Право первой ночи, стр. 22
Глава 9
Коль скоро о взаимном доверии не могло быть и речи, Эдвина договорилась с мистером Тремором, что для начала он будет смотреть на ее ноги в течение пяти минут, но не прикоснется к ним. Коленки у нее дрожали, когда она поднималась со стула, однако необычайное возбуждение почти заглушило здравый смысл, протестовавший против этой безумной затеи. Ведь потом они поднимутся наверх, и там, над тазиком возле зеркала, он сбреет свои усы. Да, да! И только после этого сможет потрогать ее ноги.
— Один раз! — отрезала она.
— Один, — повторил он, хотя вряд ли соображал, что говорит. Слишком велико было его нетерпение. Он вскочил.
Эдвина и моргнуть не успела, как сильные руки легли ей на талию, а пол ушел из-под ног.
— И я не стану скакать по столу... — немного поздно возмутилась она, ведь достаточно было посмотреть вниз, чтобы убедиться: она уже стоит на столе!
С этой непривычной высоты ей открылась странная перспектива. Эдвина растерянно смотрела, как мистер Тремор отодвинул свой стул к самой стене.
— Я должен разглядеть все как следует! — С этими словами он как ни в чем не бывало плюхнулся на сиденье и скрестил руки на груди.
Мистер Тремор выжидательно замер в четырех футах от стола. Эдвина с опаской покосилась на край столешницы. Отсюда пол показался ей пропастью, а стол — узким карнизом, по которому предстояло пройти. Неправильно, нечестно! Разве так она себе все представляла? А что, собственно, она вообще представляла?
Его натянутую верхнюю губу и хищный блеск стального лезвия, снимавшего без остатка ненавистные усы вместе с клочьями мыльной пены. Дальше этого ее воображение не зашло.
И вот теперь реальность издевательски смотрела ей в лицо в облике чужого мужчины, вальяжно раскинувшегося на стуле и следившего за ней со злорадной ухмылкой!
— Ну? — произнес он. И добавил в ответ на ее отчаянный взгляд: — Ваши юбочки. Извольте их поднять. Или решили пойти на попятный? — Мистер Тремор демонстративно погладил усы и продолжал: — Чем скорее вы сделаете это, голуба, тем скорее мы отправимся наверх, и там вы увидите то, о чем так мечтаете!
Она кивнула. Да, конечно. Ее руки нерешительно комкали край юбки. Часы на каминной полке показывали без двадцати одиннадцать. Пять минут — это совсем недолго. Без четверти одиннадцать она уже будет свободна. Или наполовину свободна.
Однако для последнего, решительного шага ей потребовалось гораздо больше храбрости, чем она предполагала. Уж слишком напряженно он караулил каждое ее движение — наверное, не желал пропустить ни секунды выторгованного времени, даже не отвлекался на то, чтобы посмотреть ей в лицо. Она не привыкла к тому, чтобы мужчины откровенно пялились на ее ноги. С непривычки у нее кружилась голова и какой-то колкий холодок пробегал не то чтобы по спине... Нет, он зародился в совершенно неожиданном месте, где-то внизу живота...
— Винни, вам помочь?
Она нахмурилась и открыла рот, чтобы одернуть его: «мисс Боллаш»! Но промолчала и нервно облизнула губы. Какая разница? Все равно он поступит по-своему.
«Ну же, решайся!»
— Нет, я сама!
Однако руки отказывались ей повиноваться. Это все из-за него! Он все время старается...
Ах, негодяй! Ее осенила внезапная догадка. Вы только полюбуйтесь на его злорадную ухмылку! На этот вызывающий взгляд! Мистер Тремор просто ей не верит! Играет с ней, как кошка с мышью, заранее зная, что она струсит и ему удастся этот наглый блеф!
Обида придала ей смелости.
По-прежнему не смея посмотреть вниз, она заставила себя действовать. Неловкие пальцы собрали в горсть край платья.
Его поза оставалась такой же вальяжной, однако лицо поразительным образом изменилось. Самодовольная ухмылка уступила место удивлению и нетерпению. Наверное, сама Эдвина с таким же выражением лица слушала последние звуки увертюры к любимой опере, ожидая, когда наконец поднимут занавес. У нее возникло такое чувство, будто где-то внутри грохочет невидимый оркестр. «Ну же, давай! Удивляй его, шокируй!»
