Штурмовики идут на цель, стр. 41
Вернулся домой, хожу из угла в угол — места себе не нахожу. Пришлось рассказать обо всем жене. Галя, конечно, успокаивает, говорит о том, что я еще молод, найду себе любимую работу, и все будет как прежде. И даже лучше: никто не будет тревожить по ночам, вызывать на аэродром, я буду больше с детьми, которые очень скучают без отца…
Все это, наверное, было убедительно, но глубоко до меня как-то не доходило. Я целыми днями ходил по городу, пробовал подыскать новую работу, но какое дело могло удовлетворить меня после 25 лет, проведенных на аэродромах и в небе? Я всей душой любил свою нелегкую и беспокойную профессию, а когда неожиданно лишился ее, мне показалось, что вместе с ней я потерял все.
Однажды, находясь в Москве, я оказался перед библиотекой имени В. И, Ленина. И сразу мне вспомнился отец, его рассказы о большом доме, в котором будут жить книги, его частые поездки на работу в Москву и Ленинград…
Мне страстно захотелось в далекую тихую Таш Чишму, где я знал каждый овраг, поляну, каждое деревце. Там прошло мое детство, там находятся могилы моих родных и близких, там я непременно решу, как мне жить дальше.
Через несколько дней я с семьей выехал на Урал…
Глава третья
В родной Таш Чишме
Яркий солнечный день. Новенькая «Волга» бодро катит нас по хорошо проложенному шоссе все дальше и дальше на северо-запад от Уфы. Вокруг раздольные колхозные поля, зеленые перелески, деревни с хорошо знакомыми мне названиями. Еще до войны по этой дороге мы добирались до Уфы.
Вспоминается моя первая поездка в город. Два четырнадцатилетних парня решили поступить в железнодорожный техникум и ехали сдавать вступительные экзамены. Вез нас отец. Ему очень нездоровилось, и он всю дорогу лежал в телеге, укрывшись тулупом, а в ногах у него белел молоденький барашек с черной звездочкой на лбу…
Одно воспоминание вызывает другое. Перед глазами встают далекие полузабывшиеся картины детства, учебы в Уфимском аэроклубе, годы войны. Сталинград, Крым, Белоруссия, бои на территории врага… День Победы в ликующей Москве…
Я поудобнее устраиваюсь на заднем сиденье и закрываю глаза. Галя думает, что я уснул, но мне сейчас совсем не до сна. У меня, кажется, впервые появилась возможность спокойно и неторопливо вспомнить о том, что прожито и пережито.
…12 мая 1945 года мы с Сашей Кирьяновым вылетели в Уфу. В Куйбышеве что-то случилось, и наш самолет задержали. Пришлось ночь провести на аэродроме.
Утром нас пригласили в самолет. Не успели набрать высоту, из пилотской кабины выходит молоденький радист и, окинув быстрым взглядом салон, направляется ко мне.
— На побывку, товарищ дважды Герой Советского Союза?
— Да, давно не был дома.
— А откуда родом будете? Из Уфы?
— Не совсем. Из деревни в ста двадцати километрах от Уфы…
Радист ушел. Вскоре я забыл об этом разговоре. Через час внизу показалась Уфа. Приземлились. Вижу, народ к самолету бежит, «Кого-то встречают», — мелькнуло в голове, а меня между тем уже приветствуют, протягивают цветы, подхватывают чемодан. Я растерянно гляжу вокруг, думая, что это ошибка, и вдруг замечаю среди встречающих знакомое лицо. Да это же начальник аэроклуба Волохов! Помнит ли он, как проверял меня перед тем, как разрешить первый самостоятельный вылет? Вряд ли. Мало ли было в аэроклубе молодых учлетов? Всех не запомнишь.
Волохов проталкивается вперед и долго трясет мою руку. Я напоминаю ему об аэроклубе, спрашиваю, как там сейчас, и вижу, как уже немолодое лицо его начинает расплываться в счастливой улыбке. Признав, наконец, во мне одного из воспитанников Уфимского аэроклуба, он тепло обнимает меня и долго не выпускает из своих объятий.
По дороге к зданию аэровокзала я узнаю, что он уже давно на другой работе, но с авиацией не порывает. Из аэроклуба его перевели начальником аэропорта, того самого, на котором только что приземлился наш самолет.
Волохов быстро ведет меня к площади, где собралось уже довольно много народу.
