Право первой ночи, стр. 57
— Вон отсюда! — продолжая кричать старик и снова кинулся вперед. — Вон отсюда, грязный вор! Бессердечная, ядовитая тварь! Да как ты посмел... — У него не хватило сил договорить.
— И у него точно такая же улыбка! — выпалил Эмиль, увернувшись от очередного удара. Наконец он выложил свой козырный туз, результат долгих раздумий, знания человеческой натуры, а также изучения лиц найденных им кандидатов на роль пропавшего внука. — Он улыбается только одной половиной рта! При этом на щеке появляется ямка!
Старик проковылял в угол и дернул за шнурок колокольчика.
— Вон из моего дома! — Он нетерпеливо дергал шнурок, повторяя снова и снова: — Вон! Вон!
Партия подошла к концу. Эмиль решил, что проиграл, хотя имел в руках все козыри.
Но в эту минуту что-то глубоко скрытое, сокровенное заставило старика поднять глаза.
Эмиль обернулся. Джереми тоже замер на месте. Все трое долго смотрели на темное полотно и изображенного там мрачного мужчину, вперившего в пространство отрешенный взор.
Эмилю пришло в голову, что сходство с портретом вовсе не так велико, как ему показалось два месяца назад. Какая это была бы удача!
Хотя, конечно, удача не приходит сама по себе. Он проделал основательную подготовительную работу. Сопоставил множество фактов. Двадцать девять лет назад, незадолго до тридцатилетия сына нынешнего герцога, кто-то пробрался в особняк и похитил малыша прямо из колыбели. Ребенок пропал без следа, и с тех пор о нем никто не слышал, хотя родные обыскали всю округу. В ход пошли и подкуп, и шантаж — семья не гнушалась ничем, чтобы вернуть свое чадо. Герцог назначил баснословное вознаграждение тому, кто найдет внука, но все усилия оказались тщетными.
Опыт подсказывал Эмилю, что того мальчика давно нет в живых, однако кругленькая сумма побудила его начать эту игру вновь.
Когда он снова посмотрел на старика, тот по-прежнему цеплялся за шнурок колокольчика. Казалось, герцог вот-вот рухнет без чувств. Наконец он оторвал взгляд от портрета и повернулся к Эмилю.
— Вы могли бы убедиться в том, что мы говорим правду, без всякого риска для себя, — поспешил заверить старика Ламонт.
Арлес смерил его надменным взглядом.
— Пригласите нас на свой ежегодный бал! Мы приведем его с собой. Он будет танцевать у вас на балу, и вы рассмотрите его без помех. Если мы окажемся правы, получим сто тысяч фунтов. Если нет, он покинет ваш дворец, и дело с концом. — Эмиль развел руками и очаровательно улыбнулся. Неужели старик не понимает, как это просто?
— Но если он окажется самозванцем, я арестую вас за подлог и... — пригрозил герцог.
А вот об этом Эмиль тоже успел позаботиться. У них с Джереми уже были куплены билеты на ночной экспресс до Саутгемптона. Завтра они будут обедать в Брюсселе.
Джереми собрался с духом и пришел брату на помощь. Наконец-то!
— В любом случае вы ничего не теряете, — радостно сообщил он.
Старик послал за секретарем, и тот написал для них приглашения. Сам герцог довольно быстро покинул неприятных визитеров. После того, как секретарь ушел, им пришлось торчать в библиотеке целую вечность, пока дворецкий соизволил проводить их к двери.
Чтобы скрасить ожидание, Джереми еше раз решил присмотреться к пресловутому портрету высокого мужчины с мрачно нахмуренным лбом и густыми волосами цвета воронова крыла.
— Знаешь, братец, — пробормотал он, — они так похожи, что я начинаю думать, уж не подсунем ли мы дедуле его собственного внука?
Эмиля тоже не оставил равнодушным такой финал их аферы, однако он не обольщался на сей счет:
— Не может этого быть. Мы же сами выбирали ему шмотки тех же тонов, что видели на портрете! Проследили, чтобы его соответствующим образом подстригли. Мисс Боллаш уговорила его сбрить усы. И потом, ты забыл, что у него есть семья! Черт побери, он оставил кучу родных где-то в Корнуолле! — Он похлопал брата по плечу и добавил: — Давай лучше прошвырнемся по дому! Надо найти кого-то из старых слуг и вытрясти из них хоть какие-нибудь подробности. Если мы не доведем это дело до конца, нам не поздоровится!
