Вселенная неудачников, стр. 18
В какой-то момент кончились сигареты. С превеликим сожалением я докурил последнюю до самого фильтра и кинул окурок в пустую пачку. Добавил туда же бесполезную ввиду отсутствия сигарет зажигалку и сунул пачку под кровать.
В голову лезла навеянная последней беседой майора и Полсона научно-фантастическая муть.
Конечно, упомянутый в разговоре Альянс мог оказаться банальным НАТО, но мне почему-то казалось, что Альянс майора и Полсона не имеет никакого отношения к Североатлантическому блоку.
И уж натовская разведка точно не стала бы копать под саму себя, так что эту версию напрочь опровергало присутствие в Белизе Холдена и дяди Тома.
Или ЦРУ с «Интеллидженс сервис» уже никакого отношения к НАТО не имеют?
Хе.
И еще три раза хе.
Плюс эти загадочные намеки на Чужих и разговоры о моей собственной мутации. Неужели при помощи того шлема эти люди действительно хотели вмешаться в работу моего мозга и стереть память о последних событиях? Они ненормальные или я неправильно их понял? Или я ненормальный?
Или мы все нормальные и я все понял правильно, а на самом деле сошел с ума весь мир?
Реальность, точнее, не сама реальность, а известная мне картина мироздания, трещала по швам.
А потом, как обычно и происходит с трещащими по швам объектами, она лопнула.
Но сначала в комнату пришел майор и в очередной раз отправил меня в небытие.
Часть вторая
ЗЕМЛЯ
НАСТОЯЩЕЕ НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ
ГЛАВА 1
– Как спалось, Алекс?
– Шикарно, – сказал я, ни на йоту не покривив душой.
– На ближайшие две недели никаких процедур больше не будет. – Виола нажала кнопку на пульте, и шторы раздвинулись в стороны, впуская в мою комнату солнечный свет.
Здесь хотя бы было окно.
Только я не очень любил в него смотреть. Мне не нравился открывающийся из этого окна вид.
– Отсутствие процедур радует меня больше всего, – признался я.
– Ученые получили достаточно данных для анализа, – сказала Виола. – Одна их обработка отнимет много времени, не говоря уже о том, что кому-то предстоит делать какие-то выводы.
Виола продемонстрировала белоснежную улыбку, давая понять, что она уж точно не имеет к процессу анализа никакого отношения. Ученой она не была.
Скорее, кем-то средним между медсестрой и приставленной ко мне нянькой. Но ее IQ все равно был очень высок.
В исследовательском институте военной разведки Демократического Альянса дурочек не держат. Даже для того, чтобы пробирки мыть.
Впрочем, пробирки у них тут автоматически моются. Поэтому мне сложно сказать, чем занималась Виола до моего прибытия.
Я встал с кровати, и она моментально уползла в пол. Вместо нее появился стол, до этого вполне удачно прикидывавшийся частью стены.
– Что хочешь на завтрак?
– Все равно, – буркнул я. – Кофе-то вы мне не дадите.
– Мы не употребляем подобный допинг. Кофе давно объявлен вне закона и внесен в официальный список наркотиков.
– Мне уже сообщили, – сказал я.
Равно как и сигареты, кофе здесь запрещен для потребления добропорядочными гражданами. А мне поневоле приходится быть добропорядочным. Ибо выбора мне никто не предоставил.
Санитарная комната по размерам напоминала старые хрущевские ванные. Быстренько приняв душ, постояв несколько минут под потоками теплого воздуха и прополоскав рот жидкостью для чистки зубов, я решил сегодня обойтись без депиляционного крема для лица, натянул шорты и майку и вышел к завтраку.
– Сок и каша – пища наша, – пробормотал я, смерив взглядом накрытый стол.
– Вкусно и полезно, – улыбнулась Виола.
– Насчет «полезно» спорить не буду, – сказал я. – А вот что касается вкуса…
– У нас все равно нет варварской еды, к которой ты привык.
– Кто тут варвар, это весьма спорный вопрос, – сказал я. – За две с половиной тысячи лет я мог ожидать куда более серьезного развития бытовых технологий. В том числе и в области кулинарии.
