Мисс Прайс и волшебные каникулы, стр. 24

Через некоторое время она появилась в окне снова.

— А теперь, — объявила мисс Прайс, — вы должны взять себя в руки. Мы не намерены допустить, чтобы вас сожгли, но здесь нам оставаться нельзя. Белый день, а я стою на спинке кровати...

— Не уходите! — взмолился Эмилиус.

— Я должна уйти. Ненадолго. Надо подыскать место для кровати. Собирается гроза. А когда мы уезжали, была такая чудесная погода.

— Что я должен делать? — выдохнул Эмилиус.

— В настоящий момент делать вам нечего. Сохраняйте присутствие духа и постарайтесь не нервничать. — Мисс Прайс задумчиво его оглядела. — Приведите себя немного в порядок, и вам станет лучше.

И мисс Прайс вновь исчезла.

На этот раз она больше не появилась, но через некоторое время Эмилиус, раз мисс Прайс ему так велела, принялся обирать длинные нити зеленых водорослей со своей отороченной мехом мантии. В рукаве он обнаружил водомерку, в ботинки набилась грязь. Да, мисс Прайс его, конечно, спасет, но как? Это, должно быть, не так-то легко. Забранное решеткой окно в глубине стены было не шире квадратного фута, и железная дверь была заперта.

...И ВСЕ ЖЕ ТАК ДАЛЕКО

— Как долго она не идет, — вздохнула Кэри.

Ребята сидели на кровати в заброшенном коровнике. Земля там была вытоптанной и пыльной, в углу гнила куча сероватого сена. За пустым дверным проемом лежало унылое поле, над которым тяжело нависло темное грозовое небо. Это было зловещее место — как заметила мисс Прайс — и достаточно уединенное, чтобы спрятать там кровать. Сама мисс Прайс ушла, завернувшись в свой черный плащ, с метлой в одной руке и саблей в другой, посмотреть, чем можно помочь Эмилиусу.

— Ее нет уже около часа, — сказал Чарльз, подходя к двери.

Между тучами протянулась узкая щель, пропуская вниз, к деревьям и изгородям, какой-то неестественный, серо-синий свет. Небо вдруг озарилось дрожащей вспышкой зарницы и над крышей прокатился раскат грома. Чарльз отпрянул:

— Я аж испугался...

— Может, пойти поискать ее, как ты думаешь? — спросила Кэри.

— А кровать? Кто-нибудь должен за ней присматривать.

— Никто сюда не придет, — возразила Кэри, — Все ушли смотреть на казнь. По-моему, надо или всем идти, или всем оставаться. Только не разделяться.

Чарльз задумчиво посмотрел за поле, в сторону калитки, выходя­щей на дорогу.

— Давайте тогда все пойдем, — решил он.

В дверях Кэри обернулась и взглянула на кровать. Та вызывающе блестела, утопая в пыли и клочьях соломы. «Интересно, увидим ли мы ее снова»? — подумала Кэри.

По дороге ребята с любопытством озирались по сторонам, разгля­дывая неровные ряды домов и пустынные сады в мрачном грозовом освещений. То, что они видели, не слишком отличалось от знакомых им уголков Англии. Новые дома жались рядом со старыми. Под внезапным порывом ветра скрипнула трактирная вывеска, но в трак­тире было пусто. Все ушли смотреть казнь.

— Смитфилд, — сказал Чарльз, — где мясные ряды. Это на самом деде часть Лондона, а похоже на деревню.

Лошади, запряженные в повозки, были привязаны к столбам. Между домами слонялось множество чуть живых от голода кошек и шелудивых, со свалявшейся шерстью, собак. В сточных канавах валялись обглоданные кости, тряпки, погнутые крышки от кастрюль; навязчиво пахло дублеными шкурами. Все отчетливее стал доноситься шум толпы.

— Смотрите! — прошептала Кэри.

Из конюшни выводил лошадь богато одетый человек. На нем были кожаные сапоги, доходившие ему почти до бедер, и камзол. На его запястья, до самых пальцев, ниспадали кружева, а на плечах неуклюже шевелились концы огромного темного парика. Поравнявшись с ним, ребята почувствовали, что от него пахнет духами — незнакомый, богатый, пряный запах причудливо смешивался с вонью от дубленых кож. Приготовившись сесть верхом на лошадь, человек взглянул на ребят. На его бледном лице было написано явное неодобрение. Кэри нервно подняла руку, чтобы прикрыть английскую булавку, но он смотрел не на одежду; должно быть, его волновали соображения более глубокие.

