Падающая Звезда, стр. 11

Коретта стукнула бокалом по столу – так сильно, что бокал перевернулся, виски разлилось по полированной поверхности. Прежде чем кто-то успел сказать хоть слово, доктор Сэмюэл развернулась и вышла вон, хлопнув дверью.

– Рэйли, здесь столько труб, что какой-нибудь водопроводчик просто с ума бы сошел. А хуже всего то, что я не могу ни слова прочесть.

– Даффи, я тебя научу. Недорого возьму – десять долларов за урок. Ты потратишь свои деньги не зря. Очень скоро сможешь говорить по-русски, как местный, а заодно будешь получать на полсотни в неделю больше за иностранный язык.

– У меня не получится. Я и по-английски-то еле-еле объясняюсь. Скажи-ка мне, что тут за каракули на этом узле?

– «Резервная цистерна для внутренней откачки топлива – 23; питающая линии 19 к питающей линии 104 через цистерну 16 В; в нормальном положении переключатель герметизации отключен 734 ЛЮ».

– Ну спасибо, теперь буду знать.

Перед ним на столе была разложена схема всего узла – огромный, раскрашенный в шесть цветов лист бумаги размером два метра на два. Водя пальцем по схеме, Даффи что-то бормотал себе под нос. Один раз он сбился, обескураженно сморгнул и потер затылок.

– Ну, ладно, – сказал он, показывая на открытые панели и пучки электропроводов, – считается, что мы проверяем схему. Отлично. Допустим, участок между пультами управления, компьютером, релейными системами, дополнительными двигателями и сервоустройствами мы проверили. А дальше-то что? Мы должны верить «товарищам» на слово. Всю свою проводку русские запечатали, загерметизировали азотом, и нам теперь ее не проверить.

– Они сами проверили и десять раз перепроверили. Ты видел документацию.

– Видеть-то я видел, но разве я могу быть уверенным? Рэйли пожал плечами и поковырял в зубах тонким пробником от цифрового вольтметра, наблюдая за дисплеем:

– Конечно; проверить мы не сможем. Придется верить на слово. Относись к русским как хочешь, но одного у них не отнимешь: летать в космосе они умеют. Побольше запас – и полетели. Они используют дополнительные двигатели и резервное топливо, так что, если один из двигателей или какой-нибудь насос откажет, срабатывает дублирующее устройство. Так что летать-то они умеют.

– Но ведь они и взрываются. Или это просто слухи?

– Один корабль у них взорвался. Это мы знаем точно. Съемка со спутника в 68-м году показала на одной из их взлетных площадок большой космический корабль. А на следующий день его там уже не было. Как не было и самой взлетной площадки, и никаких строений – на милю вокруг. Очевидно, произошел взрыв. Но то был корабль старой модели.

– Это ты так говоришь.

– Нет, так говорят документы. Последние два года русские летают на новых ускорителях, причем работают они бесперебойно. С кораблями многоразового использования у русских не ладится, поэтому они стиснули зубы и летают на одноразовых.

– По-моему, нам пора пить кофе.

– Нет, еще рано. После следующего узла.

Глава 7

– Ну что ж, начнем наши маленькие каникулы, – сказал полковник Кузнецов, улыбаясь остальным членам экипажа. За его спиной с шипением задвинулась массивная дверь, заскрежетали болты.

– Вряд ли это можно назвать каникулами, – ответил Элай Брон. – Карантин есть карантин.

– Да что вы, доктор Брон, – возразил Кузнецов. – Девяносто шесть часов полного покоя до старта. Сейчас технические службы... как это у вас называется... потеют кровью, чтобы все шло гладко. А у нас с вами никаких дел нет. Мы заперты в великолепном особняке, куда не могут проникнуть ни бактерии, ни насекомые. Вокруг нас будут хлопотать повара, прислуга будет стелить нам постель и чистить одежду. Конечно, у нас тоже есть работа, особенно у пилотов. Им придется все время листать свои огромные справочники. Зато у остальных членов экипажа режим посвободнее. Наконец мы можем пообщаться друг с другом без политиков, без журналистов и прочих внешних раздражителей. Начальство вынуждено общаться с нами только по телефону, и если мы не хотим с ним говорить, то попросту не возьмем трубку.

