Закон против тебя, стр. 48
– Боюсь, это будет проще, чем вы думаете, – парировал Пискунов. Он снова полез в ящик стола и вынул оттуда очередную бумажку. – Знаете, что это?
Это ордер на ваш арест.
– Прямо на двоих? – удивился Андрей.
– У нас, в провинции, на всем приходится экономить, – вздохнул подполковник. – В том числе и на ордерах, и на содержании заключенных. СИЗО переполнен, и сидеть вам скорее всего придется в одной камере с теми, кто будет проходить по этому водочному делу. Я знаю, так не положено, но все переполнено до такой степени… Заключенные болеют, дерутся, иногда даже убивают друг друга… Вы меня понимаете?
Причем бывают умельцы, которые ухитряются протащить в тюрьму самые невероятные вещи: ножи, кастеты, даже огнестрельное оружие…
– Кошмар, – сказал Борис Иванович.
– Ужас, – откликнулся Подберезский.
– Так как мне быть? – спросил Пискунов. – Вернуть вам документы и деньги или позвать конвой?
– Имей в виду, подполковник, – жестко произнес Борис Иванович, вставая со стула, – мы с тобой еще встретимся.
– Вряд ли, – сказал подполковник. – Если вы останетесь, вами будут заниматься другие. Скорее всего ваш старый знакомый – Чудаков. У него в сейфе хранится столько «глухарей», что он будет просто счастлив повесить пару-тройку на вас. Распишитесь вот здесь. Пересчитайте деньги, нам чужого не надо.
И последнее. Народная пословица гласит: «В чужой монастырь со своим уставом не суйся». Вы люди современные, сильные и уверенные в себе, но не стоит забывать народную мудрость.
– Плетью обуха не перешибешь, например, – сказал Борис Иванович.
– Вот именно! Я очень рад, что вы наконец это поняли. Да, вот еще что. Возможно, у вас появятся всякие мысли… Ну, например, не уезжать вовсе, или уехать, но вернуться с ближайшего полустанка.., кого-то найти, кому-то отомстить, что-то такое самостоятельно выяснить… Так вот: не советую. Город у нас маленький, все на виду, и чужой человек заметен, как муха в тарелке с супом. Ваше счастье, если первым до вас доберусь я и просто возьму под стражу. Все может обернуться гораздо хуже. Деньги все?
– Те, что были в бумажнике, все на месте, – ответил Андрей. – А те, что лежали в бардачке…
– В каком бардачке?
– Ах, ну да, конечно… В самом деле, откуда какой-то бардачок, если не было никакой машины?
Подполковник не ответил, с головой уйдя в изучение каких-то бумаг. Борис Иванович заметил, что на столе рядом с правой рукой Пискунова лежит взведенный пистолет.
«Козел, – подумал он о подполковнике. – Завинтить бы тебе эту штуковину в зад и спустить курок…»
Видимо, его мысли проступили у него на лице, потому что Подберезский взял его за рукав и решительно потащил к выходу.
– Привет Чудакову! – сказал на прощание Борис Иванович, но Пискунов снова сделал вид, что не услышал.
Глава 12
Драматические события минувшего дня, как и следовало ожидать, никоим образом не коснулись Анны Баклановой. Она до двенадцати часов просидела в райотделе, дожидаясь Чудакова. Наконец какой-то деловитый и озабоченный хлыщ в штатском снизошел до того, чтобы сообщить ей, что Чудакова сегодня уже не будет; он на операции и вряд ли освободится раньше восьми вечера.
Из райотдела она с тяжелым сердцем отправилась туда, где накануне оставила машину. Анна почти не сомневалась, что «гольф» угнали или разобрали до винтика, но, к ее удивлению, Варечка оказалась на месте и выглядела как всегда. Думая о своем, Анна механически отперла дверцу, села за руль и вставила ключ в замок зажигания. На приборной панели лежала забытая ей в спешке пачка сигарет. Бакланова вытряхнула из нее сигарету и чиркнула колесиком зажигалки. Сигарета в ее дрожащих губах прыгала, как живая, и Анна не сразу попала ее пляшущим кончиком в огонек зажигалки. Ей все время чудилось, что, пока она вот так бесцельно сидит, никуда не двигаясь и ничего не предпринимая, откуда-нибудь непременно вынырнут двое вчерашних здоровяков на своей темно-синей «тойоте», вытряхнут ее из машины, заткнут рот и увезут в какое-нибудь тихое местечко, где ее можно будет без помех допросить, а потом и прикончить.
