Операция «Джеймс Бонд», стр. 19
Ну, купался, и что? Неужели Геля не понимает, что невозможно выполнить все родительские пожелания и требования? Особенно во время каникул. Он по-мужски попытался разрядить ситуацию.
– Заключается двусторонний договор, – объявил Венька. – Мы обязуемся не нарушать правил, установленных для нас Гелей, она обязуется сделать эти правила более человечными. Идет?
Геля улыбнулась:
– Что ж, будем строить правовое государство. Молодец, Веня.
– Ой, мама, – воскликнула Тася, – ты заметила, что Веня говорит точь-в-точь, как дядя Леша: после фразы добавляет: «Идет?»
– Это понятно, – согласилась Геля. – Веня сейчас у всех что-то перенимает. Была бы ты в Америке, и с тобой происходило бы то же самое.
Опять эта Америка! Венька и сам не понимал, почему ему становится не по себе, когда он вспоминает о том, где находится сейчас Женя. Хотя, казалось бы, с чего ему переживать?
Они сели за стол, и Геля стала наливать суп. При упоминании об Америке лицо ее погрустнело. Наверное, вспомнила Женьку.
А Венька с удивлением понял, что устал за сегодняшний день. Едва ли это было связано с прогулкой или тем более с купанием. Плавал-то он как рыба, в воде мог находиться часами. А уж ходить – и вовсе. В любом темпе.
И то, что он ощутил сегодня, никак нельзя было считать обыкновенной усталостью, знакомой ему, например, по тренировкам.
Венька вдруг окунулся в такую жизнь, которой совсем не знал. И впервые растерялся, не понимая, как же ему себя вести в этой необычной жизни. Он, Бен Стрелецкий, который часа не мог пробыть с человеком, чтобы не приколоться посмешнее, за весь день, проведенный с Таськой, не смог выдумать ни одного нормального прикола. А ведь пытался, и еще как! Наверное, причина была в дурацкой Таськиной доверчивости. Слушает любую глупость открыв рот, не знаешь, что и сказать. Да еще эти ресницы ее, прям шумят и хлопают!
Только сейчас Венька понял, что имела в виду Катюха, когда возмущалась: «Ты меня все время грузишь!» Таська вот именно грузила его какими-то новыми, непонятными чувствами. И Венька не знал, как к этому относиться. Он просто не готов был к таким сложностям и даже попытался рассердиться на Таську.
«Привыкла, что у братца черт знает чем голова забита! – подумал он, с удивлением понимая, что рассердиться на нее почему-то не может. – Картинки эти, краски… Что там она говорила про бесконечность времени?»
На всякий случай он решил не задумываться о необычных и непонятных вещах. Ему тут еще куковать и куковать – авось потом разберется!
Глава IX
ДРАКА, ПОГОНЯ И ОБМАН
По утрам Блэк пробирался в комнату, ложился на коврик – прямо в солнечное пятно – и смотрел на спящего Веньку.
«Может, это все-таки Женя? – казалось, спрашивал сам себя умный пес. Он вздыхал и клал голову на лапы. – Нет, нечего и приглядываться. Хоть они и похожи, но ясно, что это совершенно другой мальчик. Вот только зачем подменили Женю? Наверное, так надо – на время. Ведь должен он скоро вернуться. – Это Блэк чувствовал определенно и безошибочно. – Да и этот мальчик, который спит, тоже ничего. Бегает быстро, все понимает – только спит долго. А сейчас самое время выбежать во двор. Потом можно и поспать, но летним утром оставаться дома ну просто невозможно!»
Как только Венька открывал глаза, Блэк срывался с места, вставал на задние лапы перед входной дверью и рвался на улицу. Венька не мог заставлять ждать своего нового друга. Быстро умывшись и забыв про завтрак, он выбегал во двор.
«И не хочешь, а выбежишь, и никакие родительские уговоры не нужны!» – думал он на бегу, чувствуя в ногах легкость и силу.
Веньке все больше и больше нравилось Караваево. Да и совсем не то слово – «нравилось». Если он уже ни капли не жалел о том, что вместо Майами попал сюда, – о чем еще можно говорить!
