Осколки судеб, стр. 80

19

Машина отъехала от миланского аэропорта и понеслась по шоссе, лавируя в потоке дневного транспорта, потом свернула на север к озерам. Сидевший за рулем Пол взглянул на Ильзу и изумленно покачал головой. Он почти не отрываясь смотрел на нее с того самого момента, как она сошла с самолета, пока получала багаж и проходила таможенный досмотр.

– Я получил твое письмо на прошлой неделе. Сначала я глазам своим не поверил. Трижды перечитал его, прежде чем до меня дошло, что ты действительно приезжаешь. – Он сжал ее худую загорелую руку. – Но почему же ты не приезжала так долго?

Она повернула к нему улыбающееся лицо.

– Не ругай меня, Пол. Я здесь, и у нас впереди достаточно времени, чтобы наверстать упущенное.

Несмотря на улыбку, брови ее были сдвинуты, придавая лицу слегка укоризненное выражение. Он хотел было спросить, как долго она собирается пробыть с ним, но, немного подумав, не стал этого делать, а сказал совсем другое:

– Ты не представляешь, как я скучал без тебя.

Волосы Ильзы, как и его собственные, сильно поседели. Но седина шла ей, прекрасно гармонируя с загорелой кожей и черными блестящими глазами. На ней был темно-голубой дорожный костюм и красивая белая блузка с довольно низким вырезом, так что в глаза сразу бросилось золотое колье, охватывавшее обнаженную шею.

– Ты и в самом деле его носишь, – показал он на колье. – А я всегда представлял, что оно лежит в своем бархатном футляре в каком-нибудь верхнем ящике комода вместе с перчатками и носовыми платками.

– Я все время его ношу, – серьезно ответила Ильза. – Даже когда на мне платье с закрытым воротом.

– Господи, как же я по тебе соскучился, – повторил Пол.

Он подумал о том – это была не самая романтичная мысль, свидетельствующая лишь о стойкости его привязанностей, но, если разобраться, разве стойкость привязанностей не романтична по своей сути – что вот рядом с ним сидит та единственная в мире женщина, с которой он мог быть до конца откровенным. Она будет внимать ему и разумом, и сердцем, никогда не стараясь поддакивать, лишь бы доставить ему удовольствие, но пытаясь вникнуть в смысл его слов. Видит Бог, он тоже не всегда соглашался с ней, но душевно они всегда были настроены на одну волну.

– Я заказал столик в вилле д'Эсте, – сказал он. – Мы доберемся туда как раз ко времени ланча. Поедим в свое удовольствие, не торопясь, как принято в Италии. Ты, наверное, не делала ничего подобного с тех пор, как живешь в Израиле.

– Да, там мы не можем позволить себе слишком долго рассиживаться за ланчем.

Полу хотелось, чтобы атмосфера была светлой и радостной, хотелось говорить о чем-то приятном, а положение в Израиле было неподходящей темой для такого разговора. Достаточно было заглянуть утром в газету, и ты тут же вспоминал, что эта маленькая страна по-прежнему со всех сторон окружена врагами.

– Чудесная машина. Это что за марка? – спросила Ильза, и он понял, что она тоже хочет отвлечься от серьезных и печальных мыслей.

– «Феррари», стоит целое состояние, но мне не пришлось тратить на нее свое. Она мне досталась вместе с домом за арендную плату. Мощная, как лев, и на автостраде развивает колоссальную скорость, но нам сегодня торопиться некуда. Мы поедем медленно, ты сможешь насладиться окружающими красотами.

– Я уже наслаждаюсь чудесным мягким воздухом.

– Открыть верх?

– Да, пожалуйста.

– Ветер не испортит тебе прическу? Она засмеялась.

– Ты все-таки меня забыл. Мою прическу!

Он не забыл, а спросил из привычной вежливости. Он прекрасно знал, что Ильза ничего не имела против того, чтобы ветер трепал ей волосы.

– Мы едем на озеро Комо. Ты слышала о вилле д'Эсте? В эпоху Возрождения она была резиденцией кардинала. Она великолепна. Подожди, и ты убедишься.

– О, я слышала. Верх роскоши.

– Да. Ты заслужила немного роскоши, – просто ответил он.

