Комбат не ждет награды, стр. 41

– Без застолья не обошлось, – рассмеялся майор Кудин, – но проверку мы осуществили в самом полном объеме.

– Ну что ж, – вздохнул Бахрушин, – отрицательный результат – тоже результат.

Хотя я и огорчен, что искать придется в другом месте.

– Приеду – положу вам отчет прямо на стол, Леонид Васильевич.

– Что в нем толку, если на складах все в порядке!

Когда трубка уже лежала на рычагах аппарата, майор собрал документы, сложив их аккуратно стопой на краю стола и вышел на крыльцо штаба.

Отъезд комиссии состоялся на следующий день.

«Рафик» стоял возле чисто побеленного бордюра перед зданием штаба, готовый к отъезду. Ничто больше здесь майора Кудина не задерживало. Он свою роль исполнил, узнал, что может пригодиться полковнику Бахрушину, а что делать дальше – то ли прослеживать цепочку, по которой уходит спирт, то ли сразу накрывать Иваницкого и Борщева – это уже не входило в компетенцию майора.

Его ждали другие проверки, другие открытия.

– Спасибо, – протянул он руку Иваницкому.

– За что? – изумился полковник.

– За угощение, за девочек. Будет возможность – заеду еще.

Улыбка майора Кудина не понравилась полковнику. Она не предвещала собой ничего хорошего.

– Рад, что вам понравилось, – Иваницкий тоже улыбнулся, но несколько испуганно. Он уже представлял себе, что произойдет с проверяющими в ближайшем будущем.

«Слава богу, что мне не придется делать это своими руками!» – подумал Иваницкий, зная крутой на расправу нрав Гапона.

– Я тут распорядился вам кое-что в дорогу собрать, раз уж обедать не остаетесь.

– Что вы, полковник, оставьте это для следующей проверки.

Солдат с большим картонным ящиком в руках стоял и не знал, что делать с ним дальше.

– Может возьмете? Это же от чистого сердца.

– Что там?

– Не деньги же я предлагать стану. Выпивка, закуска…

– Ладно, грузите, – распорядился майор Кудин. Ему стало жаль солдата, с трудом удерживающего в руках тяжелый объемный ящик.

– Хоть до КПП вас проведу, – сказал Иваницкий, садясь в свой командирский «Уазик», и машины отъехали.

Подполковник Борщев стоял на крыльце и пристально смотрел вслед удаляющимся машинам.

«Эх, неспокойно, неспокойно, – думал он. – Была бы моя воля, я бы остановился. Черт с ними, с деньгами! Все доллары в мире не заработаешь, а на обеспеченную старость хватило бы».

Майор Кудин не вышел из «рафика», а попросил шофера:

– Посигналь на прощание, – и Иваницкий остался стоять в воротах КПП, глядя на то, как набирает скорость микроавтобус, унося проверку ГРУ в сторону шоссе.

Майор Кудин и люди, приехавшие с ним, могли теперь расслабиться. Дорога предстояла не близкая. Шофер с завистью поглядывал в зеркальце заднего вида, укрепленное над лобовым стеклом, на вытянувшихся, дремавших офицеров. Ему самому мало пришлось поспать этой ночью.

Он хоть и не выпил даже ста граммов, все равно чувствовал себя разбитым. Ведь ночью громко гремела музыка, слышался женский визг и хохот. Попробуй усни, если знаешь, что другие развлекаются. А себе позволить подобного шофер не мог.

Майор Кудин и другие офицеры всегда могли оправдаться потом, что действовали в интересах дела. А в интересах какого дела действовал бы он, случись ему поразвлечься с деревенской девицей?

«Рафик» вывернул на Минское шоссе, пронесся мимо остановки пригородного автобуса, и шофер только машинально считал километровые столбы да прикидывал в уме" где бы сделать первую остановку, чтобы немного отдохнуть. Он даже придумал подходящий повод, решил сказать, что перегрелся двигатель.

Глава 14

Ночной звонок полковника Иваницкого застал Гапона в спальне его загородного дома, огромного, как крепость. В доме имелась многочисленная охрана. Хозяин, как водится, после тяжелого рабочего дня развлекался с очередной красоткой.

