Неукротимый, стр. 43
17
Обессиленная, опустошенная, Шайна лежала, уставившись невидящим взором в потолок своей спальни на Джермин-стрит. Все тело ее разламывалось от ноющей, нестерпимой боли, но что значила эта боль по сравнению с той, что терзала сердце Шайны! Ведь она потеряла своего ребенка! Потеряла последнюю надежду! Оборвалась тоненькая ниточка, которая связывала ее с Габриелем, с Виргинией, со всем ее прошлым…
Она плохо помнила ту ночь в замке Олдвич-Эбби. Смутно припоминались, неясными облаками проплывали то неразборчивые слова Демьена, то его взгляд – гипнотизирующий, страшный, лишающий воли. Шайна с усилием восстанавливала события той ночи – свое освобождение из жадных рук Демьена, пугающий пустынный мрак коридора… Дрожа от пережитого ужаса, она вспомнила появившегося из этого мрака человека в черной кожаной одежде инквизитора.
А затем было бесконечное падение в темноту и боль, боль, боль…
Шайна нахмурилась. Нет. Было еще что-то. Только вот что? Она напрягла память.
Черный человек… Мужчина… Инквизитор…
Когда сознание покидало ее, он был рядом, руки их встретились, и он пытался задержать ее падение. И еще – он назвал ее по имени! Он знал ее имя!
Да, и еще что-то… Еще что-то…
Его глаза!
Она успела увидеть, запомнить его глаза.
Зеленые, словно молодая листва, словно весенняя трава… Подобные удивительные глаза она видела только у одного человека, и это был…
Шайна вздрогнула. Ну нельзя же быть такой дурой, такой психопаткой! Хватит придумывать глупости. Ей просто почудилось. Демьен намешал в вино своего дьявольского зелья, и все остальное ей только почудилось. Вот и все.
Поморщившись от боли, Шайна повернулась, удобнее устраиваясь на кровати. Ее не оставляли мысли о Демьене и о бале в Олдвич-Эбби – странном, пугающем, тревожной занозой сидящем в памяти, – и о событиях той роковой ночи. И о потерянном после той ночи ребенке – последней памяти о Габриеле.
Проклятый Йен, чтоб ему сгореть в аду! Если бы он не настоял тогда на том, чтобы она ехала с ним, если бы у нее хватило тогда сил не уступить мужу…
Как получилось, что Йен оказался в злой власти Демьена де Фонвилля? И что сказал ей в ту ночь сам Демьен? Шайна снова заставила свою память напрячься.
«Ваш муж подарил вас мне!»
– Подарил меня ему? – шепотом повторила Шайна.
Но как он смел? И что он о себе воображает? Подарил!
И все же она вынуждена была признать: Йен имел несомненную власть над нею. Вся ее жизнь с этим человеком была пропитана опасностью и страхом. И останется такой, пока будет находиться рядом с Йеном.
А сам Йен – живущий за гранью реальности, безраздельно подчиненный власти Демьена…
Алкоголь и наркотики окончательно поймали его в свою сеть. А Демьен поддерживает в Йене эту страсть, толкает его все дальше и дальше по скользкой тропе, и одному богу известно, какими сатанинскими зельями он пичкает ее мужа!
Слеза скатилась из глаза Шайны, скользнула по щеке, упала на подушку и расплылась на ней темным пятном. А сама она разве не попала в ловушку, став женою Йена?
Ну да, она сделала это, чтобы спасти жизнь Габриеля. И что в итоге? Габриель мертв, а сама она не только несчастна в браке, но и потеряла по милости адского дружка мужа свою последнюю радость – неродившегося ребенка. Прощальный дар Габриеля.
Глаза Шайны высохли. Неожиданная мысль поразила ее. Ведь она вышла замуж за Йена с единственной целью: сохранить жизнь Габриеля. Это, и только это было причиной ее согласия! Но Габриель покинул этот мир, и теперь он недоступен мести Йена. А значит, у Йена не осталось на руках ни одного козыря, ни одного довода, чтобы держать ее по-прежнему рядом с собой, заставляя жить в его мрачном, отвергнутом нормальным обществом мире. Так почему же, черт побери, она должна продолжать эту комедию! Послать Йена ко всем чертям и бежать! Уехать из Англии, вернуться в Виргинию…
Слабая улыбка появилась на губах Шайны. Во тьме туннеля для нее забрезжил свет. Появилась надежда – пусть еще слабая, но это лучше, чем полное отчаяние. Теперь главное – побыстрее оправиться и прийти в себя. А как только она окрепнет настолько, чтобы покинуть опостылевший дом на Джермин-стрит, она покинет его, и Йена покинет, и Англию… О, с каким наслаждением она отряхнет английскую пыль со своих дорожных туфель!
