Жажда смерти, стр. 29

Потом голова вторженца поднялась и повернулась: он тщательнейшим образом обозревал видимый участок парка. Пол замер не дыша. Пальцы сомкнулись вокруг рукоятки пистолета в кармане.

Черный мужчина обошел скамейку и выступил на дорожку, и когда его ноги встали на гравий, Пол услышал щелчок раскрывшегося ножа. Он собирается ограбить этого бедолагу-пьяницу.

Черномазый вновь оглянулся, а потом согнулся над пьянчугой. Пол выступил из-под деревьев.

– Выпрямись, – очень тихо.

Не разгибаясь черный пустился бежать, стараясь добраться до ближайших спасительных деревьев.

Пол выстрелил.

Выстрел произвел надлежащий эффект, он остановился и развернулся.

Он думает, что я – коп.

Знай, сукин сын, что это не промах, а просто мне было нужно, чтобы ты повернулся ко мне лицом, встретив свою смерть впрямую. Его трясло от ярости: он поднял револьвер, и не мигая, уставился в черные глаза, стеклянные и непроницаемые. Мужчина, сдаваясь, поднял руки вверх. Вид этого порочного ухмыляющегося лица наэлектризовал кожу на шее Пола.

Он выступил вперед, встал на свету; ему важно, чтобы грабитель увидел его. На скуле возле черного уса заработал желвак; а потом уж и лицо мужчины перекосилось от злобы:

– Слушай, мужик, ты чего тут?

Из дула пистолета вырвался язычок пламени; выстрел эхом прозвенел на темных аллеях, отразился от стены и пороховой дым ударил Полу в ноздри.

Пуля вонзилась негру в живот, разорвав его подкожным газовым взрывом. Пол снова выстрелил: черный упал и, перевернувшись на живот, зацарапал ногами по земле, стараясь отползти под деревья.

Замечательно все-таки устроен человеческий организм: как много он может вынести, не переставая функционировать! Пол еще дважды выстрелил человеку в затылок. Это его добило.

Пол взглянул на пьянчугу. Тот даже не пошевелился. Он лежал на скамье. Отвернувшись от Пола в сторону. Да жив ли он?

Пол подошел и негру и взглянул на него. В уголках его рта запеклась слюна. Голова человека под неестественным углом развернулась в сторону и глаза тупо смотрели в ничто. Все сфинктеры его расслабились, и вонь окутала труп омерзительным облаком.

Пол снова поспешил подойти к пьянице. Тот мирно посапывал.

Пол растворился между деревьями, побежав по верхней тропе. Здесь где-нибудь мог оказаться полицейский. Он быстро добрался до ограды, опоясывающей озеро, но не доходя нескольких шагов, свернул вправо и пошел параллельно ограде, чтобы никто не увидел его силуэта на фоне ограды несколько секунд Пол останавливался и прислушивался.

Конечно люди могли услыхать выстрелы, но зафиксировать откуда они доносятся – нет. По звуку можно было подумать, что где то проехал грузовик без глушителя. Поэтому наверное никто не станет звонить в полицию. Никто и некогда не звонил в полицию по поводу выстрелов. Единственная настоящая неприятность состояла в том, что кто-нибудь что-нибудь мог увидеть. Случайный прохожий, или еще какой-нибудь пьяница, которого Пол не заметил среди деревьев. Он быстро скинул куртку и вывернул ее красной стороной наружу, сунул в карман шапочку и перчатки. Пистолет теперь снова находился в переднем кармане брюк вместе с перехваченными резинкой четырьмястами долларами в двадцатидолларовых купюрах. Если бы какому-нибудь копу в голову пришла идея обыскать его карманы, Полу хотелось, чтобы тот обнаружил деньги. Это могло сработать: он прекрасно знал, что такие штучки срабатывали.

Он стел по откосу то тут то там оскальзываясь на жесткой траве; потом срезал путь между озером и теннисными кортами, ступая как можно тише на гравийную овальную тропу, ведущую к воротам на Девяносто шестой. Пол чувствовал себя голым, у всех на виду, он страшно волновался и был беззащитен, на холодке его познабливало и он обливался потом. Шатающийся от слабости – но зато узнавший истину – жадную злобу насилия, никогда до сей поры не волновавшую его кровь и которую большинство людей не было способно понять...

