Волшебный камень Бризингамена, стр. 38
Но стоило только Габерлунзи прикоснуться к поводьям, как его конь вихрем рванул с места. Ни одна лошадь на свете не обладала таким плавным ходом. Поля, живые изгороди, рвы – все мгновенно пролетало мимо. Снег глушил цокот копыт, и друзья мчались во весь опор все вперед и вперед в нескончаемом тумане. И вокруг них свистел ветер, и руки почернели от холода, и мороз, точно клешнями, сдавливал голову.
Вскоре все живые изгороди остались позади, дорога сделалась неровной, кочковатой, но конь ни разу не споткнулся. Земля разверзалась расщелинами, глубокими и опасными. Из тумана выступали какие-то призрачные стены, похожие на руины древних замков. Иногда казалось, что они покинули свое собственное время и попали куда-то в средние века, хотя на самом деле это были совсем не замки, а только штабеля торфа, уложенные по обеим сторонам дороги, идущей через бескрайние болота.
Друзья перемахивали расщелину за расщелиной, и даже если бы мортбруды и гнались по пятам, – эти расщелины оказались бы для них неодолимой преградой. Габерлунзи был хитер и знал, какую выбрать дорогу. И вот они уже приблизились к холмам.
– Тут начинается лес, – сказал Габерлунзи. Он направил коня в сторону от дороги. Один скачок – и они оказались под сенью деревьев. Широкая тропа, обсаженная с двух сторон плотными рядами деревьев, шла по холму вверх. Здесь Габерлунзи пустил коня шагом.
– Я не буду останавливаться, ухитритесь как-нибудь спрыгнуть на ходу: мой след не должен прерываться. Не задерживайтесь, чтобы замести свои следы, а займитесь скорее поисками укрытия. Позднее вы увидите лис. Не трогайте их.
– А как же ты сам? – спросил Фенодири с тревогой. – Не годится тебе быть под открытым небом после заката.
– Пусть эти твари погоняются за мной! Я поеду через Светлые Ворота; пока здесь будет тьма, там солнце уже встанет мне навстречу из-за трех вершин горы Элидон! Поглядим, что мортбруды смогут со мной сделать!
Минут через пять друзья сердечно распрощались с Габерлунзи и кувырнулись с лошади в снег.
– Поступайте, как я сказал, – крикнул им Габерлунзи, – и тогда вы окажетесь здесь в безопасности. Когда вы встретитесь с Каделлином, передайте ему мои наилучшие пожелания.
Последним спрыгнул Дуратрор. В тот же миг фигура Габерлунзи с приветственно поднятой рукой смешалась с туманом и исчезла.
– Нехорошо, что мы наоставляли столько следов, – сказал Колин.
– А что можно поделать? – отозвался Фенодири. – К тому же, я думаю, Габерлунзи знает, что говорит. Наше дело теперь укрыться понадежнее и именно здесь. Осторожно, не стрясите снег с веток.
Деревья росли часто, и нижние ветви доходили до земли. Даже гномам пришлось пригнуться, а Гаутеру не оставалось ничего другого, как плюхнуться на живот. Путники постарались сколько возможно удалиться от дороги.
– Ну вот, – сказал Фенодири. – Здесь даже и без тумана на пару шагов ничего не видно. Тут будет безопасно. Давайте располагайтесь – кто как сможет. Нам надо переждать некоторое время, а, когда придет пора, отправимся приветствовать Каделлина.
По лесной тропе двигались две изящные фигурки. Поравнявшись с тем местом, где снег был истоптан и откуда след шел прямо под ветви деревьев, они остановились и принюхались. Потом принялись резвиться и кататься по снегу. Что особенного: две лисицы весело играют на склоне холма!
Когда не осталось никаких следов в том месте, где путники спрыгнули с коня, лисы побежали дальше по следу, перепахивая весь снег вокруг.
Гномы услышали, что кто-то приближается, и на всякий случай обнажили мечи. Но неожиданно из чащи вышли две лисы. Зверьки уселись рядышком, языки на сторону, рыжая шкурка вся в снегу.
Некоторое время они так сидели, и Дуратрор уже собирался заговорить, но лисы вскочили, задрали хвосты и понеслись вниз по склону холма.
– Спасибо, – прошептал Фенодири.
