Цезарь Каскабель, стр. 53

— Каким образом?..

— Однажды вечером мы подслушали разговор Каскабеля с этим русским.

— Как его зовут?..

— Все называют его Сергей Васильевич. Это граф Наркин. Если его откроет полиция, то ему не сносить головы.

— Постой! — вскричал Ростов. — Не сын ли он старика графа Наркина, сосланный в Сибирь? Бегство его наделало много шуму несколько лет назад?..

— Да, это он самый, — отвечал Ортик. — У графа Наркина несколько миллионов состояния, и он не задумается отдать нам один… под угрозой выдачи его властям.

— Задумано хорошо. Но зачем мы тебе нужны при выполнении этого плана?

— Важно, чтобы Киршев и я не участвовали в этом первом деле, чтобы в случае неудачи мы могли взяться за другое дело. А для того, чтобы оно удалось, чтобы мы могли захватить деньги и повозку Каскабеля, надо, чтобы мы продолжали оставаться бедными матросами, которые обязаны этой семье и жизнью и возвращением на родину. Освободившись от них всех, мы можем спокойно разъезжать по городам и селам, и полиции в голову не придет искать разбойников под платьем циркачей.

— Хочешь, Ортик, мы сегодня же ночью овладеем графом Наркиным и скажем ему, на каких условиях будет для него возможно возвращение в Россию?

— Терпение… терпение!.. — отвечал Ортик. — Так как граф имеет намерение вернуться в Пермь, чтобы повидаться с отцом, то пусть он туда и едет. А там он получит записку с просьбой явиться для переговоров… Вот тут-то вы его и заберете.

— Так что надо ждать?..

— Да, — ответил Ортик. — А теперь постарайтесь немного опередить нас, но чтобы это вышло незаметно. И постарайтесь быть в Перми раньше нас.

— Хорошо, — отвечал Ростов.

Негодяи разошлись, не подозревая, что Кайета подслушала их разговор.

Ортик и Киршев вернулись в лагерь немного спустя после возвращения Кайеты, уверенные, что никто не заметил их отсутствия.

Кайета знала теперь план этих мошенников. В то же время она узнала, что жизнь ее приемного отца и остальных спутников была в опасности.

Кайета была так потрясена всем слышанным, что понадобилось некоторое время, пока она овладела собой. Решив, что надо помешать Ортику выполнить его план, она стала придумывать, как бы ей это сделать. Она провела ужасную ночь. Ей казалось, что она просто видела дурной сон!..

Но, к сожалению, это был не сон.

К тому же Ортик сказал утром Каскабелю:

— Раньше мы хотели с Киршевым расстаться с вами по ту сторону Урала, чтобы направиться в Ригу. Но мы думаем, что нам лучше добраться с вами до Перми и там просить губернатора, чтобы он помог нам вернуться на родину… Не разрешите ли вы нам продолжать ехать с вами?..

— С удовольствием, друзья мои! — отвечал Каскабель. — Когда едешь вместе с кем-нибудь издалека, то надо расставаться как можно позже, а еще лучше — не расставаться совсем!

Глава двенадцатая

ПУТЕШЕСТВИЕ И КОНЧИЛОСЬ И НЕТ…

Таков был гнусный заговор против Наркина и семейства Каскабель. И это — как раз в тот момент, когда после стольких несчастий и треволнений должно было окончиться это длинное путешествие!

Еще два-три дня и Урал будет позади. Пройдя около ста миль к юго-западу, «Красотка» достигла бы Перми.

Как известно, Цезарь Каскабель имел намерение пробыть некоторое время в этом городе, чтобы дать возможность Сергею Васильевичу увидеться с отцом. Сергей Васильевич намеревался отправляться каждую ночь в поместье своего отца и видеться с ним, не рискуя быть узнанным. Затем, смотря по обстоятельствам, он должен был остаться в родном доме или последовать за своими спутниками до Нижнего… до Франции, быть может.

Да, но если Сергей Васильевич останется в Перми, то придется расстаться с Кайетой, которую он возьмет к себе! Вот что повторял себе Жан, что угнетало его и терзало его сердце. И вся семья разделяла его горе. Все грустили, что придется расстаться с этой милой девушкой.

