Волшебный цветок, стр. 8

– Чудесные места! Неудивительно, что Форсайт так рвется прибрать их к рукам. – Бак разговаривал сам с собой вслух – типичная привычка человека, проводящего много времени в одиночестве. – Ну нет, эти земли он ни за что не получит!

Тронув поводья, Бак двинулся дальше. Оставив позади горный луг, он поехал вдоль ручья, спускаясь к плодородной долине. За горным лугом начиналось отличное пастбище, кое-где поросшее деревьями. Немного ниже находился еще один луг, окаймленный осинником. В этих горах имелось все, что нужно человеку, – дерево для постройки домов и загонов, камень для очага, луга, где можно накосить Впрок травы, чтобы кормить скотину в зимние холода. Ранчо «Аконит» представляло собой почти натуральное хозяйство, не требующее большого количества рабочих рук и обеспечивающее себя всем необходимым. Здесь, в Бешеных Горах, были местечки, где ущелья и долины, прорезающие окрестные горы, выходили на открытые луга, откуда можно было контролировать узкие, со всех сторон окруженные горами лощины с пастбищами. Как раз одно из таких мест Бак и выбрал для постройки дома. Таким образом, пройти дальше можно было только через его ранчо. Более того, не составляло труда перебраться от одной постройки к другой, не подставляя себя под оружейный огонь извне; а каждую из этих построек Бак превратил в своего рода маленький форт.

Он не стал вырубать сосны, и теперь они росли между строениями. Бак знал здесь каждый камешек, каждую веточку. Всякий раз, когда он смотрел на то, что создал своими собственными руками и обильно полил своим потом, сердце его наполнялось гордостью. Это его дом – единственный настоящий дом, который у него когда-либо был, и здесь он останется до конца своих дней – наступит он завтра или через сорок лет.

Подгоняя коня, Бак внимательно осматривался: покидая ранчо, он разровнял вспаханную землю ветками и сейчас с облегчением отметил, что нигде не появилось никаких подозрительных следов. Он проскакал мимо дома и свернул за угол – туда, где к торцу флигеля была пристроена еще одна комната.

У дверей сидел, высунув язык, большой лохматый пес, черный с коричневыми подпалинами.

– Привет, Сэм, – сказал Бак собаке. – Чужие не появлялись?

Он слез с коня, вытащил из кармана ключ и отпер висячий замок НИ Двери. После долгого отсутствия Бак всегда открывал эту дверь с замиранием сердца: что-то ждет его внутри?

На кровати, притороченной к дальней от входа стене, сидел седобородый старик, сидел, скрючившись, упершись локтями в колени и уткнувшись лицом в ладони.

– Ну как ты, Мосс?

– Это не мое имя.

– Да нет же, твое.

За долгие годы солнце и ветер избороздили лицо старика глубокими морщинами. В запавших голубых глазах, когда он поднял их на Бака, стояли слезы.

– Кто ты такой?

– Ты меня знаешь, – мягко произнес Бак.

– Я не могу найти папу.

– Он скоро вернется. Ты проголодался?

– Утром шел снег.

– Пойдем-ка в дом и приготовим себе что-нибудь поесть.

– Кузен Уолтер спалил дом.

– Мне не хотелось запирать тебя здесь, старина, но я боялся, что в мое отсутствие ты куда-нибудь забредешь и я не смогу тебя найти.

– Оле Свенсон замерз насмерть.

– Я знаю.

– В одном бушеле четыре пека .(Пек – вязкие остатки перегонки нефти.)

– Точно.

– Мне не нравится место, куда ты ходишь. Бак вгляделся в морщинистое лицо старика. Не наступил ли у него один из редких моментов просветления?

– Я ездил к Ручью Сочной Травы, хотел посмотреть, не поставили ли бобры плотину.

– Ну и как?

– Никого там нет, ни одного бобра.

Старик с трудом поднялся – ноги плохо слушались его – и посмотрел на Бака. От былой его силы к старости ничего не осталось – тело исхудало, руки стали вялыми, дряблыми. Он обнял Бака, приник к нему, как ребенок к матери, и с мольбой в голосе спросил:

– Ты отвезешь меня домой?

– Обязательно отвезу.

Глава 4

Биг-Тимбер, территория Монтана

Марк Ли пересек улицу и поднялся по наружной деревянной лестнице. «Контора Форсайта. Продажа земель» – гласила сверкающая позолотой надпись на застекленной двери.