Девушка во время телефонного разговора сидела на краю кровати, ожидая приказаний хозяина. Гапон махнул ей рукой и та поняла, дело, по которому звонят, довольно серьезное и она должна покинуть спальню. Она босиком по мягкому ковру, виляя крутыми бедрами, исчезла в просторной ванной комнате с огромным мраморным бассейном. Гапон же, поговорив с полковником Иваницким, недовольный и злой выбрался из кровати.

– Придурки лагерные! – сказал он. – Ничего не могут сами устроить!

Он уже знал, кто послал проверку, а вот цель проверки ему была абсолютно неизвестна. О том, что полковник ГРУ, некий там Бахрушин может догадаться о подземных складах со спиртом, Гапон не думал – слишком уже все хорошо было устроено. Если бы о складе можно было бы узнать – это произошло бы значительно раньше. Весь этот спирт был неучтенный. Гапон вложил в его приобретение огромные деньги, и если быть абсолютно честным перед самим собой, то он уже десять раз отбил их, превратив снова в деньги, в недвижимость, бриллианты и антиквариат. Но и потерять то, что там оставалось, он не хотел. Поэтому тут же, не дожидаясь утра, развил деятельность.

Он вызвал одного из своих людей, верного человека. Сам Гапон сидел в длинном шелковом халате, невероятно дорогом, купленном где-то в Италии на распродаже последних моделей самого Версаччи. Гапон поставил перед собой стакан сока, закурил сигарету, Его человек, которого звали Никита, широкоплечий, с короткой шеей, короткой седоватой стрижкой и шрамами на лице, появился по приказу хозяина незамедлительно. Он был заспанный, но едва увидел лицо своего хозяина, как сон с его лица буквально сдуло. Оно приобрело одновременно подобострастное и злое выражение.

Никита был готов к действию, и если хозяин сейчас приказал бы ему вытащить пистолет из кобуры под мышкой и пристрелить девушку, плавающую в бассейне, Никита сделал бы это незамедлительно, не спрашивая – зачем и даже, может быть, с удовольствием. Потому что по природе своей он был садистом. Но кроме того, что Никита был садистом, он был невероятно хитрым и аккуратным в делах человеком.

– Значит, так, мой любезный, – начал Гапон, поглядывая на трубку телефона, лежащую на огромном письменном столе с литыми ножками, – прямо сейчас возьмешь двоих – выбери на свое усмотрение – и немедленно отправишься к полигону. Прямо сейчас, не откладывая. Ты меня понял?

– Да.

– С полигона будут возвращаться офицеры ГРУ, которые нам могут очень сильно подпортить дело. Могут перекрыть канал со спиртом. Надеюсь, ты понимаешь, что потерять спирт – это все равно, что потерять сердце, которое гонит кровь. Мы тогда останемся без ничего.

– Понял, – проворчал Никита и потер гладко выбритую щеку с многочисленными шрамами.

– Сделаешь все как можно более аккуратно – так, чтобы ни одна свинья не подкопалась. Разумеется, я тоже займусь тем, чтобы никакие свиньи не подкопались. Понял?

– Понял. Их надо убрать.

– Не просто убрать, Никита, а сделать так, чтобы все подумали, будто они погибли абсолютно случайно. В общем, придумай что-нибудь. Автомобильная катастрофа, взрыв двигателя, мост провалился… В общем, все, что придет тебе в голову. Но учти, все должно выглядеть убедительно, как будто на самом деле так и произошло.

– Понял.

– Тебе позвонит Иваницкий, скажет точно, когда они выезжают. А вот на полигоне ничего не делай и сам там не появляйся ни под каким предлогом.

– И это ясно, – кивнул коротко стриженой седоватой головой Никита. – Я могу взять кого хочу?

– Я же тебе сказал. Хочешь выпить?

Никита кивнул, хотя пить ему совершенно не хотелось. Но если хозяин предлагает, отказываться нельзя.

– Тогда плесни себе, – Гапон кивнул на вереницу бутылок, стоящих на низком комоде.

Никита вразвалку подошел к комоду, взял граненую бутылку и налил себе в широкий стакан до половины виски. Затем жадно выпил, показывая всем своим видом, что пьет с огромным удовольствием и польщен той честью, которую оказал ему хозяин.

– Ты, Никита, займешься гээрушниками, а я займусь военной прокуратурой и прочим начальством, чтобы они чересчур сильно не усердствовали и не искали виновников трагедии. Ты меня понял?