— Бедняга, гибнущий на костре, — произнес он, когда ребята проходили мимо, — прекрасное зрелище для детей!

Кэри испуганно на него покосилась. Она чувствовала то же, что и вы обычно чувствуете, если совершенно незнакомый человек загова­ривает с вами сердитым голосом. Когда позади смолкло цоканье копыт, ребята пошли молча. И каждому казалось, что это его вина в том, что Эмилиуса должны сжечь заживо.

Неожиданно перед ними открылась площадь, а точнее, луг, и ребята присоединились к толпе. То, что увидела Кэри, напомнило ей не то какую-то полузабытую картину, не то исторический фильм. Только в жизни все было красочнее, чем на картине, и грязнее, чем в историческом фильме. На деревьях и заборах гроздьями висели мальчишки, за каждым окном теснились люди. Перекрывая гомон толпы, одни и те же голоса выкрикивали что-то, монотонно и невнятно. Кэри подскочила от неожиданности, когда прямо у нее за спиной загорланила торговка:

— Отличные лимоны и апельсины! Апельсины и цукаты!

Подобраться поближе к костру ребятам не удалось. Они оказались зажатыми между толстухой с тремя детьми и подобием изгороди, которой был обнесен загон для скота. Краснолицая толстуха в белом чепце, поверх которого была надета шляпа, делила между своими детьми пирог. От пирога пахло корицей, и Кэри почувствовала, что проголодалась.

Она поставила ногу на нижнюю перекладину загородки и втисну­лась между мальчишками, сидевшими наверху. Вот теперь ей был виден костер! Он почти не возвышался над толпой. Два человека с перекинутыми за спины мушкетами возились с веревками. Когда они отодвинулись, Кэри увидела Эмилиуса — поникшую, скособочившу­юся фигуру. Но где же мисс Прайс?

Чарльз пристроился рядом. Кэри услышала, как он вскрикнул при виде Эмилиуса, а потом Пол потянул ее за полу халата.

— Можно мне ириску?

Кэри слезла. Пол еще слишком маленький, чтобы смотреть, как сожгут Эмилиуса; он даже знать об этом не должен.

— У нас нет денег на ириски, — ласково объяснила Кэри, но оглянулась и, действительно, увидела торговку с подносом, которая направо и налево продавала ириски и леденцы на палочках. Толстуха с тремя детьми дала Полу кусок пирога и с любопытством оглядела ребят. «Заметила, как мы одеты», — подумала Кэри.

Толпа неожиданно умолкла. Рядом с костром кто-то что-то гово­рил, но Кэри не удалось ни увидеть этого человека, ни разобрать слова.

— Скоро начнут, — объявил Чарльз со своего насеста, и Кэри увидела тонкую струйку дыма. Она снова забралась рядом с Чарльзом, но это был пока только потрескивающий факел в руке у какого-то человека. Теперь говорил кто-то еще. Кэри мельком увидела высо­кую фигуру в черном, то ли судью, то ли священника.

Эмилиус все так же косо висел на веревках, уронив голову на грудь.

— Мисс Прайс... Мисс Прайс... — вцепившись в жердь, выдохнула Кэри. — Спасите его. Ну, пожалуйста, спасите бедного Эмилиуса...

Голос умолк. Толпа замерла. Все новые и новые люди пытались взобраться на изгородь. Все головы повернулись к костру. Внезапно раздалась барабанная дробь. Человек у костра описал факелом круг над головой и швырнул его вниз, в поленья.

Кэри взвизгнула и, пряча глаза, спрыгнула с изгороди. Барабанная дробь становилась все более напряженной. К темному и грозному небу потянулись облака дыма. Неровная вспышка света — и на мгновение вся сцена застыла серо-синей гравюрой, освещенная молнией, ветвя­щейся среди туч. А в следующий момент барабанная дробь потонула в сокрушительном, режущем слух громовом раскате, который рокотал в небесах, то стихая, то нарастая, до тех пор, пока сама земля, казалось, не задрожала под ногами у людей.

Потом Кэри услышала женский визг и крики и втиснулась на изгородь — посмотреть, что случилось. Что-то заставляло толпу клониться, как пшеничное поле под ветром, и это «что-то», наверное, было страшным. В толпе началась давка, драка и паника. Кэри подтащила Пола к самой загородке. Пол заплакал.