Испытание любви, стр. 61

Губы пилота оказались холодными, но сам поцелуй был жарким, неукротимым. Его настойчивость вызвала в Бейли ответную жажду. Где-то на грани сознания вновь зазвенел колокольчик тревоги, но на сей раз его сигнал был слишком слабым и неуверенным, чтобы повлиять на происходящее. Бейли лишь сильнее обняла Камерона за шею, прижимаясь к его груди и целуя в ответ.

Язык Камерона оказался обжигающим, он касался ее языка, то проскальзывая ей в рот, то исчезая. Странная смесь ощущений – чувства наслаждения и чувства вины – возникла в сознании Бейли, оставляя сладкое послевкусие.

Но она не была готова пойти дорогой соблазна до конца. Бейли не желала поворачивать назад, но двигаться дальше было слишком опасно. Разумная часть ее сознания кричала, что надо остановиться, оттолкнуть Камерона, перестать прижиматься к нему грудью, тереться бедрами о его бедра, но последовать этому мудрому совету не хватало сил. Страсть Камерона была такой интенсивной, такой лишающей воли, что Бейли продолжала отвечать на поцелуй и наслаждаться запретным плодом. Она столько лет тосковала по подобным эмоциям… да знала ли она вообще, что их сила может быть такой мощной, всепоглощающей?

Все дни, прошедшие после катастрофы, вели Бейли именно этой дорогой – в объятия сильного, мужественного пилота, способного утолить ее голод. Какой смысл отрицать очевидное?

Ведь она спала с ним в обнимку, грелась, сплетаясь с ним ногами и руками в одно целое. Они выжили лишь благодаря этой физической близости. И эта сплоченность двух людей, оставшихся в живых только благодаря взаимовыручке, неизбежно вела к близости не только духовной, но и физической.

Но могла ли Бейли знать, что этот голод страсти окажется таким сильным, заставляющим закрыть глаза на доводы разума? Прежде она умела держать людей на расстоянии, черпая в одиночестве уверенность и спокойствие. В этот раз она невольно подпустила человека слишком близко, опасно близко, и крепость сдалась без боя.

Она мысленно махнула рукой на сигнал тревоги, звучащий в голове. Зачем сопротивляться тому, что неизбежно, как таяние снега под ярким солнцем?

Но Камерон первым разорвал поцелуй и отстранился. Его взгляд был тяжелым, затуманенным, темным от расширившихся зрачков. Он смотрел на Бейли не отрываясь, и хотя больше не целовал ее губ, ладони по-прежнему сжимали ее ягодицы и еле заметно приподнимали и опускали ее зад, заставляя тереться о свой напряженный член.

Его губы изогнулись в кривой усмешке.

– Жаль останавливаться, – глухо сказал он, – но я вот-вот упаду.

Бейли пару секунд смотрела Камерону в глаза, ничего не понимая, а затем ее осенило.

– Боже! Прости! Ты же так слаб еще… – Она прекратила сжимать его бедра ногами и спрыгнула на землю. Ей было так неловко, однако лицо покраснело.

Еще накануне Камерон едва держался на ногах, а она совершенно забыла о его состоянии. Думала только о своем проклятом желании и висела на нем мешком! Идиотка!

Камерон слегка покачнулся, и Бейли с готовностью подставила свое плечо, обхватывая его за талию.

– Прости меня, я совершенно забыла о том, что ты еще нездоров, – виновато произнесла она, помогая ему добраться до разгорающегося костра.

– Честно говоря, я рад, что у тебя такая короткая память, – засмеялся Камерон. – Если бы я не потерял столько крови, то не отпустил бы тебя так легко. – Он подмигнул Бейли.

Она помогла ему сесть возле костра, у входа в палатку, прямо на кучу вещей, поверх которой водрузила свою любимую юбку от известного модельера. Она успела позабыть, что когда-то эти тряпки были одеждой, купленной в дорогих магазинах. Теперь они использовались в совершенно разных целях и ценились не за качество выделки, а за то, насколько хорошо могут согревать и укрывать от ветра.

– До чего же здорово! – простонал Камерон, с наслаждением протягивая руки к огню.

Бейли коротко улыбнулась. На сердце было легко, и, глядя на языки пламени, облизывающие влажные ветки, заставляющие чадить сосновую хвою, она чувствовала себя почти счастливой.

А ведь несколько минут назад она ухитрилась абсолютно забыть о столь драгоценном сокровище, как пылающий костер. Она забыла о нем, оказавшись в объятиях Камерона, слившись с ним в страстном поцелуе. Словно соприкосновение губ совершенно выключило ее сознание и память.

А если бы в то время, пока они целовались, костер потух? Или занялся бы настолько сильно, что подпалил стоящие кругом открытые чемоданы? Бейли обязана была следить за бесценным огнем, как пещерная женщина, а она забыла обо всем, растаяв в мужских объятиях!

– Какая я безответственная! – с досадой произнесла она, глядя, как серо-черные клубы дыма валят от влажных дров. При этом древесина начинала шипеть и на срезах пузырилась испаряющаяся вода. Дым в такие моменты становился совсем черным и тяжелым, но даже его вдыхать было приятнее, нежели влажный холодный воздух горного склона. – Я обязана была следить за костром.

– Прекрати себя ругать, – лениво возразил Камерон. – Если бы ты следила за огнем, мы бы не поцеловались. Чрезмерная ответственность лишила бы нас нескольких приятных минут.

– А если бы костер погас? Стоили бы приятные минуты такой потери? – Бейли тоже вытянула руки к огню и зажмурилась, когда черный дым повалил в ее сторону. Тепло огня было таким чудесным, сладостным!

Люди всегда принимают блага цивилизации как должное, подумала она, бездумно улыбаясь. Вода, пища, тепло – все достается им без труда, цивилизация кормит их, будучи отлаженным механизмом, и мало кто отдает себе отчет в том, что такое положение вещей не вечно. Однажды человек может остаться один на один с суровой природой, как остались они с Камероном. И тогда наличие воды, пищи и тепла станет вопросом выживания. Какая разница, сколько фирменных шмоток в твоих дорогих чемоданах, если ты умираешь от жажды? К чему тебе сотовый телефон последней модели, когда твои ноги онемели от холода? И разве бриллиантовое колье укроет от ветра и непогоды?

Камерон подождал, пока дым начнет валить в другую сторону, а Бейли откроет глаза, и посмотрел на нее: