Пропавшая шпага, стр. 8

Когда данюшки очутились внутри Красных Конюшен, как раз вывели новую пару. Оба панака были полосатыми, в отличие от тех, на которых гарцевали роты Королевских Меченосцев. У одного по песочному телу шли черные продольные полосы, у другого такие же черные полосы шли по серому фону.

– Номер шесть и номер семнадцать. Делайте ставки, господа! – крикнул тот самый человек, что собирал плату.

Пока люди ставили на того или на другого, панаки пританцовывали в разных концах поля, удерживаемые конюхами. Головы их были закрыты непроницаемыми повязками, не позволяющими видеть друг друга.

Наконец ставки были сделаны.

По команде остроглазого типа приставленные к панакам люди сорвали с них повязки.

Панаки увидели друг друга.

Грозно фыркая, они тут же растопырили свои защечные клыки, как серпы, и изогнувшись, стали боком приближаться друг к другу.

Толпа вокруг поля заревела.

Панаки пока не дрались – они пугали друг друга. Но ни тот, ни другой не хотел уступать.

Тогда Семнадцатый первым кинулся в атаку на Шестого. Шестой отпрянул в сторону и принял оборонительную позу. Они опять закружились друг напротив друга.

Потом решил попробовать свои силы Шестой.

Панаки схлестнулись, каждый метил своими клыками в бок соперника. Они столкнулись и данюшки вдруг с ужасом увидели, как на боку Шестого клык Семнадцатого пропорол глубокую рану.

– Так вот что он говорил про кровь! – с отвращением воскликнул Полосатик. – Они заточили им клыки, сволочи!

Но заточены были не только клыки – толстые костяные валики на грудных плавниках каждого панака, на которые всадники опирались ногой, когда вскакивали им на спину, были тоже превращены в подобие лезвий.

Хотя обычные панаки дрались часто, шкура у них была такая толстая, что нанести друг другу серьезный вред противники могли только очень постаравшись. Обычно сильнейший просто обращал в бегство слабейшего.

Но сейчас все обстояло по-другому. Заточенные клыки и плавники наносили страшные раны, легко взрезая даже толстую, покрытую панцирной чешуей кожу.

Крови было много. Она хлестала из порезов, заливая поле. Бежать более слабому в замкнутом дворе было некуда, а победитель не мог остановиться, слепой инстинкт командовал ему: атакуй!

Кругом бесновались люди.

Панаки дрались, увеча друг друга и под конец Шестой упал замертво. Семнадцатый убил его.

А люди вокруг радовались, словно на празднике.

“Это же подло!” – думал побелевший Шустрик. – “Подло и нечестно! Если вы все тут такие воинственные, деритесь сами, друг с другом, получайте синяки и шишки. Но смотреть, как один скакун убивает другого лишь потому, что вы это подстроили, мерзко! И если это – занятие для настоящих мужчин, пусть я стану ненастоящим! Потому что я этого не принимаю!”

Полосатик думал то же самое.

Да и Шумный, похоже, был совсем не рад оттого, что узнал, чем развлекаются в Красных Конюшнях.

– Пойдемте отсюда! – сказал он. – Мне такие “развлечения” не по нутру.

– Погоди немного, – попросил Полосатик и принялся искать взглядом толстяка.

На поле уволакивали тушу Шестого и уводили израненного Семнадцатого. Было видно, что он тоже не выживет.

Толстяк, видимо, ставил на него, потому что, тряся щеками, он что-то радостно кричал и хлопал по плечу стоящего рядом типа с каким-то голодным выражением лица. Голодный тип восторженно глядел на него и ухмылялся во весь рот.

– Да, развлечение его полностью устраивает, – сказал Полосатик. – Даже странно. Ну все, можем идти. Не стоило сюда и забираться.

Они тем же путем выбрались за пределы конюшен.

За стенами опять заревела толпа – значит вывели на убой новую пару.

– Я теперь знаю, почему так Конюшни называются, – мрачно сказал Шустрик. – Они Красные от крови.

Глава шестая. Великое творение Затычки

А Затычка всю эту ночь увлеченно творил.

