Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли, стр. 25

ГЛАВА X. ЦВЕТ ИЗРАИЛЯ

Наследник древнего Шхема, Наблус ароматной ладанкой лежит в ложбине меж двух гор, Гризим и Эйваль, по сказанному (Песнь Песней1): “Как мирра мне милый мой – спит меж моих грудей”. Меж грудями гор проходит дорога, расходясь на Калькилию к западу, Дженин к северу, Амман к востоку и Иерусалим к югу. Старинный город, Наблус изрыт кротовьими норами подземных ходов, этих старших братьев петербургских подворотен, как будто поколения трудолюбивых гномов проложили их под домами, соединяя базары, мечети и церкви. В касбе арочные ходы плавно перетекают друг в друга, создавая анфилады и исчезая во мраке. Возле мечети Салахие крытые своды создают розу ветров. Взгляд тонет в их черном зрачке, запинаясь об арки.

Арка – дань луне, она состоит из двух зеркальных полумесяцев. Полная луна породила римскую арку, заостренная исламская арка составлена из двух семидневных лун. В Наблусе можно найти арку на каждую фазу луны, на каждый день лунного календаря, и старательный студент архитектуры смог бы составить полную Историю Арки в этом древнем городе.

Этот древний город стал столицей Северного царства после развала державы Соломона. Слишком гордый и древний, чтоб покориться Иерусалиму, он обладал своими святынями и своим храмом. Эмигранты из Вавилона, реставрировавшие Иудейское царство в Иерусалиме, не пытались вернуть его в свою орбиту. И по сей день иудеи редко рискуют зайти в город, и обычно проскакивают его на рысях, наглухо закрыв окна своих японских машин, чтоб граната или камень не залетели.

Новая история Наблуса сложилась не удачно. Промышленности в городе мало, отношения с военными властями – самые неудовлетворительные. Но подлинная атмосфера живого, невеселого арабского города, живущего своей жизнь, стоит визита.

В Старом городе три мечети: Большая мечеть, бывшая церковь крестоносцев, Мечеть пророков, где по легенде похоронены десять сынов Иакова, предки Северных колен Израиля, Зеленая мечеть, где Иаков выплакал себе глаза после инсценированного братьями “убийства” Иосифа. Древности Шхема находятся в трех километрах к востоку от касбы, там, где торчит полураскопанный курган Тель-Балата. Холм зарос сорной травой, в траншеи, прорытые немецкими археологами, местные жители из близлежащего села Балата набросали консервные банки и мусор. Археология Шхема остановилась с Шестидневной войной и с установлением израильского военного правления. Израильтяне предпочитали раскапывать места побезопаснее и более тесно связанные с иудейской традицией, вроде Масады.

Несмотря на банки и мусор, руины древнего Шхема потрясают. Самое внушительное – огромная стена циклопической кладки, возведенная всухую, без строительного раствора за две тысячи лет до н.э. Сохранились и восточные ворота, и в них можно войти и сегодня. В центре холма – площадка с колоннами, где, видимо, стоял древний храм Шхема Бет-Баал-Брит, Храм Господа Завета. Храм был огромен, стены его в тридцать метров длиной, пятиметровой толщины, должны были производить внушительное впечатление. В центре рос огромный священный дуб – предок священных деревьев наших дней, о которых мы уже вели речь. У этого дуба – Элон-Морэ – Авраам построил алтарь. Эта традиция указывает на то, что в библейские времена храм Шхема считался священным и был принятым местом поклонения. Самое название шхемского божества – Господь Завета напоминает о Завете (союзе) Авраама с Господом.

Шхем отсутствует в списке городов, завоеванных Иисусом Навитом, и это упущение кричит громче иного упоминания. Действительно, почему «сынам Израиля» не пришлось завоевывать Шхем? Видимо, в Шхеме жили во время Исхода родственные израильтянам племена, и завоевывать их не было нужды, считают некоторые историки.

Со временем Шхем становится столицей Израильского царства. Два царства, со столицей в Иерусалиме и со столицей в Шхеме (а потом в Тирце и Самарии) иногда враждовали, иногда жили мирно. Северное царство было более развитым, оно поддерживало постоянные отношения с финикийцами, сирийцами, Месопотамией. Юг – Иудея – был более отсталым. Север заслонял его и от торговых и культурных контактов. Все же пророки свободно ходили по Иудее – как стало называться Южное царство и по Израилю, то есть по Северному царству.

