Мэри Поппинс с Вишневой улицы (иллюстрации Г. Калиновского), стр. 6

— Вот молодец, — мистер Кудри с гордостью посмотрел на Мэри Поппинс. — Я знал, Мэри, что ты хороший товарищ. Занимай место напротив и будь, пожалуйста, за хозяйку. А гости сядут слева и справа. Отлично, Майкл, — похвалил он, видя, как тот, ловко подпрыгнув, опустился с правой стороны от него. Джейн села слева. И все четверо приступили к чаепитию.

Мистер Кудри довольно улыбнулся.

— Обычно принято начинать с бутербродов, — посмотрел он на Джейн с Майклом. — Но сегодня мой день рождения. И мы начнём наоборот — со сладкого пирога! Мне такой порядок больше по душе.

И он отрезал каждому по огромному куску.

— Ещё чаю? — спросил он Джейн. Не успела она ответить, в дверь раздался резкий частый стук.

— Войдите, — ответил мистер Кудри.

Дверь отворилась, и в комнату вошла мисс Персиммон, неся на подносе чайник с кипятком.

— Я подумала, мистер Кудри, — сказала она, удивлённо оглядывая пустую комнату, — вам, наверное, нужно ещё… Господи помилуй! — воскликнула она, увидев хозяина и гостей сидящими вокруг стола под потолком. — Такого я ещё в жизни не видывала. Я всегда, мистер Кудри, считала вас чудаком. Но закрывала на всё глаза. Ведь за квартиру вы платите исправно. Но такое странное поведение… пить чай со своими гостями в воздухе… Я, мистер Кудри, поражена. Это такая невоспитанность… для джентльмена ваших лет… Я бы никогда не смогла…

— Ещё как смогли бы, мисс Персиммон! — сказал Майкл.

— Что смогла бы? — заносчиво дёрнула головой хозяйка.

— Заразиться смехотворным газом, как мы с Джейн.

Мисс Персиммон презрительно сощурилась.

— Надеюсь, молодой человек, — сказала она, — я достаточно уважаю себя и никогда не опущусь до того, чтобы прыгать в воздухе, как футбольный мяч. Я крепко стою ногами на земле, или я не Эйми Персиммон. И… о, Господи, что это… Боже мой! БОЖЕ МОЙ! Я лечу! На помощь! НА ПОМОЩЬ!

Да, мисс Эйми Персиммон, вопреки себе, оторвалась от земли и, качаясь, полетела по воздуху, как узкий длинный воздушный шар, изо всех сил жонглируя подносом. Чуть не плача от расстройства, она подлетела к столу и опустила поднос на стол.

— Большое спасибо, — спокойно и вежливо поблагодарила её Мэри Поппинс.

Мисс Персиммон повернулась и плавно полетела вниз, шепча про себя: «Такое унижение… только подумать… такая добропорядочная, рассудительная женщина. Нет, мне необходимо повидать доктора».

Коснувшись ногами пола, она опрометью бросилась вон из комнаты, заламывая на ходу руки и ни разу не обернувшись. «Такое унижение!» — ещё раз послышался её вопль, и дверь за ней захлопнулась.

— Выходит, никакая она не Эйми Персиммон, раз она всё-таки не так твёрдо стоит на земле, — прошептала Джейн Майклу.

А мистер Кудри глядел на Мэри Поппинс странным, слегка укоризненным взглядом.

— Мэри, Мэри, всё-таки не надо было… не надо, Мэри. Бедная старуха никогда теперь не опомнится, помяни моё слово. Ну и вид же у неё был! Как она смешно летала — вперевалочку!

И тут он вместе с Джейн и с Майклом опять захохотал, схватившись за бока: он вспомнил, какой смешной вид был у мисс Эйми Персиммон.

— Ради Бога, — взмолился Майкл. — Перестаньте меня смешить. Я больше не вынесу. Я сейчас лопну!

— Ох, ох, ох! — ловила ртом воздух Джейн, держась за сердце.

— Господи, спаси и помилуй! — рокотал мистер Кудри, вытирая глаза полой смокинга, потому что никак не мог найти носового платка.

— ПОРА ИДТИ ДОМОЙ, — прозвучал иерихонской трубой голос Мэри Поппинс, перекрывая раскаты хохота.

И тут внезапно, как от хорошей встряски, Джейн, Майкл и мистер Кудри полетели вниз. И приземлились все разом со странным стуком.

Пора идти домой — это была первая печальная мысль за весь вечер. Только она мелькнула в голове, смехотворный газ из них вышел и они очутились на полу.