Чтобы вывести Джереми, созерцавшего портрет, из ступора, Эмилю пришлось больно дернуть брата за ухо.
Джереми так и подскочил на месте, прижав ладонь к горевшему уху:
— Не смей!
— Ладно, так и быть! Но и ты не смей расслабляться! Мы собственными руками сделали из крысолова герцогского внука. Разумеется, с помощью мисс Боллаш. И ты будешь последним идиотом, если вздумаешь купиться на свою же уловку!
Глава 26
Ламонты привезли с собой приглашение на бал, опоздав на целых пять часов. Кроме этого, они доставили вечерний костюм для Мика и прихватили с собой портного, чтобы он подогнал костюм по фигуре. Мик стоял в своей прежней спальне на втором этаже перед зеркалом, расставив руки, пока портной колдовал над черным фраком с атласными лацканами, На кровати валялась черная крылатка с бархатным воротником и подкладкой из пурпурного шелка. Черные брюки держались на широких белых подтяжках. Подтяжки следовало скрыть под белым жилетом с особенно глубоким вырезом, предназначенным для роскошного кружевного жабо белой рубашки. Белый шелковый галстук висел свободно: Мик так и не научился должным образом завязывать узел, У кресла стояла пара черных лаковых ботинок, а на сиденье красовались шелковый цилиндр и белые перчатки. Ламонты не упустили ни единой мелочи.
Мик посмотрелся в зеркало. Да, из него вышел заправский франт. Видимо, так же думали Ламонты, обменивавшиеся загадочными взглядами.
— Черт побери, — наконец не выдержал Джереми, — он в точности похож на... на джентльмена!
Пока портной ползал вокруг Мика с иголкой, Эмиль продолжал втолковывать Мику его «историю» под названием «если кто-то вас спросит». Между прочим, с каждой минутой эта история казалась Мику все более странной. При чем тут, к примеру, поезда? Однако ему велено было всем говорить, что он обожает поезда. Хотя Мик знал о поездах только то, что поедет по железной дороге в Ньюкасл, что брат Мильтона, обещавший ему место, уже прислал билет на поезд в один конец.
— И пурпур. Вы любите пурпурный цвет.
Мик подставил руки портному, чтобы на него надели жилет, и отвернул подкладку:
— Помните? Вы позволили мне выбрать ткань на подкладку? Я действительно люблю пурпур, так что с этим проблем нет. А вот с поездами хуже. Я знаю о них только то, что в Америке тормозной вагон называют «кабуз» или «камбуз»!
Джереми, только вернувшийся в комнату, услышал конец фразы, и оба брата долго обсуждали то, откуда Мик мог узнать такое слово. Но тут Джереми обратил внимание на подкладку жилета и воскликнул:
— Она пурпурная!
— Это его любимый цвет! — с торжествующим смехом сообщил Эмиль.
— Провалиться мне на этом месте! Вот так штука! Но откуда он выкопал «кабуз»?
— Наверное, я где-то о нем читал, — сказал Мик. — Мне просто понравилось это слово. «З» звучит в нем очень отчетливо.
От удивления близнецы онемели. Мик внимательно следил за ними в зеркале. С какой стати они придают такое значение всякой ерунде?
— Нам следует придумать объяснение тому, что нигде нет упоминаний о вашем виконтстве, — наконец опомнился Джереми.
— Это же Корнуэльское виконтство. Записи о нем не сохранились, — пробормотал Мик. Сейчас все его внимание занимал проклятый галстук: узел никак не желал правильно завязываться. Однако Ламонты ожидали объяснений, и он продолжил: — В провинции акты гражданского состояния регистрируются чрезвычайно небрежно. В Корнуолле запросто может жить настоящий пэр, но о нем никто не узнает, пока он не явится в Лондон и не похлопочет о том, чтобы его пэрство было учреждено заново, если он захочет заседать в парламенте.
Джереми снова онемел. А потом обратился к Мику:
— Майкл! — Он так нажал на это слово, словно оно содержало некий тайный смысл. — Сколько тебе лет?
— Тридцать. А что?
— А... — Почему-то это обрадовало Ламонта. — Младше на два года, — пробормотал он.