– За что? – спросил Колин. – Что они такого сделали?
– Ведь они же на совесть замели наши следы! Так, что ли? – воскликнул Гаутер. – Умно, ничего не скажешь!
– И запах лисы гораздо сильнее, чем запах человека или гнома, – добавил Дуратрор, улыбаясь.
Он продолжал улыбаться в ночи, когда все остальные уже спали и когда он услышал, как яростный лай собак прокатился по холму и замер в отдалении.
Шаттлингслоу
Никто почти не спал во вторую и последнюю ночь в лесу. Нервы были натянуты как скрипичные струны. Еще бы: какая мука час за часом лежать неподвижно, и вместе с тем напряженно-настороженно.
Мороз больше не был страшен путникам, а угощение Ангарад обеспечивало независимость от голода и жажды в течение еще нескольких дней. Так что им ничего не оставалось, как ждать. И размышлять. В конце концов они съели все свои припасы, чтобы хоть чуть-чуть скрасить эту мучительную неподвижность.
Казалось, ночь никогда не кончится. Говорить никому не хотелось. Все лежали, завернувшись в плащи. Фигуры путников смутно виднелись на фоне снега, который был немножечко светлее их плащей.
От того, что кругом лежал снег, по-настоящему так и не стемнело даже в глубине леса. Конечно, Колин и Сьюзен не могли видеть в темноте так же хорошо, как гномы. Но и они на протяжении всей ночи могли различить деревья и рассмотреть склон холма.
Напряжение увеличивалось с каждым часом. Наконец, Фенодири сказал:
– Рассвет близко. Мы готовы?
Друзья вернулись на тропу и пошли по ней вверх. Лишь гномы могли разглядеть следы копыт, так как поверх них отпечаталась еще масса других следов: свартов, собак, либлаков и им подобных.
Путники шагали по тропе довольно долго, пока не оказались на ровном плато над лесом. А из-за дальнего края плато, примерно на расстоянии мили от них, поднималась вершина Шаттлингслоу, вырисовываясь на фоне светлеющего неба.
Они остановились, охваченные волнением, пристально глядя на столь внезапно открывшуюся глазам желанную и выстраданную цель их нелегких странствий.
– Вон она, – сказал Дуратрор, – но достигнем ли мы ее когда-нибудь?
Они осторожно огляделись. Впереди лежало ровное плато, покрытое глубоким снегом. Ни деревца. Только в отдалении – серые холодные стены холмов, подчеркивающие жесткость здешнего пейзажа.
После того, как друзьям столько пришлось красться и прятаться, казалось, что только безумец может решиться на поход по этой голой земле. И больше того, на всех напал страх перед открытым пространством – даже на гномов. В голове звенело, коленки подгибались, всем хотелось назад, туда, где горизонт был скрыт от их взоров.
И тогда Гаутер расправил плечи.
– Пошли, – сказал он с хрипотой в голосе. – Давайте действовать.
И он вышел на открытое место и двинулся в сторону Шаттлингслоу.
На их долю выпал трудный переход с нелегким подъемом в конце, но они преодолели все, и ни мортбрудов, ни кого-либо другого не было видно. Путники взбирались все вверх и вверх почти по отвесной стене. Еще немного! Еще! Вот и все! Они достигли цели! Смогли, несмотря на все сплотившиеся против них злые силы!
Друзья лежали, тяжело переводя дух, на самой вершине. Вокруг них ничего не было – только воздух. Немного успокоившись, путешественники расположились на вершине в виде подковы, чтоб можно было глядеть во все стороны. Отсюда им были видны все окрестности, кроме южной стороны, скрытой от глаз каменным гребнем. Вершина Шаттлингслоу оказалась совсем неширокой, всего несколько ярдов, и они могли разговаривать друг с другом, не повышая голоса.
Фенодири полагал, что рассвет наступит не раньше, чем через полчаса. Все напряженно вглядывались, чтобы увидеть Каделлина, как только он появится. Дуратрору даже показалось, что он увидел его, но это была троллиха, которая шагала по склону далекого холма.
Становилось все светлее и светлее. На юге, на востоке, на севере, сколько хватало глаз, были холмы и холмы, а на западе простиралась равнина, точно озеро, в котором плескались тени, и куда теперь спускалась прошедшая ночь.