Жажда смерти, стр. 25

Он подтянулся к ней губами, и они обдали друг друга запахом перегара, а потом поцеловались; Пол почувствовал, что ее щеки мокры от слез.

– Пошли, пошли скорее в спальню, – пробормотала Ширли. – Ведь это то немногое, что могут себе позволить дружески настроенные друг к другу люди, правда же? Правда?

Он проснулся с отчетливым ощущением того, что грезил. Почувствовал слабость во всех членах; тупую толкающуюся в глазницы головную боль; обезвоженный организм требовал возмещения влаги.

– А теперь можешь открыть и второй глаз. Я приготовила кофе.

Он сел и взял чашку. Пальцы дрожали. Впервые он открыто взглянул на женщину. На подбородке все еще красовалась красная полоса, там, где он терся щетиной. Кофе приятно пах, но на вкус был омерзительным. Опустошив чашку наполовину, он поставил ее.

– Спасибо.

Она уже оделась: та же блузка и кожаная юбка, что и прошлым вечером. Она очень недурна подумал он, Небольшого роста, худенькая, небольшие набряклости возле глаз – но все-таки чертовски хороша. Ночью, просыпаясь между урывочными снами, Пол думал о том, что будет неплохо, если он станет жить с женщиной, которая сможет отвлечь его от уличных убийств и телерекламы.

Она сказала:

– Я уже упаковалась. Вообще-то сначала я даже будить тебя не хотела, но потом подумала о том, какое лицо будет у горничной, когда она придет прибраться.

Словно что-то воткнулось в горло; он подавился тоскливой паникой.

– Ты уезжаешь?

– Пора, пора, труба зовет. До Хьюстона довольно далеко. – Ширли промокнула губы салфеткой и поставила чашку на блюдце. Затем подошла к зеркалу и разгладила юбку. – Спасибо за ночь. Мне был необходим кто-то, кто бы мог пожить до утра.

Когда она подошла к дверям, Пол подумал о том, что, наверное, эта женщина не запомнила, как его зовут.

– Прощай Ширли Маккензи.

Он не знал, услышала ли она его; дверь продолжала закрываться. Щелкнул замок, оставив его в одиночестве.

– Черт, – всхлипнул Пол и зарыдал.

Суббота: полдня Пол провел в конференц-зале компании “Джейнчилл”, а затем, позавтракав в закусочной для автомобилистов, отправился к центру города, по шоссе Четвертой Авеню к переезду. Магазин спорттоваров находился именно там, где он себе и представлял. Пол зашел и сказал:

– Я бы хотел купить пистолет.

В самолете он заснул, прислонившись головой к плексигласовой панели. Стюардесса прошла по проходу, проверяя у всех ли пассажиров пристегнуты ремни.

Огни Нью-Йорка образовывали над городом смутное сияние. Самолет скользнул вниз и приземлился в аэропорту имени Кеннеди. На аэровокзале он остановился на полпути к багажному отделению, чтобы купить презент для Кэрол: она всегда любила горький шоколад. Взяв полдюжины датских палочек, Пол положил их в кейс поверх бумаг, скрывавших “смит-и-вессон” тридцать второго калибра и шесть коробок с патронами по пятьдесят штук.

Взяв чемодан, он встал в нерешительности: как лучше поступить – потратить пятнадцать долларов на такси или отправиться на муниципальном транспорте? В конце концов, Пол сел в экспресс идущий до Мэнхэттенского Терминала и уже оттуда поехал на такси.

К квартире стояла духота, хотя ночь была довольно прохладной. Пол распахнул окна и отнес чемоданчик в ванную комнату, где никто бы не смог его увидеть с противоположной стороны улицы; там оконные стекла были гофрированными. Опустив стульчак, он сел на унитаз и вытащив револьвер зажал его в руке, рассматривая тусклое маслянистое отражение в металле.

Глава 14

Уходя на работу в четверг утром. Пол положил револьвер в карман. В переполненном вагоне метро, он быстро и неглубоко дышал, но когда кто-нибудь налетал на него от сильной тряски, Пол грубо отталкивал человека: пистолет придавал ему высокомерия, и за этим было необходимо следить.

