Завещание Шерлока Холмса, стр. 48
– В тюрьму Миллбэнк, как можно быстрее.
Экипаж несколько раз чуть не перевернулся, такой скользкой была дорога и такой плохой видимость. Однако кучер оказался не из робкого десятка. Меньше чем через пятнадцать минут мы уже стучали в тяжелую тюремную дверь.
Сторож с тупым взглядом открыл окошко.
– Что вам надо?
– Я Шерлок Холмс. У меня встреча с директором.
– Да? Он не предупреждал. Пойду посмотрю, сможет ли он вас принять.
Окошко захлопнулось, оставив нас во враждебном тумане. Минуты казались бесконечными. Наконец дверь открылась. Холмс поспешил за сторожем.
– Я хочу видеть Джона Пикокса.
– Пикокса? Я думал, у вас встреча с господином Компостелом.
– Пикокс! – проревел мой друг. Сторож вздрогнул.
– Зачем же так нервничать… Кроме того, торопиться все равно уже некуда.
Человек указал рукой на центр двора.
– Это он в центре.
Мы пробежали несколько метров в тумане. Из белой дымки выплыли три виселицы. Мы подошли еще ближе. Повешенный в центре был Джон Пикокс.
Великан бежал в нашу сторону, распространяя вокруг себя жуткий смрад.
– Мистер Холмс, это всегда честь для меня…
Кулак Холмса ударил Компостела в лицо, положив конец этой короткой встрече.
Сидя в экипаже, который вез нас обратно на Бейкер-стрит, Холмс массировал правую руку и тряс болевшими пальцами. Злоба читалась в его взгляде.
– Этот тип – самая последняя сволочь.
– Компостел?
– Конечно. Он как автомат, в нем нет и намека на душу. Он – чистый продукт администрации, без души, выполняет приказы буквально, почти не скрывая своей радости. Помните, что сказал старый сторож: «Я передал просьбу Пикокса Компостелу, а он только расхохотался и сказал, что уже слишком поздно…» Компостел знал, что Пикокс будет повешен, и не счел нужным дать ему последний шанс. Несчастный умер, унеся свое откровение с собой.
Холмс сжал челюсти. Его напряженный взгляд был полон ненависти.
– Вся его надежда была только на меня. Я отомщу за него, Ватсон. Теперь это дело касается меня лично.
42
Шерлок Холмс записал в свой блокнот: «Жертва № 13: судья Алан Ричмонд».
Мы были подавлены. Уничтожены морально и физически. Будто каждое новое убийство только отдаляло нас от правды.
Холмс был сильно огорчен, что не вмешался вовремя. Но как он мог? Он предложил свои услуги, но Хазелвуд отказался от них под предлогом того, что его присутствие на месте помешает действиям команды Лестрейда.
Вот и получился такой результат.
Я снова и снова перечитывал детальный отчет о происшествии в «Таймс», не в силах понять, как может иметь место такая чудовищность. Мне было нужно что-то делать, чтобы не впасть в депрессию. И я решил пересказать статью «Таймс» своими словами, будто заклиная судьбу.
Итак, предлагаю моим читателям ознакомиться с ужасными событиями, воссозданными во всех деталях на основании газетных отчетов.
«Драма произошла прошлой ночью, вопреки масштабным мерам, предпринятым полицией в окрестностях и в самом доме судьи Алана Ричмонда, расположенного по адресу: Стрэнд, 127.
Судья и его молодая супруга покинули дом около семи часов вечера, отправившись на праздничный вечер в кругу юристов. Вначале они прослушали речи приглашенных известных людей. Затем прошли за стол с многочисленными гостями. Полицейский, одетый в штатское, стоял у двери и внимательно рассматривал каждого входящего, готовый остановить любого кто вызовет у него малейшие подозрения.
В самый разгар ужина молодая женщина наклонилась к мужу и прошептала ему на ухо:
– Вернемся, друг мой. У меня ужаснее предчувствие.
Судья попытался образумить жену:
– Чего нам бояться, моя дорогая? Дом хорошо охраняется. Сестра Марта спит в комнате малыша. Полиция стоит на охране у двери. А все наши слуги скорее умрут, чем пустят в дом чужого.
– Конечно, но… я уверена, что случится что-то ужасное.