Она заставила себя опустить взгляд. Так. Башмаки выглядывают уже на целый дюйм! Отлично! И вовсе не так страшно! Эдвина словно со стороны следила за своими руками, подбиравшими подол все выше и выше.
Показался еще один дюйм высоких башмаков. В комнате царила мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом платья. Ей уже трудно было удерживать в горсти его тяжелые складки. Она накинула подол на локоть и поднимала его, поднимала, пока над башмаками не показалась полоска бледной кожи.
Кожа. Какое смешное слово. Возбуждение нарастало, и она с трудом сдерживала глупый, беспричинный смех.
Край юбки поднялся до колен и щекотал кожу. Прежде Эдвина просто не обращала внимания на подобные мелочи, а сейчас это легкое прикосновение показалось ей удивительно приятным. Она не смела глянуть на мистера Тремора, хотя остро ощущала его присутствие и слышала, как он прокашлялся и скрипнул стулом, видимо изменив позу.
В тот миг, когда она увидела кружевную отделку своих панталон, ее ушей коснулся его сдавленный свистящий вздох: «Гос-с-споди!» Она так и вспыхнула от восторга. Все внутри сжалось от странного, тревожного предчувствия, доставившего ей необъяснимую радость.
Ощущение было необычно острым. Она и не подозревала, какое это наслаждение — стоять на столе и поднимать юбку.
Да, но это еще не все! Она снова облизнула губы и попыталась двигаться быстрее, но лишь запуталась в складках платья. Ну же, ну! Эдвина скомкала подол и прижала к животу.
Отлично. Она все-таки это сделала! Голова закружилась от охватившего ее восторга. Да, да, да! Теперь осталось продержаться каких-то пять минут!
— Нет, нет! — вдруг воскликнул он.
Эдвина вздрогнула и сердито взглянула на него с высоты стола.
Мистер Тремор смотрел на ее ноги с несомненным вниманием, но в то же время казалось... что ему чего-то не хватает.
— Вы... — Он качнул головой, ни на миг не отрывая взгляда от ее ног. — Ваши чулки... Их нужно снять!
— Ни за что! — Она разжала руки и выпрямилась. — О чулках речи не было.
Он раздраженно скривился при виде расправленных юбок и ответил довольно резким тоном:
— Речь шла о ногах! А я видел одни чулки!
— Вы видели ноги. У вас была полная возможность рассмотреть их.
— Мы договаривались о ногах, а не о чулках!
Эдвина опешила. Уж не желает ли он сказать, что не станет сбривать усы, пока она не выполнит новые требования? Какое вероломство...
— А я видел только чулки! — упрямо твердил он. — Это нечестно!
Эдвина поджала губы, лихорадочно размышляя. Она зашла слишком далеко. Отступать поздно. К тому же с ней пока не случилось ничего дурного. А этот глупец все еще надеется вывернуться с помощью своих уловок. Не пройдет!
— Отвернитесь! — велела она.
— Об этом мы не договаривались.
— Отвернитесь! Мы не договаривались о том, что я буду раздеваться у вас на глазах! Ну же, скорее! Я скажу, когда буду готова!
Он буркнул что-то, нехотя встал и отвернулся, усевшись на стул верхом. Винни торопливо наклонилась, нащупала под нижней юбкой панталоны, а под ними — новые подвязки, любезно присланные ей хозяйкой лавки. Распустила подвязки и опустила чулки до самых лодыжек.
Выпрямилась и снова подобрала подол до самого пояса. Посмотрела вниз: голые ноги со спущенными чулками, болтавшимися вокруг лодыжек. Идиотский, нелепый вид! Ну и пусть! Чем хуже — тем лучше! Ее охватило какое-то бесшабашное отчаяние. И все же не следовало выглядеть совсем уж круглой дурой.
Она села на стол, расшнуровала и стянула с ног башмаки. Вот, совсем голые ноги. Эдвина зябко пошевелила пальцами. Во всяком случае, так ее ноги смотрятся чуть-чуть... лучше. Лучше? Разве может быть что-то хорошее в этих тощих подпорках?
— Вы все еще не готовы? Сколько можно возиться? Я сам сделал бы это в два счета!
— Наберитесь терпения! Еще секунду! — Поднимаясь, она случайно бросила взгляд на окно и заметила там его отражение — снова бросились в глаза проклятые усы. Уж не следил ли он за ней все это время, глядя в окно? Их взгляды встретились и застыли на гладком стекле.