В самом центре вагона поезда идущего через весь город, стоял транзитный полицейский, наблюдавший за пассажирами каменными невыразительными глазами. Пол старательно избегал его взгляда. Он минут десять утром вертелся возле зеркала и так этак, чтобы удостовериться, что пистолет в кармане брюк не выпирает чересчур сильно, поэтому прекрасно знал, что полицейский никоим образом не узнает, что у него в кармане за игрушка и все-таки нервы его были настолько напряжены, что как только распахнулись двери вагона, как он чуть ли не бегом пустился по платформе.

Пистолет был небольшим, можно даже сказать совсем маленьким: пятизарядный револьвер с укороченным дулом и металлическим кожухом над курком, для того, чтобы он не зацеплялся за одежду. Продавцу Пол сообщил, что ему нужен маленький пистолетик для того, чтобы его можно было держать в ящике для инструментов, и чтобы он не раздавил катушку для лески, искусственных мух для ловли форели и не запутался в веревках. Тот попытался было продать Полу однозарядный пистолет двадцать второго калибра, но Пол заявил, что не настолько хорошо стреляет, чтобы удовлетвориться единственным выстрелом. По тем же самым соображениям, он отказался покупать револьвер двадцать второго калибра, и после этого продавец понимающе улыбнулся и пробормотал, что у всех настоящих людей должно быть право на ношение пистолета и вот это, вам не кажется, будет то, что нужно?

Он отказался почти полностью алюминиевым, очень легким. Пол спросил есть ли где-нибудь в пределах города тир для практики и продавец направил его в стрелковый спортивный клуб, находящийся в десяти милях отсюда; Пол заплатил два доллара за пользование мишенью и всю субботу и воскресенье провел в тире, израсходовав несколько коробок патронов. К воскресному вечеру в ушах у него гудело и звенело и слышал он довольно скверно, а правая рука онемела от отдачи, но зато он теперь точно знал, что сможет попасть в человека с расстояния в несколько ярдов, а это было именно то, что ему нужно. Для самообороны, разумеется. Ночью он скрупулезно вычистил и смазал пистолет, завернул его в носок и поместил на самое дно чемоданчика. Единственным неприятным моментом была посадка в самолет, перед которой пассажиров проверяли – но он не был похож на налетчика или контрабандиста наркотиками. Проверяющие мельком заглянули в кейс, но не стали поднимать бумаги; Пол спокойно – как ему казалось – прошел через вертушку, но потом целый час обильно потел от пережитого страха. После этого он переполнился праведным негодованием из-за идиотской системы охраны порядка, по которой он должен совершить преступление для того, чтобы провести средства самозащиты. Пол был уверен, что чувства, переполнявшие его не имели никакого отношения к комплексу вины: это был страх быть пойманным, а это казалось ему совершенно иным по качеству ощущением. У правоохранительных органов нет морального права заставлять человека бояться подобных вещей.

Но в любом случае лучше бояться быть пойманным, чем дрожать за свою жизнь. Только рецидивисты да дураки садятся в тюрьму. Пол знал, что если его поймают с пистолетом в кармане, делу можно будет помочь: у него был Джек, он знал несколько влиятельных адвокатов и был уверен в том, что максимум, что ему грозит – символическое заключение за мелкую провинность, отсрочка приговора и освобождение. Сажали настоящих убийц, пойманных на месте преступления, Да и то, имея голову всегда можно было избежать заключения. В этом-то и состояла истинная беда социальной системы. В прошлом году Джек защищал пятнадцатилетнего парнишку, которого обвиняли в том, что он угрожал кассиру ножом и взял из кассы восемнадцать долларов. В магазине повсюду были развешаны объявления о том, что он охраняется и просматривается с помощью телекамер, но мальчишка не умел читать, Его поймали меньше чем через сутки. Поэтому пострадал он от собственной безграмотности.

– Конечно, я заставил его подать прошение о помиловании, – говорил Джек устало, – не люблю идти на сделки с прокурорами, но только таким образом можно хоть чего-то добиться. Но знаешь в чем истинное разочарование? Конечно парня научат читать, но кто покажет ему разницу между добром и злом? Можно биться об заклад, что после освобождения его приволокут обратно за то, что он ограбит магазин, не имеющий защитных мер. Или же хозяин не захочет спокойно смотреть, как его грабят, и сам разнесет ему башку из пистолета.