История Востока. Том 2, стр. 89

10. Южно-Африканская республика (ЮАР) – единственное на континенте современное развитое капиталистическое государство с многорасовым составом населения (из 36 млн. населения около 5 млн. белых, еще 4 млн. – так называемые цветные, т. е. мулаты, и выходцы из Азии). О возникновении его шла речь в предыдущей части работы. Надо заметить, что страх белого меньшинства потерять власть явился причиной жестких расовых ограничений, апартеида, долгие десятилетия бывшего зловещим символом ЮАР. Апартеид вызвал мощное национальное, даже расовое движение черного населения, основной поток которого был возглавлен АНК. Вооруженные отряды АНК одно время были серьезной силой, угрожавшей стабильности ЮАР и опиравшейся на активную поддержку окружающих ЮАР стран так называемой прифронтовой зоны. Ситуация стала заметно меняться после прихода в 1989 г. к власти правительства Ф. де Клерка, который выступил за достижения компромисса и создание государства без апартеида. Многие апартеидные запреты и ограничения были официально сняты уже в 1990 г., но психология апартеида, естественно, жива. Часть белого населения недовольна реформами. Не удовлетворены ими и радикалы из АНК, хотя Н. Мандела, выпущенный из тюрьмы, где он провел долгие годы, и ставший во главе этой организации, склонен к сотрудничеству с правительством де Клерка.

Обстановка в ЮАР сильно осложняется трибализмом, проявляющимся, в частности, в противостоянии многочисленной зулусской организации Инката и АНК. Это противостояние нередко выливается в кровавые межплеменные столкновения. Переговоры между АНК и Инкатой в 1991 г. сняли остроту разногласий, но не ликвидировали их. В целом важно констатировать, что начало 90-х годов прошло в ЮАР под знаком поиска и достижения компромисса, что внушает надежды на позитивное решение расовых и политических проблем в этой развитой и богатой стране Африки. Что касается экономики ЮАР, то уровень жизни здесь высок именно из-за ее развитости (золото, алмазы, машиностроение, металлургия, химия, судостроение и т. п.).

Более высокий уровень жизни, чем где-либо еще в Африке, позволяет и черным жителям ЮАР обрести сравнительно высокий уровень жизни, получать образование, участвовать в работе многочисленных партий и общественных организаций, вырабатывать – что видно, в частности, на примере АНК – уже не племенное, а национальное самосознание (за АНК, по некоторым подсчетам, стоит 56% черного населения, представителей разных племен).

Итак, юг Африки – группа стран весьма своеобразного облика. Здесь и развитый промышленный многорасовый гигант ЮАР с крошечными бантустанами в нем, и явственно тяготеющие к нему и связанные с экономикой ЮАР небольшие государства Ботсвана, Намибия, частично и Малави. Здесь и уникальный эксперимент Р. Мугабе в Зимбабве, сочетающий умеренные марксистскрсоциалистические установки с трезвым и основанным на рыночных реалиях расчетом, что позволяет добиваться заметных успехов в развитии. Здесь и истощившие себя в междоусобных войнах под знаменем чистоты радикального марксистского социализма Ангола и Мозамбик.

В целом, учитывая оговорки относительно Зимбабве, юг Африки подтверждает выводы, сделанные при изложении ситуации в иных регионах Африки южнее Сахары: попытки развиваться по радикальной марксистско-социалистической модели ведут к краху экономики и острому внутреннему кризису; многопартийные режимы редки, как не часто встречается и политическая стабильность. Спецификой региона является вынужденная связь большинства его стран с ЮАР, что, в частности, способствует повышению жизненного уровня в этих странах.

В заключение несколько общих замечаний. Даже беглый взгляд на особенности истории сорока с лишним ныне независимых государств Африки за три десятка (а кое-где и меньше) лет существования их государственности позволяет сделать ряд наблюдений.