— Чуть не забыл на радостях о митинге. Вы уж, голубчик, скажите пару слов. Люди ждут.
— Это какой еще митинг? По поводу чего?
— По поводу встречи дважды Героя Советского Союза Мусы Гайсиновича Гареева.
— А откуда они узнали, что я прилетел? Да и вы, кстати, — тоже?
— Как откуда? Только чТо сообщили, что таким-то рейсом в Уфу прибывает герой, — организуйте встречу. Вот мы и организовали…
Все ясно — это работа молодого радиста самолета.
— Ну раз так, и люди ждут, идем… Только предупреждаю; говорить я не мастер.
— Теперь говорить придется часто: дважды герой у нас в республике пока один!
— Ну, хорошо, — согласился я и выступал без подготовки. Волохов сказал, что получилось неплохо…
Встреча закончилась, а я продолжал волноваться.
После митинга отправляемся в город. Первым делом зашли в парикмахерскую.
—Теперь, — говорит Кирьянов, — и в столовую можно. Со вчерашнего дня ничего не ели…
Выходим на улицу Ленина. Когда-то здесь был ресторан «Уфа», Увидев вывеску, Кирьянов довольно улыбается. К нам подходит предупредительный швейцар:
— Вы, товарищи, с талончиками или нет?
— Мы пришли пообедать…
— Так вот я и спрашиваю: талоны у вас имеются?
— Талоны? — задумчиво переспрашивает Кирьянов. — Талонов нет. А без них нельзя?
— Нельзя, товарищи дорогие, нельзя…
— А где же их можно купить?
— А тут, напротив, в столовой. Спешим в столовую:
— У вас талоны купить можно?
— Можно. Только на хлеб талонов нет, предупреждаю сразу, — отвечает нам миловидная женщина. Идите к военному коменданту. Военные у него получают талоны на хлеб.
Идем в комендатуру. По дороге несколько раз останавливаемся.
— Вот как оно, в тылу-то, товарищ майор. Трудно, видать, — говорит Кирьянов.
— Война, Александр, война. Помнишь Белоруссию, Украину? Сколько городов разрушено, сколько деревень сожжено… Просто ли?
Лицо Кирьянова темнеет.
— Ничего, товарищ майор, восстановим, перемучаемся. Потом жить будем лучше.
У здания комендатуры нас догоняет Волохов.
— Ну и попало же мне за вас, хлопцы! Отругали меня в обкоме партии и поделом.
— А что случилось?
— Ничего не случилось. Ждут, просят вас обоих немедленно быть…
— Мы пообедать решили… Может, чуть попозже?.. Волохов и слушать ничего не хочет:
— Что вы! Вас народ ждет! Потерпите немного.
— Хорошо хоть побриться успели, с обедом придется повременить. Как-нибудь потом, — соглашается Кирьянов.
Зал заседаний обкома партии. Здесь собрались партийные и советские работники Уфы, аппарата областного комитета партии, журналисты. К такой встрече я не был подготовлен. Волнуясь, рассказал о ратных делах, о действиях нашей авиации в Великой Отечественной войне, о боевых товарищах. Потом было много вопросов. Отвечал. Встреча закончилась — надо домой.
Кто-то уже позвонил в районный центр Илишевского района, Верхне-Еркеево. Вызвали начальника аэроклуба, договорились о самолете. Его ведет знакомый мне пилот, инструктор аэроклуба Вениамин Карпов. Мне хочется спросить его о Петрове. Я настолько был взволновал событиями этого дня, что никак не мог успокоиться. А тут и дороге конец. Уже пошли на посадку, а я не успел поговорить с Карповым.
Посадка неожиданно оказалась сложной. Небольшое ровное поле сплошь заполнили встречавшие нас люди — самолет посадить негде. Карпов делает один заход, второй, третий. Советую ему выбрать площадку рядом. Покружив еще немного, наконец, садимся.
И снова митинг — прямо в поле, у самолета. Вокруг — женщины, старики, ребятишки. Мужчин почти совсем нет. Ушли на фронт, и многие из них никогда уже не вернутся к родным очагам…
После митинга едем в Таш Чишму. За рулем райкомовской машины — молодая женщина. И опять я думаю о том, что мужчин осталось мало — печальный след войны.
…Машина остановилась, жена осторожно коснулась моего плеча:
— Выходи, Муса, приехали!