Признаться, я не очень-то разбирался во всем этом.

— А к чему ты клонишь? — спросил я.

— Это, конечно, только догадка… но, Джеймс, ты не думаешь, что кто-то мог его шантажировать?

— Мне такая идея даже в голову не приходила.

— Сумма с каждым разом возрастала. Мне кажется, при шантаже так и бывает.

— Простая случайность, — ответил я на это. — К тому же, если бы Артур брал в банке деньги, чтобы заплатить шантажисту, он вряд ли хранил бы так тщательно копии банковских ордеров.

Но Кэрол и это не убедило.

— Если у него была привычка хранить бумаги, было бы как раз странно, если бы он начал вдруг их уничтожать… А для Фэй он всегда мог придумать какое-то объяснение, те же аукционы, например…

— Но эти деньги и предназначались для торгов… Ну, подумай сама, из-за чего его могли шантажировать?

— Что-то могло быть…

— Ты же сама знаешь: мы раскопали подробности его жизни до мелочей — и ни намека ни на что не нашли.

— Но вспомни, он вел себя как человек, которого шантажируют, — настаивала Кэрол. — Вот тебе объяснение его депрессии, всех перепадов настроения.

— Это вполне можно объяснить беспокойством за Фэй и ревностью, — возразил я. Она пропустила мое замечание мимо ушей.

— К тому же становятся понятны его ночные прогулки вдоль дамбы. Он кого-то встречал там… Там ведь бродил кто-то еще, помнишь?

— Это по версии Фэй.

— Знаю, но я верю этой версии…

— Значит, ты веришь, что Фэй видела однажды, как он стоял на коленях?

— Да…

— Ну а это как вписывается в твою идею? На колени-то он зачем вставал, по-твоему?

Она посмотрела на меня сосредоточенным взглядом, и я почувствовал, что она на этот раз опять изобретет что-нибудь, и не ошибся.

— А может быть, он деньги прятал… Зарывал в песок.

— К чему, если он сам встречался с шантажистом?

— А вдруг на самом деле он с ним вовсе не встречался лично? — сказала она. — В конце концов, Фэй слышала чьи-то шаги совсем в другом месте. Вероятно, шантажист указал Артуру, где класть деньги, а потом забирал их. Артур мог даже не знать, кто его шантажирует. Такое ведь случается, верно?.. Этот человек мог общаться с ним по телефону — так было бы для него даже безопаснее…

Я попытался остановить поток ее фантазии.

— Скажи мне одну вещь, — перебил я ее. — Только одну.

— Какую?

— Даже если Артура кто-то шантажировал, тебе-то от этого какой прок? Ты когда-нибудь слышала, чтобы шантажист убивал свою жертву — курочку, которая несет для него золотые яички?.. По-моему, в таких делах если доходит до убийства, то погибает как раз шантажист.

— Да, видимо, ты прав. — Кэрол сдалась, когда я уже не ожидал этого. Это было отступление, но я был уверен, что временное. Куда еще заведет Кэрол ее необузданное воображение?

Глава 19

В поисках и спорах незаметно прошла вторая половина дня, и за окнами начали опускаться ранние октябрьские сумерки. Этот долгий день утомил нас, и мы решили, что ни к чему ехать в Лондон впотьмах, когда на расстоянии брошенного камня от нас можно было принять ванну и получить неплохой обед. Я вернул ключ от дома лавочнику, и мы направились к гостинице. Мы не могли рассчитывать на особо доброжелательный прием, но ведь это всего на одну ночь. Гостиничный клерк и в самом деле поначалу даже немного растерялся, но это у него быстро прошло, и он ни слова не говоря выдал нам ключи от номера.

Отель был не совсем обычный, потому, должно быть, что в нем часто останавливались чудаки вроде орнитологов и фанатиков-рыболовов. Швейцар, он же коридорный, говорил, как диктор Би-би-си, и вполне мог сойти за управляющего. Девушки-итальянки, составлявшие в штате большинство, то и дело покатывались со смеху. Обслуживали здесь вежливо, но с перебоями. Зато номера были отличные и сколько хочешь горячей воды для ванны. Я с полчаса полежал в ней, отмокая, чтобы смыть с себя пыль бумаг Артура. Потом я спустился в бар и хорошенько выпил, пока Кэрол одевалась к ужину. Постоянное напряжение, существовавшее теперь в наших отношениях, начало сказываться. Я был рад побыть под чужой крышей сам по себе. Кэрол, видимо, испытывала такие же чувства, потому что после ужина она уселась в самом дальнем углу холла, уткнувшись в журнал хотя я ни как не мог поверить, что она его читает. Я пропустил еще пару стаканчиков в баре и вышел на свежий воздух проветриться.

Утром Кэрол по-прежнему выглядела очень озабоченной. Уезжать она явно не торопилась, а мне не хотелось ее подгонять. Я вспомнил, что хотел побеседовать с Джоном Хэмилтоном, и решил позвонить ему. Оказалось, что он тоже хотел кое-что со мной обсудить и предложил мне приехать к нему в Норидж. Кэрол сказала, чтобы я отправился туда один. Она все еще чувствовала усталость и собиралась спокойно побродить у залива. Увидимся за обедом, сказала она, что меня вполне устроило.

Я провел с Хэмилтоном около часа, обсуждая различные мелкие детали завещания Артура, а также судьбу незначительной собственности, которая принадлежала Фэй. Он спросил, виделся ли я с Темплером, и я сказал, что мы его навещали, не поясняя истинных мотивов. В начале первого я вышел от него и не спеша покатил обратно в Пепельный Берег.