Кровавый путь, стр. 75
Но катер, так и не сбавляя хода, пронесся рядом с причалом и через полминуты одна за другой тяжелые волны принялись стучать о сваи.
– Черт! Куда они? – почему-то по-русски выругался японец. – Что там? – спросил он у начальника охраны.
– Не знаю.
А катер, промчавшись с километр, уткнулся носом в берег.
– Мотор не глуши, – сказал Комбат, – пусть думают, что мы плывем.
– Так горючее почти на нуле!
– Ну и пусть сгорает. Думаю, катер больше нам не понадобится. Марина, Роман, давайте, выбирайтесь на берег. Только сначала ты, Андрюха, глянь, что там творится. И если что – дай сигнал.
Через пять минут послышался свист Подберезского.
– Все в порядке, Гриша. Ребята, давайте, выгружайтесь на берег. Марина, я тебя сниму, а то будешь мокрая, – Комбат помог девушке выбраться на берег.
Уже держа ее на руках и неся к камням, Комбат подумал и улыбнулся:
"Боже мой, какая она худенькая и легкая!
Почти ребенок. И надо же, угодила к этим сумасшедшим сектантам! Судя по лицу и по ее словам, девчонка она хорошая, только слишком уж доверчивая, чересчур".
Когда Гриша Бурлаков с автоматом в правой руке спрыгнул на берег и подошел к Комбату, тот стоял под толстыми деревьями, чуть втянув голову в плечи и оглядываясь по сторонам.
– Командир, а что будем делать с теми? – спросил Бурлаков, кивая в сторону катера.
– Хрен его знает, Гриша. Возьмем с собой.
– Я думаю, они нас будут ждать в поселке.
– Говоришь, будут ждать в поселке?
– Да, будут ждать, – подтвердил догадку Роман Богуславский.
– А мы придем совсем нежданно, – ответил Комбат, – придем, когда стемнеет.
Пока они разговаривали, обмениваясь планами на будущее, Грош пробормотал:
– Ну, Сема, давай. Петруха, выпрыгни из катера, только тихо, чтобы никто тебя не увидел, и столкни его. Пусть относит течением.
– Ладно, пошли посмотрим, что там, – Комбат свистнул, немного подождал, услышал в ответ свист Подберезского. – Все в порядке, – сказал он Бурлакову, – пошли. Я впереди, а ты присматривай за ребятами. В случае чего – прикрой и быстро к катеру. Осмотримся что к чему.
Когда они отошли от берега метров на пятьдесят, Гриша Бурлаков словно бы что-то почувствовал:
– Слушай, Комбат, не нравится мне все это.
– Что ты имеешь в виду, Гриша?
– Не надо было их оставлять.
– Почему ты так думаешь?
– Не нравится мне, не нравится… – неопределенно пробормотал Бурлаков.
И он был прав. Мотор катера взревел, Грош уже стоял у руля и выворачивал к середине реки.
– Быстрее, быстрее, Грош! – торопил его Сема. – Делаем ноги! Быстрее отсюда!
Слишком далеко было до катера, слишком.
Может быть, будь у Бурлакова винтовка с оптическим прицелом, он смог бы остановить беглецов, но такого оружия сейчас у него не было.
– Суки! Суки! Катер угнали! – крикнул Григорий.
– Хрен с ними, – как-то зло, с остервенением махнул рукой Комбат. – Далеко не уйдут. Ты же говорил, топлива там чуть-чуть.
– Катера жалко, Комбат.
– Ладно, пошли к поселку. Надо связаться с людьми. Если бы не зеки…
– Да, если бы не они… – поддержал Комбата Бурлаков.
Подберезский появился неожиданно, словно бы вырос из-под земли:
– Вроде, впереди чисто. Я никого не заметил.
– Хорошо смотрел, Андрюха?
– Хорошо, Комбат, как в разведке. Все изучил досконально.
– Ну ладно, поверим на слово.
А катер развернулся и помчался вниз по течению.
– Куда мы плывем? – спросил Сема.
– Подальше от этих сумасшедших. Ну их к чертовой матери!
– Послушай, ведь у нас ни оружия, ни жратвы.
– Зато у нас есть лодка.
– А где, ты говорил, поселок сектантов? – спросил Рублев у Романа Богуславского.
– Километрах в трех от деревни.
– В трех километрах куда?