На берегу озера у подножия невысокого холма стояло во всем своем великолепии большое каменное здание. Вокруг росли ухоженные, подстриженные кусты, среди которых виднелись белые статуи и урны с пышными петуниями. Выше по склону тянулись сады, цветущие сейчас последним бурным цветом поздней весны. Заказанный Полом столик был расположен у окна, распахнутого в это время года настежь. Ресторан был уже полон туристов и миланских бизнесменов с их шикарными женами в белых полотняных или шелковых пастельных тонов платьях. И снова Пол отметил про себя, как делал не раз за годы, проведенные с Ильзой, что ее нисколько не занимал вопрос, достаточно ли хорошо она одета; элегантная простота ее туалетов подходила к любому случаю.

Женщина за соседним столиком задержала взгляд на колье Ильзы. Пол угадал взгляд знатока; эта женщина явно знала толк в драгоценностях.

Ильза спросила, чему он улыбается.

– Хорошее настроение. Посмотри туда, – он показал рукой, – там, у дальнего конца озера есть площадка, где по вечерам устраивают танцы. Чарующее это зрелище – танцующие молодые пары и огни, отраженные в озере. Такие красивые молодые люди. Мы обязательно сходим туда. Ты не разучилась танцевать?

– Конечно, нет.

– Вот и хорошо. Я тоже не разучился, а музыка там чудесная.

– Я вижу, ты здесь ходил на танцы.

– Несколько раз. Я завел здесь друзей, Ильза. Для меня это было переменой к лучшему. Я рад, что сюда приехал. Так что насчет ланча? Закажи спагетти. Они чудесно готовят спагетти «а ла карбонара». И вино. Их белое вино – это солнечный свет, разлитый в бутылки, вот какое это вино. Ну вот, я заговорил фразами из рекламных передач, да?

Он чувствовал, что поглупел от счастья и говорит бессвязно, но не мог, да и не хотел остановиться.

Спустя почти два часа, когда они допивали экспрессо, Ильза, откинувшись на стуле, сказала:

– Ну а теперь расскажи мне про всех остальных.

– В общем-то, я держал тебя в курсе всего того, что с кем происходит. Я ведь писал тебе, что Тео открыл кабинет? По его словам, дела идут неплохо, он даже прислал мне чек в счет выплаты займа. Мне это совсем не нужно, но я не мог отказаться. Мег и Ларри теперь ограничили свою практику только мелкими животными. Ларри слишком стар для лошадей. Мег чувствует себя прекрасно, но, конечно, ужасно беспокоится за Тома, он ведь во Вьетнаме. Ну и Тим… – Пол развел руками. – Ну что о нем скажешь?

– Он все еще дружит с этим странным человеком – Джорданом?

– Насколько я знаю, да. Действительно странно, загадка какая-то.

В письмах он подробно рассказал Ильзе про Джордана, умолчав лишь об эпизоде с Айрис. Он хотел забыть эту историю и поэтому не упоминал о ней никому, даже Ильзе, так же как и о попытке Айрис покончить с собой, если таковая имела место.

– А сын Айрис все еще связан с Тимом? – спросила Ильза.

– Не знаю. Тео ничего не писал про него последнее время. Странно, не правда ли? Вся эта история странная. «Не доверяй тем, кому за тридцать». Весь опыт старшего поколения отброшен как ненужный хлам. Но Тиму тем временем самому за тридцать. Знаешь, одна фраза из письма Тео застряла у меня в голове. Он писал, что бунтарями становятся и самые лучшие, и самые худшие представители нынешнего молодого поколения.

– Не обязательно худшие, – резонно заметила Ильза. – Часто самые запутавшиеся.

– Возьми, к примеру, его второго сына, Джимми. Он уже женат, оба, и он и его жена, учатся на медицинском факультете, и у них есть маленькая дочка. Такие молодые люди – созидатели. Не то что другие, которые стремятся все разрушить. Спору нет, война во Вьетнаме – ужасная штука. Я и сам считаю ее бессмысленной. Но все же я задаюсь вопросом: какую пользу могут принести взрывы бомб в наших городах? Непонятное проявление идеализма.

– Идеализм тут ни при чем. Да, многие из них идеалисты. Но вопрос в том, кто стоит за актами террора. Идеалисты? Не думаю. По-моему, за ними стоят люди, использующие этих молодых ребят в собственных интересах, как используют шестнадцатилетних мальчишек, входящих в ФАТХ. [24] Их обучают в Ливане, вбивают им в голову, что, убивая идущих на базар старушек или взрывая автобус с израильскими школьниками, они вносят вклад в благородное дело. Ты помнишь?