Русская семерка, стр. 23

Что-то родное мелькало в его лице, когда он смеялся.

– Куртку? Это ничего!.. – сказал он и вышел.

Войдя в туалет, Алексей подошел к умывальнику, открыл кран и, подставив ладонь, сделал несколько жадных глотков. Затем наклонился и сунул голову под струю. От холодной воды заломило в затылке, но он все держал голову под краном, смывая с лица кровь и одновременно хватая воду ртом, как человек, который не пил уже долгое время.

«Значит, теперь бабушку прислали! Ну, ребята, у вас фантазия работает, ничего не скажешь!» – наконец Алексей заставил себя оторваться от воды. Не закрывая кран, он облокотился двумя руками на умывальник и посмотрел на себя в зеркало. Хорош гусь, нечего сказать! И черт его попутал сегодня с соседом по комнате сцепиться. Паскуда, стукач горбатый, очень уж он ему глаза намозолил: куда ни пойдешь – везде его харя поганая! Это гебешники его, конечно, завербовали следить за ним. И про Улиму он, гнида, им тоже донес! «Бабку» пригласили, ну, сдохнешь с ними! Мало им, что руку себе раздробил, чтобы Юрке письмо не писать! Только ведь вчера гипс сняли, а они, пожалуйста, тут как тут – «бабку» подкинули и сучку молодую с ней. А как эта гебешная курва говорит – ну, точно как Улима, закачаешься! Он чуть сознание не потерял, когда услышал это ее – «Альеша»…

Алексей вытер лицо рукавом куртки, пригладил кое-как волосы и, закрутив кран, вышел из туалета.

6

Элизабет сидела в кресле в гостиной и одной рукой усиленно растирала себе ногу мазью «бен-гей», а другой придерживала на плече телефонную трубку.

– What is your name? – кокетливым тоном спрашивала она у незнакомца, который позвонил в номер. У него был сильный русский акцент, но приятный солидный баритон. – Peter? О, it's great, I like it! My name? I am Elizabeth. No, not Elizabeth Taylor, A little bit older… Not too much… You like old women? I am not old! How old are you? Nineteen??!!! Sorry [18]… – она вздохнула, положила трубку и принялась натирать колено двумя руками. Все-таки эти русские такие нахалы – звонят прямо в номер и предлагают черт-те что! А тут еще этот ревматизм и запах «бен-гей»! Открыть бы окно, но в этой гостинице окна не открываются.

Элизабет посмотрела на часы. Без десяти три, через десять минут начинается обед, и если Таня не появится еще минут двадцать, то Элизабет спустится в ресторан и скажет, что ее подруга недавно вышла на прогулку, чтобы подышать свежим воздухом и избавиться от мигрени. Как жаль, что Таня не взяла ее с собой! Ей так хотелось увидеть первую встречу княгини с внуком! Конечно, это было, как в кино! Растроганный мальчик бросается в объятия своей двоюродной бабушки, и та, не стесняясь счастливых слез, громко плачет: наконец! наконец-то мы встретились, мой мальчик! Ты так похож на своего дедушку князя Петра Одалевского, моего брата! Вот что такое порода!..