Древнее царство Израиля утратило свою независимость в 722 г. до н.э. и стало частью Ассирийской империи, а впоследствии ее преемниц – Вавилонской, Персидской, Македонской, Римской, Византийской, Арабской, Оттоманской и Британской. Утрата независимости не смертельнее утраты девственности, и местное население справилось с ней так же, как жители Твери – с присоединением к Московскому царству, а аквитанцы, провансальцы и гасконцы – с подчинением Парижу. Княжество в сто км длиной не могло сохранить независимость в нашем регионе.

Ассирийцы и их непосредственные преемники – вавилоняне и персы – зачастую вывозили или переселяли знать и мастеровых из одного района империи в другой. Это был подлый, но понятный прием. Переселенцы могли рассчитывать только на империю, поскольку с местным населением они не ладили. Они даже не могли толком бунтовать – они не знали страны и не ощущали связи с ней. С другой стороны, их таланты можно было использовать на благо империи.

Тогдашние переселения значительно уступали «этническим чисткам» 20-го века, которые начались депортацией армян в Анатолии и продолжились массовой высылкой турок из Греции и греков из Турции. В 1944 году на восток покатились эшелоны с чеченцами, ингушами, крымскими татарами, а после войны миллионы этнических немцев были выселены из родных мест в Судетах, Пруссии, Померании, и вывезены в Германию. Миллионы жителей Индии стали беженцами. Жертвой страшной «этнической чистки» стали палестинцы в 1948 году. На наших глазах прошли массовые депортации на Балканах и в Африке. Армяне были вычищены из Баку, а азеры из завоеванных армянами территорий. Ничего подобного не происходило в прошлом, но не потому, что люди были лучше. До победы идеи «этнического государства» такие меры просто никому не приходили в голову.

Империи ограничивались куда более скромными действиями – они организовывали колонии отставных солдат, высылали местную знать в изгнание. Так македонские солдаты, а за ними римляне получали землю в Палестине, так Российская империя заселила Грозный, а оттоманы селили верных черкесов на окраинах империи. Ассирийцы держались в тех же пределах: после покорения Израильского княжества они выселили знать, ученых и ремесленников. Они основали поселения колонистов из Месопотамии, но в целом общий этнический состав Северного Нагорья вряд ли изменился —лишь несколько тысяч человек из сотен тысяч населения были «уведены в плен», депортированы. По местной традиции, они были вскоре возвращены.

Их южные соседи, жители Иудеи, не сомневались, что к северу от их границ живут те же израильтяне. Во времена царя Хезекии, уже после падения Севера, они звали северян к поклонению в Иерусалимском храме 13, не считая их иноземцами. Со временем на территории бывшего Израильского княжества сложилась своя вера, которая порядком отличалась от иудейской, а население стало называться «самарянами» (или «самаритянами», где лишнее «т» пришло в русский изык из греческого), по названию своей столицы Самарии. Так русских называли «московиты». Когда-то все население Северного Нагорья было самарянским, но со временем и оно в основном перешло в ислам. Этот процесс шел медленно и завершился только к 18-му веку. Самарянами по вере остались только члены семей священников.

К этой маленькой секте принадлежит около пятисот человек. Их можно повстречать в Наблусе, в квартале Сумара и на вершине священной для них горы Гризим. Другая колония самарян живет в Холоне, среди рижских и виленских евреев. Они гордятся своим историческим прошлым, и охотно рассказывают, что и Зеленая мечеть Наблуса была когда-то самарянской синагогой. Рядом с ней, в касбе, самаряне жили до недавних времен, но несколько лет назад они вышли из касбы и поселились в западной части города, в квартале Сумара в зеленом пригороде вилл Рафидие. В Сумаре они живут дверь в дверь и окно в окно, образуя нечто вроде просторной касбы. Войти внутрь можно через ворота синагоги, и тогда открывается лабиринт переулков в два метра шириной между вполне современными двух-трех-этажными домами.