Око ворона, стр. 14

Стараясь не делать лишних движений, Роуэн протянул руку, нащупал тяжелую, теплую фляжку и вынул завернутую в тряпицу деревянную пробку. Поморщился, глотнув жирного говяжьего бульона. Сейчас бы чего-нибудь покрепче… Но узникам выбирать не приходится. Сделав несколько больших глотков, Роуэн ощупью закрыл фляжку и опустил веки.

Горячий бульон сотворил чудо. Усталое, но уже далекое от обморока забытье вмиг навалилось на Роуэна, набросило вязкие оковы, настойчиво тянуло в глубину целебного сна. Что ж… наверное, сон – и впрямь лучшее лекарство… вяло размышлял Роуэн. И не стоит сопротивляться…

Майри с гор… Уже в дреме, Роуэн улыбнулся. Интересно, а не тревожили ли ее призраки Линкрейга?

Эта мысль вызвала следующую и последнюю – перед тем, как Роуэн погрузился в сон.

Спросить бы у воинственной малышки, не знает ли она случайно, где спрятано испанское золото?

6

Раскаты грома пробились в дремлющее сознание и почему-то превратились в звонкий ритмичный цокот копыт. Майри открыла глаза и рывком села на постели.

Свет луны, проникая сквозь щели в потолке, ложился длинными узкими полосками на убогое соломенное ложе и потемневшие от времени балки, служившие потолком в большой комнате дома Айана и Дженнет, и полом – на чердаке, где на время поселилась Майри.

Услыхав свое имя, Майри повернула голову, прищурилась, глядя в темноту. В проеме показались медные кудри и бледное лицо Дженнет.

– Опять ночные грабители по нашу душу, – шепнула она Майри. – Спускайся!

Дженнет ждала, тревожно оглядываясь через плечо на дверь крохотного домика. Со двора доносились удары копыт, лошадиное фырканье и громкие мужские голоса. Еще громче звучал заливистый лай любимца Айана, щенка волкодава, которого именно за этот звонкий лай прозвали Блюбелл [1].

Спрыгнув с кровати, Майри мигом натянула холщовую сорочку, нашарила в темноте толстую шаль, размерами больше схожую с пледом.

Майри была спокойна и не испытывала страха. За недели, прошедшие с ареста брата, она находилась в состоянии постоянного напряжения. Опасности подстерегали на каждом шагу. К чуть ли не еженощным набегам добавлялся риск ее собственных ночных вылазок на большую дорогу.

Душа ее заледенела; чувства и переживания если и не умерли, то затаились где-то очень, очень глубоко.

Временами Майри казалось, что сердце ее заковано в броню напускной отваги и искренней решимости спасти брата. В броню, сквозь которую не под силу пробиться иным, более нежным чувствам.

Только такую, новую, ожесточенную Майри и видели ночные грабители.

Только такую ее и знает Роуэн Скотт. Слава богу, он был без сознания в тот момент, когда она растаяла от жалости к нему. Другой Майри он не видел.

И не увидит.

– Кристи дома нет, – шепнула Дженнет. – Придется нам с тобой вдвоем разбираться с… этими.

Кивнув, Майри набросила шаль на плечи.

– Уже иду. Как Робин?

– Пока спит, – отозвалась Дженнет, – но скоро время кормления. А от собаки никакого проку. Радуется, дурень, что народу полный двор.

– Кто такие, не знаешь?

– Хэкки Эллиот с братьями и английским сбродом.

– В прошлый раз тоже была эта банда, – вздохнула Майри. – Пойдем-ка, пожалуй, а то вышибут дверь.

Дженнет кивнула и быстро спустилась по приставной лесенке.

Перед тем как последовать за невесткой, Майри поплотнее завернулась в шаль, крест-накрест обвила талию и завязала концы узлом сзади. Возиться с многочисленными крючками и завязками времени не было, так что ее шерстяное платье осталось висеть на гвозде.

Приводить в порядок волосы тоже не имело смысла. Майри лишь забросила густую спутанную косу за плечи. Ради кого прихорашиваться? Ради головорезов, в который раз нападающих на семью, где нет кормильца?

Упрямо тряхнув головой, она прошлепала босыми ступнями по щербатым балкам и спустилась вслед за Дженнет.

Едва ее нога прикоснулась к полу, как горячий шершавый язык облизал пальцы.