Тут как раз зазвонил телефон. Секундное молчание – и все расхохотались.

– Кто скажет, что нас нет дома? – спросил Патрик, протягивая руку к трубке.

Стоило ему взять трубку, как тут же засветился экран. Это был не просто телефон, а особое устройство связи, оснащенное видеосистемой. Выдвинулся специальный стул, на котором фокусировался объектив телекамеры. На экране возникло лицо звонившего. Это был Флэкс.

– Что стряслось? – спросил Патрик. – Мы еще присесть не успели, а ты уже звонишь.

– Извини. У Коретты хотят взять интервью. Оно должно было состояться еще вчера, но самолет интервьюера опоздал.

– А кто интервьюер? – поинтересовалась Коретта.

– Девушка по имени Смит. Она говорит, что вы обещали эксклюзивное интервью журналу «Черная женщина».

Никто из присутствующих даже не посмотрел в сторону Коретты. Она секунду поколебалась, потом сказала:

– Пусть немного подождет, я свяжусь с ней сама. Сейчас у меня нет времени.

– Патрик, когда повесишь трубку, отсоедини ты эту штуку к черту, – попросил Элай.

– Я бы с удовольствием. Но лучше последуем примеру Коретты, на звонки отвечать не будем. Если захотим с кем-то пообщаться, выйдем на связь сами. Полковник Кузнецов прав. Всем нам есть чем заняться до старта, но надо и получше познакомиться друг с другом. Мы один экипаж, и нам необходимо хорошо друг друга знать, чтобы мы действовали как слаженная команда. Мы с Надей – пилоты, и мы уже научились работать вместе. Пока кораблем командую я. Я отвечаю за полет до того момента, пока мы не выйдем на окончательную орбиту и двигатель не будет отключен. Затем командование берет на себя полковник, и все мы выполняем его приказы.

– Не совсем так, Патрик, – возразил Кузнецов. – Я отвечаю за генератор и за сборку всей системы. Кроме того, я буду руководить выходами в космос. Но что касается всего остального – функционирования самой станции, связи с Землей и так далее, – командование остается за вами.

– Это правильно, Пат, – заметил Элай, переворачивая страницу книги, в которую уже успел углубиться. – Ты капитан корабля, пусть так и будет. Надя

– твой первый помощник. Я отвечаю за ядерный двигатель, но моя задача проста: включу его, когда надо будет выйти на орбиту, и потом выключу. После этого я становлюсь простым такелажником при солнечном генераторе полковника Кузнецова.

– У каждого из нас своя функция, как у муравьев в муравейнике, – заметил Кузнецов. – Патрик с Надей выводят нас на орбиту и следят за нормальной работой всех систем, чтобы экипаж не распрощался с жизнью в условиях враждебной окружающей среды. Я отвечаю за сборку генераторной системы, после чего ее управлением занимается наш главный электрик Григорий.

Сальников кивнул.

– Пока происходит сборка генератора, я устанавливаю на «Прометее» передающую антенну. Мощность на первом этаже будет небольшая, но на питание основной программы хватит. Энергия будет конвертироваться из турбогенераторов в волны частотой 3,3 гигагерца, которые будут направлены в накопители на поверхности Земли. Я не ожидаю особых проблем с этим. Оборудование проверено и работает наилучшим образом.

– Вот и чудесно, – подытожила Коретта. – Все при деле, одна я у вас нахлебница. Единственное, что я могу делать, – таскать ваше тяжелое оборудование. Но должна напомнить, что только одно приспособление не предназначено в принципе для использования в космосе – человеческий организм. Мы будем находиться на орбите, в состоянии невесомости, по меньшей мере месяц, пока не прибудет смена на «Шаттле». Мое дело – следить, чтобы каждый из вас сохранил работоспособность до конца этого периода, а желательно и после него. Чтобы вывести одно человеческое тело – неважно, русское или американское – на орбиту, нужно потратить черт знает сколько миллионов долларов. Поэтому, чем дольше мы продержимся наверху, тем лучше будет для всех. Со всеми жалобами прошу обращаться ко мне. Сочувствие, таблетки аспирина гарантированы вам круглосуточно.