Никто не надоедал ему напоминаниями по телефону, что делать в следующую минуту, Андрей не стоял за спиной, готовясь буркнуть какое-нибудь замечание. Наконец-то Венька чувствовал себя самостоятельным, взрослым человеком! Конечно, Геля беспокоилась о всякой ерунде, как любая женщина. Но это Веньке, как ни странно, не мешало. Он очень быстро понял: если говорить с Гелей определенным тоном – уверенным и спокойным, – она словно бы пасует и легко с ним соглашается. И это Веньке даже нравилось. Он чувствовал, что Геля и Тася прислушиваются к нему именно как к мужчине, который понимает жизнь иначе, чем понимают ее женщины.
Из-за страшной жары, которая стояла уже несколько дней, Венька с Тасей никак не могли выбраться куда-нибудь дальше речки. Выйдут из дома – и ноги сами ведут к знакомой тропинке. Искупаются, вернутся домой – а уже и опять от жары не продохнуть. Так несколько раз в день они и ходили туда-сюда.
«Но сегодня уж точно до монастыря доберемся», – думал Венька, вслед за Блэком вбегая в подъезд после утреннего кросса.
Тася с вечера приготовила свой этюдник.
– Надо поработать немного, – сказала она. – А то я уже имена красок забыла.
– А зачем тебе их помнить? – в тон ей пошутил Венька. – Знай пиши себе. А я тебе потом скажу, где какой цвет.
Они даже специально пошли через город, чтобы не задержаться, как всегда, на речке.
Дорогу к монастырю разбили машины, которые с утра до вечера возили плиты, кирпичи, песок. Пыль от них стояла такая, что придорожные деревья давно перестали быть зелеными. На зубах сразу заскрипело.
«Как же тут люди живут?» – думал Венька, глядя на окрестные одноэтажные дома, во дворах которых как ни в чем не бывало играли ребятишки, сидели старухи, бродили козы.
Территория монастыря напоминала строительную площадку: всюду работали автокраны, бульдозеры. Четыре старые церкви и часовни стояли по углам, соединяясь между собой забором, а в центре реставрировался большой храм. Рядом с храмом росло огромное кряжистое дерево. Венька подошел поближе и разглядел под деревом вкопанную в землю табличку, на которой было написано, что этому вязу двести пятьдесят лет.
Он с уважением посмотрел на дерево и попытался вспомнить какое-нибудь историческое событие двухсотлетней давности. Но память на даты у Веньки была не очень, и ничего ему не вспомнилось.
– Вень, ты погуляй тут пока один, а я порисую, – сказала Тася, раскладывая этюдник. – Правда, красивый вяз? Наконец-то вагончики от него отодвинули. Я давно хотела ствол его написать – видишь, он прямо землю за собой вздымает.
Венька глянул на землю под вязом. Земля как земля, и ствол обычный – ну, толстый, конечно. Но рядом с деревом видна была старая могильная плита с неразборчивой надписью. И вот по этой чуть перекошенной плите Венька понял, что Таська, пожалуй, права: действительно, вяз вздымает за собой землю. После Тасиных слов он даже вспомнил, какую картинку так напоминает ему это дерево. Из книжки про Маленького Принца, вот какую! Ту, где баобабы разрывают маленькую планету.
Таська во всем умела разглядеть что-нибудь такое, что нормальный человек и не заметит. Впрочем, к этому Венька уже привык.
Оставив Тасю возле вяза, он пошел вдоль монастырской стены. В мощной старой кладке видно было несколько проемов – наверное, бывших дверей, уже давно замурованных камнями. Может, когда-то внутри монастырских стен были какие-нибудь помещения – вон какая толщина!
Когда Венька поднялся на стену и пошел вдоль бойниц, догадка его подтвердилась: в одном месте под ногами зиял провал. Он заглянул в этот каменный мешок – ни бойниц, ни дверей не было в нем. Как монахи использовали это помещение, непонятно. Может, как хранилище для зерна? Или как место для пыток? Из стены торчит какой-то страшный крюк…
«А может, это и есть тот самый подвал с подземным ходом и сокровищами?» – мелькнуло у Веньки в голове.
Но тут же ему стало смешно. Прямо как Таська, честное слово! Забыв про сокровища, он огляделся. С угловой башни были видны и речка, и луг, и городок. Жара осталась где-то внизу. Здесь, на башне, Венька ощущал свежесть и прохладу ветра. Он решил позвать сюда Тасю: лучшего места для пейзажиста нельзя было и представить.