Первое из них: весьма многие из стран Африки к югу от Сахары при выборе пути склонились в сторону марксистско-социалистической модели, но, за редкими исключениями, каждое из которых имеет свое объяснение (Конго, Зимбабве), этот выбор привел их к кризису, даже к краху. В одних случаях это случилось достаточно скоро, в других заняло десятилетия, однако конец режимов подобного рода всюду был одинаков.

Второе: почти все политические режимы новых самостоятельных государств оказались внутренне слабыми. Это проявлялось в их политической нестабильности, в обилии военных переворотов. На этом фоне политически стабильные структуры, чаще всего в весьма небольших странах, выглядят пусть и благоприятным, но все же исключением из общей нормы.

Третье: политическая нестабильность чаще всего была связана с внутренними противоречиями, с трибалистскими конфликтами. Попытки преодолеть их вели обычно к ликвидации многопартийности, а выход противоречий на передний план совпадал с требованиями многопартийности. В результате демократия по-европейски (многопартийность) в Африке оказывалась элементом политической нестабильности, ибо возрождала трибалистские и сепаратистские тенденции.

Глава 2

Африка южнее Сахары: специфика этносоциополитической структуры

Даже в силу необходимости беглое, поверхностное знакомство с каждой из сорока с лишним стран неарабской Африки, – точнее, с молодыми независимыми государствами, возникшими здесь после деколонизации, сразу же сталкивает с множеством проблем социального, политического, экономического, этнического и иного характера. Африка южнее Сахары в этом смысле – туго затянутый клубок проблем, анализ каждой из которых существен для оценки ситуации в целом.

Отсталость социальной структуры

Проблемы социальные среди них стоит вынести на передний план не потому, что они наиболее значимы, но из-за того, что социальноцивилизационная отсталость, как о том уже говорилось в третьей части работы, лежит в фундаменте современной Африки, являясь первопричиной всех остальных ее проблем, прежде всего сложностей ее независимого существования и развития. Африка южнее Сахары – в отличие от большинства стран Азии и даже от северной арабской части той же Африки – еще в недавнем прошлом была океаном первобытности и полупервобытности, морем этнических общностей, многие из которых еще не достигли в своем развитии уровня структурированного племени, т. е. устойчивых протогосударственных племенных образований во главе с вождями. Однако даже этот уровень означал для африканцев доколониальной эпохи не более чем стандарт полупервобытности. Лишь в немногих ее регионах, в основном благодаря транзитной торговле и влиянию извне, складывались прото – и раннегосударственные образования чуть более высокого уровня. Но и они, как правило, были хрупки и существовали, за редкими исключениями, не слишком долго. К числу исключений можно отнести, например, Эфиопию, хотя и здесь требуются оговорки.

О причинах социально-политической отсталости тоже уже специально шла речь. Здесь же следует более детально рассмотреть формы социальной структуры, ибо именно эти формы определяют многое из того, что характерно для современной Африки. Основой социальной организации здесь были, как и повсюду, семья и община. Но и то, и другое были всегда опутаны огромным количеством иных социальных связей, начиная с родовых (патри – и матрилинейных) и кончая земляческими, половыми (мужские союзы), возрастными (возрастные классы) и т. п. Среди них едва ли не ведущую социальную роль издревле играли плановые связи, объединявшие друг с другом группы родственных по определенной, чаще всего по мужской линии семей, а также связи патронажно-клиентного типа.

Все эти связи в условиях привычной патриархально-первобытной жизни служили важному делу устойчивости общества. Они были элементом общей культуры отношений, регулировали эти отношения и обеспечивали стабильное их существование и воспроизводство. Каждый рождавшийся человек с малолетства хорошо знал свое место в этой не столь уж сложной социальной сети, возникавшей в результате переплетения связей различного типа. А так как упомянутая сеть была практически единственной, знакомой ему, ибо административно-политической системы в подавляющем большинстве африканских обществ просто не существовало (ее функции как раз и исполняла, причем достаточно успешно, сеть социальных связей), то неудивительно, что соответствующим образом формировался культурный стереотип и менталитет.