– Да нет же, вот увидишь! Если что-то произойдет, нас тут же предупредят. В экипаже мы за несколько минут доберемся до дому.
Молодая женщина так нервничала, что не могла есть. На ее лице читалось беспокойство и нетерпение. Вечер казался ей бесконечным. Наконец наступил час освобождения. Целая очередь из экипажей выстроилась перед ступенями дома. Долгое время пришлось ждать свободного экипажа.
Едва войдя в дом, молодая женщина взбежала по лестнице и поспешила в комнату младенца. Полицейский по-прежнему стоял у двери, заложив руки за спину. Он улыбнулся, и молодая женщина немного успокоилась.
– Все в порядке? – спросила она дрожащим голосом.
– Да, госпожа. Со времени вашего отъезда никто не входил в эту комнату и не выходил из нее.
Он разжал кулак и с важным видом показал большой ключ.
– Кроме того, чтобы попасть туда, нужно сначала попытаться отнять у меня вот это.
Молодая мать понемногу расслабилась.
– Вы не слышали никакого подозрительного шума?
– Нет, миссис, ничего не слышал.
– Вы можете открыть дверь?
– Конечно, госпожа.
Полицейский повернул ключ в замке и осторожно открыл дверь, чтобы не разбудить малютку. Женщина, ступая на носках, вошла в комнату. Она увидела, что сестра Марта спит одетая. Леди Ричмонд не стала будить старую женщину, которая накануне заболела ангиной. Она удостоверилась, что окна крепко заперты, а младенец мирно спит в своей люльке. Она нежно поцеловала его в лоб и тихонько вышла.
– Старайтесь быть таким же бдительным! – приказала она полицейскому.
Окончательно успокоившись, она прошла в свою комнату.
Но посреди ночи она проснулась от страшного кошмара. Жуткое предчувствие не покидало ее и во сне. Она вспомнила, как прикоснулась губами ко лбу ребенка. Внезапно это ощущение показалось ей странным. Она поняла, что не почувствовала знакомой теплоты ребенка. Кожа малыша не была такой нежной, как обычно. Не услышала она и размеренного, спокойного дыхания ребенка.
Она вскочила с кровати и, набросив на себя халат, устремилась к младенцу. Полицейский стоял на своем на посту.
– Все в порядке? – взволнованно спросила она.
– Конечно, госпожа. Ведь я здесь.
– Откройте! Я хочу убедиться сама.
Охранник повернул ключ. Женщина поспешила в комнату, держа в руке подсвечник. Ее беспокойство усиливалось. Няня по-прежнему спала. Женщина заметила стакан рядом с ее кроватью. Ей показалось, что этого стакана раньше не было. В воздухе витал душный и тошнотворный запах. Что-то здесь произошло, или все это плод ее воображения?
Она подошла к люльке. При мерцающем свете свечи лицо ребенка показалось ей слишком бледным, а кожа прозрачной, почти перламутровой. Она еще раз поцеловала его в лоб. Лоб был ледяным. Ей захотелось взять малыша на руки, чтобы согреть его. Она откинула одеяло. В колыбели лежала одна голова. Тело младенца исчезло. Женщина издала жуткий вопль и упала на пол. Полицейский вбежал в комнату и, увидя ужасную картину, засвистел в свой свисток. Тотчас прибежали другие полицейские и слуги. Старая няня проснулась от поднявшейся суматохи и обхватила голову руками.
– Что случилось? У меня так болит голова, – голос няни был хриплым от ангины.
Полицейский взял стакан, стоявший на столике рядом с ее кроватью.
– Видимо, кто-то угостил вас снотворным, – сказал он.
Няня склонилась над люлькой и, обнаружив ужасную пропажу, взвыла:
– Это дело рук самого дьявола. Все мы прокляты.
Полицейский попытался всех успокоить, но произошло все наоборот. Старая женщина, находясь в шоке, продолжала голосить:
– Этой ночью я видела дьявола. Я решила, что мне снится кошмар, но это на самом деле был он. Нужно бежать из этого дома. Он убьет всех нас.
Поднялась невероятная суматоха, сопровождаемая криками ужаса, полицейскими распоряжениями и пронзительными свистками. Охваченная паникой и все еще находящая под действием снотворного, старая няня, спотыкаясь и пошатываясь, выскочила из дома, закрыв лицо руками, пробежала мимо псарни и устремилась в ледяной мрак.