Вздохнув, Джейн с Майклом смотрели, как Мэри Поппинс медленно опускается вниз, держа в руках пальто и шляпу Джейн.

Мистер Кудри тоже вздохнул — долгим, глубоким и тяжёлым вздохом.

— Какая жалость, — протрезвевшим голосом сказал он, — что вам надо идти домой. Я ещё никогда в жизни так не веселился.

— И я никогда, — печально кивнул Майкл. Как скучно снова очутиться на земле и не чувствовать, как тебя уносит вверх смехотворный газ.

— И я никогда, — сказала Джейн, стоя в дверях на цыпочках и целуя сморщенные, как сухое яблоко, щеки мистера Кудри. — Никогда, никогда…

…Они возвращались домой в автобусе, сидя по обе стороны от Мэри Поппинс. Они сидели притихшие, вспоминая весёлый день рождения. Вдруг Майкл спросил Мэри сонным голосом:

— А ваш дядюшка часто так себя ведёт?

— Как? — сурово переспросила Мэри Поппинс, как будто Майкл сказал ей что-то обидное.

— Ну, летает, смеётся, кувыркается в воздухе.

— В воздухе? — голос у Мэри Поппинс был совсем сердитый. — Что это значит — кувыркается в воздухе?

— Майкл хотел сказать, — пришла брату на помощь Джейн, — часто ли ваш дядюшка надувается смехотворным газом и плавает под потолком?

— Плавает под потолком? Что за вздор! Под потолком! Мне стыдно за вас, как можно даже предполагать такое! — Мэри Поппинс была воплощённое негодование.

— Но ведь он летал! Мы сами видели, — сказал Майкл.

— Что? Видели, как он летает под потолком? Да как вы смеете! Знайте, мой дядюшка — трезвый человек, честный, трудолюбивый. Вам следовало бы говорить о нём с большим почтением. И, пожалуйста, не ешьте ваши проездные билеты. Летает под потолком! Надо же такое придумать!

Майкл и Джейн взглянули друг на друга, но больше ничего не сказали: они знали, что с Мэри Поппинс лучше не спорить, какие бы странные вещи она ни говорила.

Во взгляде, которым они обменялись, сквозил вопрос: «Но всё же летал мистер Кудри под потолком или нет? Кто прав — они или Мэри Поппинс?»

Ответить на этот вопрос было некому.

Автобус ехал и ехал, бешено трясясь и подпрыгивая.

Мэри Поппинс сидела между ними, обиженная, безмолвная, а дети — они ведь в тот день очень устали — скоро привалились к ней с боков и крепко уснули. Но и во сне решали они эту загадку…

Глава 4. Эндрю, принадлежавший мисс Ларк

Мисс Ларк жила в соседнем доме.

Но, прежде чем рассказывать дальше, я должна описать этот соседний дом. Это был великолепный дом, самый лучший на всей улице Вишнёвой. Говорят, что даже Адмирал Бум завидовал дому мисс Ларк, хотя у его собственного дома вместо обычных труб были пароходные, а во дворе стояла мачта с флагом. Много раз обитатели Вишнёвой улицы слышали, как Адмирал Бум, проезжая мимо дома мисс Ларк, восклицал:

— Разрази меня гром! Что ей делать с таким домом, как этот?

А причиной зависти Адмирала были двое ворот в ограде дома. Одни — для родственников и друзей мисс Ларк, а другие — для мясника, булочника и молочника.

Однажды булочник ошибся и вошёл в ворота, предназначенные для родственников и друзей. Мисс Ларк так рассердилась, что решила больше не покупать у него хлеба. В конце концов ей пришлось простить булочника, ведь он один во всей округе умел печь вкусные булочки с хрустящей завитушкой наверху. Но своего расположения она лишила его навсегда, и, входя к ней в дом, он натягивал картуз почти до самых глаз, чтобы мисс Ларк приняла его за кого-нибудь другого. Но не было случая, чтобы мисс Ларк обозналась.

Джейн с Майклом всегда знали, гуляет ли мисс Ларк у себя в саду или идёт по улице: она носила так много брошек, ожерелий и серёг, что её движения сопровождались звяканьем и звоном. Точно шла не мисс Ларк, а целый оркестр. Завидев детей, она всегда говорила одно и то же:

— Доброе утро (или «добрый вечер», если дело шло к ужину), — и прибавляла: — Как мы сегодня себя чувствуем?

Джейн с Майклом не понимали, о чьём самочувствии мисс Ларк спрашивает — их, или своём, или Эндрю.