– Ой, Блюбелл! Прекрати! – Девушка невольно отдернула ногу и спрыгнула с последней ступеньки. – Дружок, когда же ты ума-разума наберешься? – укоризненно бормотала она, отпихивая с дороги крупного пса с серебристой шерстью. – Когда научишься сторожить дом, как положено приличной собаке? Место! Кому говорю – место! – Она подтолкнула щенка к люльке. – Охраняй Робина. Хоть это ты сумеешь, глупый пес.

В лунном свете блеснул добродушный оскал питомца Айана. Блюбелл просеменил через комнату и растянулся на излюбленном месте между колыбелькой и очагом.

Подходя к окну, Майри вспоминала, как смертельно боялась ночных набегов все детство, пока жила с братом-близнецом у Керров, родичей своего отца Дункана Макрэя. Бывало, до рассвета не могла уснуть и в конце концов будила брата, дрожа от страха.

Сколько лет прошло… Она выросла, страхи ее поутихли, а от некоторых не осталось и следа.

Да, жизнь на границе не прошла для нее бесследно. А если бы Джонни Керр остался жив и она вышла бы за него замуж? Не превратил бы вечный риск девушку из горного клана в одну из тех жестких, озлобленных женщин, с которыми Майри была здесь знакома и которых временами даже побаивалась?

Еще и сейчас случались ночи, когда она плакала в подушку и замирала на своем соломенном тюфяке, в ужасе дожидаясь зловещих звуков ночного набега.

Наверное, в душе она осталась все той же крошкой Майри, при любой опасности прятавшейся за спину брата-близнеца. И душа ее изнывала от тоски по родным горам Шотландии. Но как бы ни тянуло ее в отчий дом, Майри ни за что не бросила бы Айана без помощи и поддержки, а Дженнет – одну, без мужа, с новорожденным сыном на руках.

Дверь внезапно распахнулась. В черном проеме сверкнули острия копий и конусы металлических шлемов.

Майри пролетела мимо очага с тускло мерцающими торфяными брикетами и надраенного до желтизны дубового стола, мимо деревянной кровати Айана и Дженнет, мимо колыбели, рядом с которой растянулся Блюбелл… И замерла на пороге.

Ветер хлестал неподвижные фигуры заполонивших маленький двор всадников. Влажно блестели шлемы, мечи и копья, устремленные в ночное небо.

Майри сделала глубокий вдох, собирая все свое мужество и волю. Она из клана Макрэев! А Макрэи перед врагом не отступают!

Главное – действовать уверенно и смело! Майри шагнула вперед и захлопнула за собой дверь.

Дженнет, в простой сорочке, босая, терзала края темно-синей шали. В глазах ее, устремленных на незваных гостей, плескался ужас; медные кудри заметно вздрагивали, хорошенькое личико стало белым, как снежные шапки на вершинах родных гор Майри.

– Чего нужно, Хэкки Эллиот? – едва слышно шепнула она помертвевшими губами.

– Мы тут с братьями покумекали, миссис Макрэй, – с наглой ухмылкой ответил Хэкки, – и решили, что пастухи вашему стаду с гор не помешают. Теперича, когда муженек-то ваш к Саймону Керру в лапы попал, пасти скот небось и некому, верно? Кабы госпожа Макрэй хорошенько попросили, может, мы б и пашню вашу без мужских забот не оставили.

Хриплый гогот донесся, наверное, до самого Блэкдраммонда. У Майри потемнело в глазах. Негодяи! Более грубого оскорбления она в жизни не слышала. Дженнет промолчала, гордо вскинув голову.

Хэкки Эллиот не раз вел здесь ночные беседы с Айаном. За бандой Эллиота вилась дурная слава; его братья-головорезы и сбежавшие от виселицы английские злодеи рыскали по округе, нападая стремительно, безжалостно, непредсказуемо. Уводили скот, поджигали дома, растаскивали запасы зерна и мяса. Но главным делом был сбор дани серебром «за безопасность». И люди отдавали последнее, лишь бы хоть какое-то время спать спокойно.

Их настрой этой ночью не предвещал ничего хорошего. Майри чувствовала исходящую от них угрозу; недобрый холодок пробежал по позвоночнику.

Пусть бы уж этот набег побыстрее закончился… Пусть бы забрали овец, волов, еду, какую найдут в доме, – и исчезли в ночи. Две беззащитные женщины, младенец и дружелюбный щенок – легкая добыча для банды не знающих жалости подонков.