В это утро Жан, грустный и расстроенный больше, чем когда-либо, увидел, что она очень бледна и что ее глаза от бессонной ночи покраснели.

— Что с тобой, Кайета? — спросил он.

— Ничего, Жан! — ответила она.

— Нет, нет… я вижу, что ты нездорова… не спала!.. Мне кажется, милая Кайета, что ты плакала!

— Это от вчерашней грозы!.. Я не могла всю ночь заснуть!

— Ты слишком устала, не правда ли?..

— Нет, Жан!.. Я сильна!.. Разве я не привыкла к всевозможным невзгодам?.. Это пройдет.

— Что с тобой, Кайета? Скажи мне, прошу тебя!..

— Уверяю тебя, ничего!

Жан больше не настаивал.

Видя, что бедный юноша расстроен, Кайета чуть было не рассказала ему все. Ее огорчало, что она должна иметь от него тайну. Но, зная его открытый характер, она боялась, что он не сдержится в присутствии Ортика и Киршева. Он вспылит, а малейшая неосторожность может стоить жизни Наркину. И Кайета промолчала.

Впрочем, после долгого размышления, она решила открыть все Каскабелю. Но для этого надо было переговорить с ним наедине. Здесь, в горах, этого нельзя было сделать, чтобы не возбудить подозрения у матросов.

Во всяком случае, с этим можно было и обождать, так как негодяи решили не делать никаких попыток до приезда в Пермь.

7 июля, в шесть часов утра, «Красотка» вновь тронулась в путь. Час спустя она прибыла к первым истокам Печоры, по имени которой и это ущелье зовется Печорским. Мало-помалу Печора делается одной из самых больших рек северной России, и, пробежав тысячу триста пятьдесят километров, впадает в Арктическое море. [51]

Пока Печора была лишь бурным потоком, катившимся по каменистому и извилистому ложу, обрамленному соснами, березами и лиственницами. Следуя вдоль его левого берега, можно было достичь выхода из ущелья. Спуск временами был очень крут, и приходилось принимать кое-какие меры предосторожности.

В этот день Кайете не удалось переговорить наедине с Каскабелем; к тому же она не заметила ни подозрительных разговоров, ни отлучек из лагеря во время стоянки. Очевидно, сообщники негодяев опередили маленький караван и собирались ждать его в Перми, где должна была соединиться вся шайка.

На другой день идти было легче, потому что ущелье все расширялось. Печора бурлила и шумела в своих высоких берегах. Дорога становилась менее пустынной. Встретилось несколько разносчиков с тюками за плечами и с палками в руках и несколько групп рудокопов, приветливо кивнувших головой в ответ на поклон путников. Кое-где виднелись отдельные домики и небольшие деревушки.

Отдохнув ночью, «Красотка» прибыла к полудню к выходу из ущелья.

Теперь Урал остался позади, и маленький караван ступил на землю Европы.

Еще триста пятьдесят километров, и в Перми будет «одним домом и одной семьей больше», как выразился Каскабель.

— Ну и дорожку прошли мы!.. — прибавил он. — Разве я не был прав?.. Все дороги ведут в Рим!.. Прибыли мы в Россию не той дорогой, которую наметили раньше… Да разве это не все равно, раз Франция теперь недалеко!

Еще немного — и он стал бы уверять, что до него доносится воздух Нормандии, свежий морской воздух, который он всегда сумел бы отличить от воздуха других стран…

Недалеко от выхода из ущелья находился завод с полусотней домов и несколькими сотнями жителей.

Было решено, что там остановятся до завтрашнего дня, чтобы пополнить запасы муки, чая и сахару.

Жан и Сергей Васильевич запаслись порохом, дробью и пулями, и сейчас же отправились на охоту.

— Торопись, Жан! — крикнул Сергей Васильевич. — Постараемся вернуться с полными сумками.

— Постараемся, — отвечал Жан, причем видно было, что любимое занятие его как будто не радовало.

Мысль о предстоящей разлуке грызла ему сердце, все ему было не мило.

— Не пойдете ли и вы с нами, Ортик? — спросил Сергей Васильевич.

— С удовольствием, — отвечал матрос.

— Постарайтесь принести хорошей дичи, — сказала Корнелия Каскабель, — а я вам приготовлю за это хороший ужин.