– Но ты же обещал! – протестующе закричал Йен.
Взъерошенный, похожий на обиженного ребенка, он стоял в гостиной дома, который снимал в Лондоне его приятель – герцог де Фонвилль. Демьен спокойно наблюдал за ним, сидя на стуле, покачивая ногой.
– Ты сказал, что поможешь! И я сделал все, о чем мы уговаривались! Тебе нужна была Шайна – я согласился. И моей вины нет в том, что она убежала! И вины в том, что с нею дальше случилось, тоже нет! Это не моя…
– Хватит, – оборвал его Демьен. – Довольно перечислять, в чем нет твоей вины. Остановись. Присядь.
Йен испуганно замолчал и опустился на диван. Он смотрел на Демьена, словно маленький нашаливший мальчишка на своего строгого наставника. Герцог внушал ему страх и благоговение. Йен трепетал перед Демьеном, перед той силой, которой владел этот загадочный человек, перед той магической властью над стихиями, которой тот обладал. Он знал, какая участь ожидает любого, кто посмеет перейти дорогу герцогу де Фонвиллю – волшебнику, магу, колдуну.
Демьен нарочно затягивал паузу. Он прекрасно знал силу молчания. В тишине раздавалось только тиканье стоявших на столе часов, и с каждым щелчком секундной стрелки душа Йена все глубже и глубже погружалась в пучину страха и безысходности.
Поначалу Демьен полагал, что Йен будет полезен ему. Позже он надеялся насладиться красотой его жены – не без помощи безвольного мужа. Но настало время – и Демьена стала тяготить рабская привязанность к нему Йена, его вечное нытье… В конце концов он добьется Шайны и без помощи ее мужа. Пожалуй, он достигнет своей цели быстрее и надежнее, если Йен вовсе выйдет из игры.
Он окинул приятеля холодным, безразличным взглядом.
– Как твоя жена? – спросил он. – Уже поправилась?
Йен утвердительно кивнул.
– Доктор, которого ты рекомендовал, осмотрел ее. Здоровье Шайны вне опасности. Но ребенка она потеряла.
– Я знаю. – Демьен знал, что больно ударил по самолюбию Йена, когда не доверился его собственному врачебному опыту и послал на помощь Шайне своего врача.
Уголки его рта тронула тонкая, змеиная улыбка.
– У нее будет другой ребенок.
Губы Йена нервно дрогнули, и Демьен понял, что стрела попала точно в цель. Да, у Шайны будет ребенок. На этот раз – от герцога де Фонвилля.
Дьявольский огонек вспыхнул в глазах Йена, но тут же угас. Он слишком сильно зависел от Демьена и не решался ему возражать. Если француз намерен стать любовником Шайны, он все равно добьется своего. Но и Йен должен получить за это свою плату.
– Ты обещал помочь мне, – еще раз напомнил Йен, но на сей раз – плачущим, просительным тоном.
– Обещал, – согласился Демьен, – но теперь сомневаюсь, разумно ли будет помогать тебе.
Он помолчал, полюбовался игрой света на крупном бриллианте, украшавшем его палец. Потом холодно обратился к собеседнику:
– Я слышал, что ты уже намекал кое-кому о том, что твои обстоятельства вскоре должны измениться к лучшему. Что ты станешь очень богат и займешь видное место в обществе. Это так?
Йен обмяк на диване. Да, это была правда – он не смог удержаться от того, чтобы не разболтать о том, что в нынешнем положении ему осталось пребывать недолго. Но при этом он не заявлял прямо, что вскоре станет графом Деннистоном. Так, намекнул кое-кому из знакомых, что скоро и у него будет титул и приличное состояние.
– Не думаю, что эти разговоры кто-нибудь мог принять всерьез, – возразил он. – Тебе беспокоиться не о чем, ведь твое имя я никогда и никому не упоминал. – Но наши имена тесно связаны, – разбил его доводы Демьен. – Если твоего отца и старшего брата постигнет неожиданная смерть и исчезнут два человека, стоящие между тобой и богатством, – как ты думаешь, что начнут говорить на каждом углу? С чем – точнее, с кем – свяжут твою неожиданную удачу? И тогда молва припомнит все – каждое твое слово! Или ты надеешься, что все будет списано на простое стечение обстоятельств?