Молодой адвокат с замиранием сердца переступал порог конторы: полковнику Форсайту не понравится новость, которую он принес. Ли знал: Форсайт – редкостный пройдоха; знал он и другое: на пути к желанной цели полковник ни перед чем не остановится, за многими дурно попахивающими делишками угадывалась его рука. Но «красивая жизнь», которой наслаждался полковник – изысканная пища, элегантная одежда, дорогие сигары, престиж, наконец, – все это прельщало и Марка Ли, и он был готов подыграть не слишком щепетильному патрону, только бы заполучить те же блага. Когда адвокат открыл дверь, Форсайт надевал шляпу, собираясь уходить.

– Здравствуйте, полковник. Хорошо, что я вас застал.

– А я как раз собирался уходить. Что там у тебя?

– Я… – Ли замялся. – Я только что получил телеграмму. Эта женщина едет сюда, она прибудет в среду вечером.

– Какая еще женщина?

– Андерсон.

– Господи Иисусе! Разве ты не отправил письмо ее брату?

– Отправил, но, видимо, оно еще не дошло.

– Ну, и что же говорится в телеграмме?

– «Кристин Андерсон приезжает в среду, в шесть вечера. Встречайте. Позаботьтесь». И подпись: «Г. Андерсон». – Зачитав телеграмму, Марк протянул ее полковнику. – Странно, мне казалось, что ее брата зовут Ферд, а здесь стоит буква Г. Хотя, возможно, я ошибся, и его имя Герд.

К немалому удивлению Марка, прочтя телеграмму, полковник расплылся в улыбке.

– Прекрасно. Встретишь ее на станции, снимешь для нее номер в отеле, угостишь обедом. Пусть дамочка почувствует вкус благ, которые можно получить за деньги. А в четверг утром приводи ее ко мне в контору. Я разверну перед ней карту, покажу, где находится ее земля и как это далеко от города. Потом расскажу ей о набегах сиу, посетую на низкие цены на говядину… а после помашу у нее перед носом толстой пачкой зеленых. Наверняка ей никогда в жизни не приходилось видеть столько денег сразу, а уж о том, чтобы иметь их, она и мечтать не смела! После этого она с радостью подпишет все, что мы ей подсунем, и ты сможешь на следующий же день посадить ее на обратный поезд.

Марк облегченно вздохнул. Когда, просматривая бумаги старого адвоката, чью контору он теперь занимал, Марк обнаружил завещание двадцатилетней давности, полковник Форсайт пришел в восторг. Он решил, что гораздо легче утвердить это завещание, нежели потратить уйму времени и сил на поиски ближайшего родственника Ярби, который может наследовать ранчо «Аконит». Марк немедленно написал Кристин Андерсон и известил ее о наследстве. Меньше чем через две недели пришел ответ от ее брата. Ферд Андерсон не пожалел бумаги, расписывая, насколько он загружен делами своего собственного предприятия, чтобы еще и управлять столь отдаленной собственностью. Брат наследницы распорядился продать землю.

Возвращаясь в свою контору, Марк Ли размышлял: с какой стати эта женщина вдруг надумала приехать? По словам ее брата, Кристин Андерсон – старая дева, которая живет в доме Ферда и присматривает за его детьми. Однако, поговорив с полковником Форсайтом, адвокат, как всегда после подобных бесед, почувствовал себя увереннее. Уж он-то, Форсайт, непременно очарует эту старую деву, она подпишет все бумаги, и они навсегда забудут о ее существовании.

Кайл Форсайт был фигурой заметной. Некоторые, правда, считали его человеком высокомерным и слишком властным, но другие видели в нем умного бизнесмена; к тому же аристократическая внешность полковника вызывала уважение. Война Севера и Юга закончилась восемнадцать лет назад, но Форсайт по-прежнему именовал себя полковником. В действительности он имел чин подполковника, да и тот получил при содействии судьи Рональда Ван-Винкля, дяди его бывшей жены.

В настоящее время Форсайт был всецело поглощен идеей заполучить землю за рекой Иеллоустон. Он торопился официально закрепить за собой права на землю до того, как территория будет официально признана частью Соединенных Штатов. Полковник твердо рассчитывал, что к тому времени когда это случится, он станет одним из крупнейших землевладельцев нового штата и получит все шансы стать первым губернатором Монтаны. Тогда он займет твердые позиции на рынке шерсти, а Биг-Тимбер – благодаря мосту через Иеллоустон – станет крупнейшим транспортным узлом на Западе. Однако ранчо «Аконит» означало для него не просто луга или пастбища для овец и коров, – эта земля таила в себе гораздо большие возможности, и полковник вознамерился любой ценой завладеть участком, пока о его скрытых богатствах не пронюхала местная деревенщина.