Когда за окнами стало светать и солнце, поднявшись из-за Западного Моря, осветило сонную Акватику, у него уже была готова толстая поэма, где с помощью рифм и советов “Краткого пособия…” в безупречном героическом стиле рассказывалось о том, как на берег Мерона пришли люди из Младшего Народа Воды, предводительствуемые Великим Хромисом, и что из этого предприятия в конечном итоге вышло.

Чувствуя глубокое удовлетворение и приятную усталость, Затычка, так и не прилегший даже на минутку, дождался друзей и вместе с ними поплелся в школу.

Шустрик и Полосатик шли рядом какие-то угрюмые и очень подавленные, но счастливый Затычка этого не замечал.

Друзья не стали рассказывать, как сходили за Город, лишь сказали, что познакомились с парнем из рода Танихтис Альбонубес.

– Тоже быстрый род, – заметил парящий над землей от радости Затычка. – Некоторые из них были в свое время Гонцами. У них красные шапочки, золотистые воротничок и манжеты с широкой красной полосой, а сам костюм золотисто-коричневый?

– Да. И еще по левой стороне груди блестящая зелено-голубая полоса, – подтвердил Шустрик. – Как у нас – зеленая. Вырастет, имя получит, – поменяет на золотую.

Дальше разговор как-то не клеился.

Затычку только теперь догнала усталость, и он очень захотел спать, а Шустрик с Полосатиком были не в силах пока рассказывать о том, что твориться в Красных Конюшнях. Им и думать об этом было больно и мерзко.

Одна радость была в наступающем дне – сегодня после полудня должен был состояться полуфинальный поединок. В четвертьфинале, в сражении второй пары победил Стальной Мотылек.

“Дожить бы до полудня” – думали хором данюшки.

* * *

А дожить, как оказалось, было не так-то просто. Тем более в школе.

Затычка чуть снова не встретился с господином Директором для теплой, дружеской беседы.

Он умудрился заснуть на уроке госпожи Колизы.

Причем сам Затычка был уверен, что не спит, и во сне он видел и слышал учительницу, только от сведений по географии, которые она сообщала, у самой госпожи Колизы, узнай она содержание затычкиного сна, волосы стали бы дыбом.

Друзья видели, что он спит, и видели, как с грозным лицом к нему медленно приближается госпожа Колиза, но все попытки разбудить Затычку, щипая его и тыча в спину карандашами, оказались безнадежными.

Тогда встревоженный не на шутку Полосатик пошел на крайнюю меру и резко дернул на себя стул Затычки.

Голова спящего дрогнула и Затычка со всего маху врезался лбом в покрышку парты. Это его пробудило и как раз во время, потому что госпожа Колиза была уже в опасной близости.

Но и тут Затычка вывернулся, гроза прошла стороной. Но спать все равно хотелось жутко.

На остальных уроках, чтобы не заснуть, он подложил себе под локоть колючку от кактуса. И только начинал клевать носом, опираясь головой на руку, как колючка впивалась в него, не давая окончательно уснуть.

Этой пытке он подвергался до обеда и уже дал себе зарок железно соблюдать режим дня и ложиться строго в девять часов вечера.

* * *

Когда данюшки вернулись из школы, дома их ждал невообразимо замечательный сюрприз: приглашение от Забияки зайти к нему перед началом турнира.

Полосатик и Шустрик оставили в прошлом свои грустные мысли, а с Затычки разом слетел весь сон и он мигом позабыл, что твердо решил засыпать в девять часов и плюнул на распорядок дня.

Они со всех ног понеслись на Ристалищное Поле Цитадели.

* * *

Большой Весенний Турнир еще потому так любили, что он был самым старинным и по преданиям проводился чуть ли не со дня основания Акватики.

По древней традиции для участников турнира в противоположных концах Ристалищного Поля стояли большие шатры, в которых они готовились к поединку.

Около каждого шатра были воткнуты тонкие копья с длинными узкими флажками под блестящими наконечниками. Флажки были разноцветные: и алые, и желтые, и зеленые. Сколько вилось по ветру около шатра флажков – столько поединков выиграл боец Бета Спленденс.