– У нас были объективные причины для того, чтобы оставить технологии на том уровне, на котором они находятся сейчас, – снова улыбнулась Виола. – В том числе и в области кулинарии.
– Интересно было бы послушать об этих причинах.
– В свое время, – сказала она.
– В мое время вы меня уже не вернете, – сказал я.
– Прости, я не это хотела сказать…
– Ничего страшного, – сказал я. – Сия мысль уже стала для меня привычной.
– Тебе понравится наш мир, – без особой убежденности в голосе произнесла Виола.
– Ага. При том условии, что меня когда-нибудь в него выпустят.
– Как только ученые получат нужные результаты и ты пройдешь необходимый курс адаптации, – сказала она. – Впрочем, многих удивляет, как быстро ты сумел приспособиться к новым для себя жизненным условиям.
– Мы, русские, быстро ко всему привыкаем, – сказал я.
– Русские?
– Народ такой был, – в очередной раз напомнил я. Здесь, а точнее сейчас, люди очень сложно воспринимают информацию о том, что люди когда-то делились по национальному признаку. Впрочем, у них сейчас свои заморочки. – До того как вы тут все перемешались.
– Я не очень хорошо знакома с историей того периода, – призналась Виола.
– Тогда за какие заслуги тебя назначили ко мне? – спросил я. – Только за красивые глаза?
– За коммуникабельность. А ты действительно считаешь мои глаза красивыми?
– Да, – сказал я.
Глаза у Виолы были красивыми. Да и все остальное тоже на уровне. Форменная туника позволяла оценить все прелести девичьей фигуры. Ох, не за коммуникабельность ко мне эту няньку приставили…
– Ты завтракать собираешься, Алекс?
Голос Виолы оторвал меня от созерцания ее же форм, и я приступил к поглощению пищи. Увы, гурманам в этом времени пришлось бы плохо. Перенаселение Земли в первую очередь сказалось на количестве квадратных метров, отведенных каждому человеку, и качестве еды, синтезируемой непонятно из чего.
То есть это мне непонятно, из чего ее синтезируют. Потому что еще никто не взял на себя труд ответить мне на этот вопрос.
Во время завтрака я периодически бросал взгляды в окно.
Из окна на меня пялилось будущее.
И мне все время мерещился его звериный оскал.
Следующим человеком, которого я увидел после того, как майор Дэвенпорт вырубил меня в третий раз, оказался профессор Мартинес.
Профессор Мартинес был ведущим специалистом жутко засекреченного проекта по исследованию темпоральных полей и туннелей. И жил он, ни много ни мало, в четыре тысячи страшно сказать каком году нашей эры.
Или в одна тысяча пятьсот сорок шестом году по новому летоисчислению. От какой даты человечество решило повести новый отсчет времени, мне тоже не сообщили.
В отношении меня потомки по большей части старались проводить политику гриба. Да, ту самую, когда объект принято держать в темноте и кормить дерьмом. И это я сейчас не только о качестве еды говорю.
Но профессор мне хоть кое-что объяснил.
В том числе назвал и фамилию злобного майора, предпочитающего пользоваться парализатором при каждом удобном случае.
Техническая база темпорального проекта находилась на платформе посреди Тихого океана, ибо предполагалось, что исследования могут быть довольно опасными.
Правда, в худшем варианте, который описали еще современные мне писатели-фантасты, сии исследования могли оказаться довольно опасными для всего человечества, но тут уж от географического расположения темпоральной лаборатории ничего не зависело. Хоть на Луне ее располагай, хоть за пределами Солнечной системы.
Ага, профессор Мартинес поведал мне, что человечество вышло за пределы Солнечной системы и уже населяет несколько десятков планет. А вот о том, что другие несколько десятков планет населяет совсем не человечество, он мне тогда не рассказал.
– Честно говоря, я не знаю, как много я могу тебе рассказать, – признался он мне тогда. – СБА спит и видит, как бы заполучить тебя в свои руки. Но пока я их сюда не пускаю.