Парень задумался, пытаясь сориентироваться и дать точную информацию. Но, как ни старался, ничего объяснить толком не смог.
– Там дорога от этого поселка к поселку сектантов и к лаборатории.
– Ага, понятно. Значит, есть дорога.
А начальник охраны Учителя уже связался с ним по телефону и доложил, что катер остановить не смогли и он ушел вверх по реке.
– Если не можете остановить, то топите, – тихо сказал в трубку Учитель. – Топите!
Не прошло и двадцати минут после разговора, как один из людей Учителя поднял вверх указательный палец:
– Мотор! Катер возвращается!
Японец уже знал то, что сказал Учитель. Он стоял на причале, держа в руках гранатомет.
– Один выстрел – и все! – тихо сказал он, увидев, как из-за поворота появился катер.
Когда до катера осталось метров тридцать пять, Грош увидел на причале вооруженных людей. От страха он втянув голову в плечи, пригнулся, стараясь держать руль ровно. Нужно было промчаться рядом с причалом как можно скорее, но тут прогремел выстрел. Это был японский гранатомет с очень сильным зарядом. Взрыв прогремел мощный. Катер получил такую пробоину, что затонул почти мгновенно, проплыв еще метров двенадцать.
В живых остался только Петруха. От страха он поплыл к противоположному берегу, судорожно, рывками, то ныряя под воду, то всплывая. Течение было сильное и справиться с ним было нелегко. Японец взял карабин с оптическим прицелом, стал на досках пристани, широко расставив ноги, навел оружие на то появляющуюся, то исчезающую под водой голову. Палец лег на спусковой крючок. Задержав дыхание, японец плавно нажал на рифленое железо. Эхо выстрела разлетелось над рекой. Пуля вошла в затылок, и Петруха, взмахнув руками, навсегда скрылся в темной воде.
– Ну вот, с одного выстрела, – японец погладил ствол американской винтовки М-16. Можешь сказать Учителю, что катер потоплен.
Глава 24
Звук выстрела гранатомета был довольно сильный.
– Что это? – спросил Комбат, обращаясь к Подберезскому.
Тот пожал плечами:
– Сейчас уточним, командир.
Он уже присмотрел высокую скалу и знал, что на ее вершину можно забраться. Быстро, не теряя времени, Андрей Подберезский, сжимая автомат в правой руке, бросился к скале, взобрался на нее и, приложив к глазам окуляры бинокля, принялся следить за изгибами реки, пытаясь отыскать катер с беглыми заключенными.
Он смог увидеть лишь последние мгновения жизни Петрухи.
– Ну, сволочи, – пробормотал Подберезский, рассматривая людей, стоящих на пристани.
"Это же надо, какие мерзавцы, убили безоружного парня! Ведь он им ничего не сделал, скорее всего, долбанные сектанты даже и не знали, что на катере находятся беглые уголовники.
Но ничего, отольются кошке мышкины слезки.
Они еще обо всем пожалеют!"
Подберезский уже примерно представлял, что скажет и какие действия предпримет Борис Рублев. Он быстро спустился со скалы, нашел своих.
– Ну что там?
Подберезский четко, по-военному доложил:
– Там, командир, лажа. Утопили наш катер, пристрелили парнишку, – Какого парнишку?
– Ну, этого, Петруху. Он греб к берегу, а люди Учителя застрелили его. Знаешь, Борис Иванович, у них винтовки американские с оптическими прицелами.
– Догадываюсь, – недовольно пробурчал Рублев. – У этих мерзавцев может быть все.
– Надо деда спасать, Борис Иванович! – сказал Роман.
– Деда, говоришь?
– Да, да, он там! Надо бы предупредить солдат, милицию поставить в известность, что здесь такие дела творятся, что здесь до зубов вооруженные люди свои порядки наводят.
– Надо быстрее его спасать, – заговорил Роман Богуславский.
– Погоди, парень, следует все обдумать, взвесить и не бросаться в пропасть сломя голову. Ведь ты, надеюсь, хочешь остаться в живых и быть может, хочешь, наверное, на ней жениться? Ведь недаром же ты ее спасал?
Комбат посмотрел на Марину, которая стояла под деревом, втянув голову в плечи и прижимала ладони к лицу.
– Ты чего расплакалась, красавица, а? Кончай это дело, слезами горю не поможешь. Тут надо думать, как выбираться.