Представив себе эту картину во всех леденящих кровь подробностях, Анна поспешно потянулась к ключу зажигания и тут же бессильно уронила руку на колени, вспомнив, что Варечка объявила забастовку.
Нужно было выбираться из машины и искать буксир.
Анна тяжело вздохнула, уже в который раз за последние полгода подумав, что пора менять машину. Варечка послужила ей хорошо, но теперь срок ее службы, похоже, подошел к концу.
Она наудачу повернула ключ. Стартер закудахтал, пытаясь вдохнуть жизнь в мертвое железо.
– Давай, Варечка, – попросила Анна, вдавливая педаль газа в пол кабины, – давай, милая!
Словно вняв ее просьбам, Варечка вдруг глухо чихнула, содрогнувшись всем корпусом и выбросив из выхлопной трубы сизое облако дыма, пропустила один цилиндр, снова вздрогнула и завелась, огласив окрестности победным ревом. Анна поспешно сняла ногу с педали газа, чувствуя, что вот-вот расплачется. Она захлопнула дверцу, включила указатель левого поворота и отчалила от бордюра, чуть не угодив при этом под колеса проносившегося мимо тяжелого самосвала.
Водитель самосвала, отчаянно сигналя, круто вильнул влево. Анна похолодела, уверенная, что тот сейчас остановится, выйдет из машины и сделает с ней то, что не удалось сделать бандитам – вытрясет душу.
Но водитель самосвала, по всей видимости, сильно спешил: вернувшись на свою полосу, он сильно газанул, окутавшись непрозрачным черным облаком, и исчез за поворотом.
– Возьми себя в руки, чертова истеричка! – выкрикнула Анна, обращаясь к себе самой.
Она взяла себя в руки и стала жить как обычно: объехала свои киоски, составила список того, что следовало заказать у оптовиков, и направилась в налоговую, где ей надо было утрясти один щекотливый вопрос.
Но на полпути туда на нее вдруг навалилась такая черная и беспросветная тоска, что стало трудно дышать.
Визит в налоговую показался ей бессмысленной, никому не нужной и смертельно скучной затеей. Анна развернула машину там, где было пошире – на автобусной остановке, и во весь дух погнала домой.
Она бросила Варечку у подъезда, с трудом заставив себя запереть дверцу. Каждое движение вызывало отвращение, граничившее с физической тошнотой.
Анна никогда не вынашивала ребенка, но по описаниям знакомых ее теперешнее состояние очень напоминало токсикоз. "Я отравлена, – подумала она, стоя на площадке в ожидании лифта. – Отравлена страхом.
Подумать только, множество людей с удовольствием смотрят фильмы ужасов, занимаются экстремальными видами спорта или сигают вниз головой с пятидесятиметровой высоты, обвязав лодыжки резиновым жгутом. Черт подери! Приехали бы сюда, и я бесплатно поменялась бы с любым из них местами…"
Она простояла в ожидании лифта добрых пять минут, прежде чем заметила, что оранжевая лампочка на вмонтированной в стенку шахты квадратной панельке не горит. Лифт опять не работал, и значит, ей нужно было карабкаться на седьмой этаж пешком.
Дома она переоделась в халат, накрошила огромную миску салата, вынула из холодильника бутылку водки и попыталась напиться. Все эти действия она производила механически, через силу, словно и вправду была отравлена.
Черный страх корчил жуткие рожи у нее за спиной, она почти физически ощущала его присутствие у себя за плечами, словно там пряталось какое-то злобное существо, которое поспешно отступало влево, стоило ей повернуть голову вправо, постоянно оставаясь вне поля зрения. Ей чудились шаги в пустой квартире, и она то и дело с бешено колотящимся сердцем выходила в прихожую, чтобы проверить, надежно ли заперт замок. Тонкий железобетон стен прогрелся насквозь, в квартире было душно, но она боялась открыть форточку.
После четвертой рюмки она перестала поминутно срываться с места. Она не опьянела, но унизительная дрожь в руках улеглась, и Анна смогла более или менее спокойно обдумать ситуацию, в которой оказалась.