Элизабет снова вспомнила, что никогда не видела, чтобы Таня плакала. Но уж в этом случае она не удержится от слез! Элизабет познакомилась с Таней два года назад, в госпитале в Сарасоте, куда врач направил Элизабет на консультацию к специалисту по венам. Какая-то женщина стремительно вошла в вестибюль с большой сумкой в руке, широким шагом направилась к лифту и вдруг остановилась прямо перед Элизабет, громко сказала: «Ой, я забыла взять ему носки!», резко повернулась назад и вдруг… рухнула на пол, потеряв сознание. Конечно, сразу прибежали санитары и медсестры, быстро увезли ее куда-то на каталке, а Элизабет понесла в регистратуру забытую ими на полу сумку. Оказалось, что у этой женщины – Тани Гур – утром в той же больнице умер муж, и в сумке была одежда для покойника. Элизабет и раньше была волонтеркой в доме для престарелых и в Красном Кресте, поскольку муж умер двенадцать лет назад, два взрослых женатых сына жили один в Канаде, в Ванкувере, а второй в Лос-Анджелесе. Она наезжала к ним раз в год, летом, когда во Флориде была жара, привозила подарки внукам, но что ей было делать еще, как не волонтерствовать длинными теплыми зимними месяцами во Флориде? Назавтра она позвонила в госпиталь узнать, как чувствует себя эта женщина, ей сказали, что Таня Гур все еще без сознания, и спросили, кем она ей приходится – не родственницей ли? Потому что в медицинской карточке миссис Гур не значится ни один родственник, кому можно было бы позвонить в случае чего, а муж миссис Гур вчера утром умер. Флорида! – подумала Элизабет. Мы все здесь одинокие старики, мы приезжаем сюда дожить в тепле остаток дней, но когда приходят наши последние дни и часы, некому даже подержать нас за руку… Нужно ли говорить, что уже через сорок минут сердобольная волонтерка Элизабет Волленс была в больнице и провела у постели Тани Гур восемь дней, потому что только на четвертый день миссис Гур пришла в себя, но не полностью – она совершенно не понимала, где находится и не произносила ни слова, начисто забыв английский язык. Но Элизабет не сдавалась. Она сидела у постели больной, держала ее за руку и говорила без умолку. Она рассказывала Тане о своих сыновьях и внуках, о Ванкувере и еще Бог знает о чем и даже напевала ей незатейливые шотландские песенки… Но даже когда на девятый день Таня все вспомнила и попросила отвезти ее на кладбище, где уже похоронили ее мужа согласно разрешения ее адвоката, – даже в этот день Таня не плакала. Она стояла перед могилой мужа – сухая и безмолвная русская княгиня. И Элизабет поняла, что эта женщина еще долго будет нуждаться в ней, в Элизабет, и так оно и было – они стали неразлучными подругами, компаньонками. Но, Боже мой, как ожила эта сухая и суровая Таня, когда выяснилось, что где-то в России у нее есть внучатый племянник! Как она загорелась, какую бешеную развела деятельность и сколько времени и денег потратила на эти поиски фиктивной невесты для этого Алеши в университетах Вашингтона, Бостона, Нью-Йорка… Совершенно русская медвежья напористость, как у этого их нового лидера… как его?… Горбачева… Дверь в номер распахнулась, стремительно вошла Таня.

– Слава Богу! – облегченно вздохнула Элизабет. – Я так волнуюсь!..

Но Таня, не ответив и даже не посмотрев на подругу, резкой походкой прошла в спальню, и Элизабет слышала, как там, не сняв пальто, она рухнула в кровать. Элизабет поспешно пошла туда, забыв про свой ревматизм.

– Что случилось?

Таня лежала на кровати в этом ужасном пальто а-ля рюсс и в ботинках. Только косынка валялась рядом с подушкой. Заострившееся Танино лицо и горестные глаза были устремлены в потолок.

– Что случилось? Ты нашла его?

– Ничего, – сухо сказала Таня. – Оставь меня! – и закрыла глаза.

Элизабет обиженно поджала губки и вышла из спальни. Эти русские все-таки ужасны, даже княгини! Элизабет закрыла баночку «бен-гея» пластмассовой крышкой и посмотрела в окно. На подоконнике сидел одинокий нахохлившийся голубь, за ним была эта Красная площадь с куполами какого-то старого русского храма. Стоило лететь в эту Россию, чтобы тебя обхамили ни за что, за твои лучшие чувства!

– Да, я нашла его! Я нашла его! – раздался у нее за спиной Танин крик. Элизабет оглянулась. Таня стояла в спальне, буквально сдирая с себя это а-ля русское пальто, темную юбку, свитер и швыряя все на пол. – К черту всю конспирацию! Он удрал от меня! Понимаешь – удрал! Я к нему через океан, идиотка, летела, а он – удрал! Даже говорить не стал!

Элизабет, сразу простив все обиды, подбежала к Тане.

– Таня, что ты! Зачем ты кричишь? Ведь ты же говорила – здесь номера прослушиваются! – зашептала она. – Успокойся и расскажи, что случилось. Как это удрал? Куда?

– Если бы я знала куда! – Таня села на кровать в одном нижнем белье, ее худые острые плечи торчали из бретелек. – Вышел в туалет лицо умыть и исчез! Мы сидим и ждем его, а его все нет и нет! Я пошла в мужской туалет – может, ему плохо? А его и там нет! Мы просидели час в его комнате, потом пошли искать его по поселку – в эти их ужасные пивные рестораны! Нет! Исчез! Но почему? Почему? Я хотела бы знать – почему?! – Таня уже не кричала, а только негромко, с горькой тоской повторяла этот вопрос.