В почтовом ящике он обнаружил запечатанный в конверт докладной лист с фирменной надпечаткой Квартальной Ассоциации Вест-Энда, и факсимиле самого Херберта Эпстайна. Там стояло:

“Дорогой житель УэстЭнда:

Жители данного района однозначно обеспокоены БЕЗОПАСНОСТЬЮ или же полным ее отсутствием на наших улицах.

Полицейская статистика гласит, что наркоманы и грабители более всего любят нападать на граждан в темноте, или же на плохо освещенных улицах, поэтому освещение на улицах способно сократить преступность на семьдесят пять процентов.

Квартальная Ассоциация надеяться получить пожертвования на освещение улиц по Вест-Энд Авеню с Семидесятой по Семьдесят четвертую.

Городские фонды не потянут подобного капиталовложения. Многие соседние кварталы уже начали сбор пожертвований на установление в своих ареалах сильнейших иллюминационных систем. Каждый фонарь обойдется в триста пятьдесят долларов, чтобы мы смогли залить наши улицы светом и отодвинуть криминогенные вакханалии вглубь города.

Ваш вклад не облагается налогами. Пожалуйста, пожертвуйте столько, сколько можете для своего собственного спокойствия и своей же безопасности.

С искренней благодарностью

Херберт Эпстайн”.

Пол оставил письмо на столе, чтобы не забыть выслать Ассоциации чек.

Несколько лет назад он целые уик-энды посвящал посещениям своих дядюшки и тетушки в Рокэуэйе. Всегда можно предсказать ранги положение в обществе местных мафиози: по яркости освещения вокруг их домов. Ведь только им нужно опасаться за свои жизни. В деревне.

Во вторник отвезли Кэрол в санаторий возле Принстона. Пол впервые увидел дочь за несколько месяцев и хотя и подготовился к решительным переменам, все же испытал настоящий шок. Девушка, казалось, постарела лет на двадцать. Ни малейшего сходства с той игривой когда-то девушкой с приятной трогательной улыбкой отец не заметил. Она стала похожей на витринный манекен.

Джек, не переставая разговаривать с ней мягким проникновенным голосом – веселый непринужденный бессмысленный разговор, применимый для успокоения норовистых лошадок – но, похоже, девушка не восприняла ни единого слова и даже не услышала; похоже, она даже не воспринимала собственного существования, не то, что кого-то другого. Они за это заплатят, подумал Пол.

Сидя в вагоне рядом с Джеком, смотрящим в окно на полосы серого дождя, Пол заметил наконец, что Джек не проронил ни слова за последние несколько часов, пока они возвращались домой. Казалось, попытка достучатся до разума Кэрол вытянула из него все жизненные соки. Пол попытался было придумать что-нибудь ободряющее, но вскоре понял, что тут ничем не поможешь.

Особенно словами.

Видя насколько плохо переносит случившееся Джек. Пол чувствовал странное наслаждение происходящим. Это делало его в два раза сильнее. Он не чувствовал слабости – будущее зависело только от его поступков. Он взял все на себя.

Но подумав хорошенько, Пол уразумел, что радоваться, собственно нечему; он держал равновесие только потому, что его, как и Кэрол задела мрачным крылом одна и та же болезнь – неспособность что – либо чувствовать. Как будто вокруг него воздвиглась серая непробиваемая стена – а эмоциональные центры подверглись анестезированию. Заражение длилось уже несколько дней: стена постепенно смыкалась. Пол вспомнил грабителя в Риверсайдском Парке, как это ужаснуло его; но в тот раз он боялся в последний раз. Второй раз, когда человек хотел ограбить пьяного – чувств была самая малая толика. Сцена виделась ему со смутным отчуждением, словно он смотрел и вспоминал какай – то старинный фильм.

Этой ночью он бродил по улицам, но никто на него не напал. В полночь Пол вернулся домой.

Глава 17

В среду утром Пол из конторы позвонил лейтенанту Бриггсу из бюро по расследованию убийств. Полиции к сожалению ничего не удалось установить и разыскать убийц Эстер. У Пола накопилось достаточно праведного гнева, чтобы он смог оборвать поток слезливых извинений и уверений во всяческом...