Параллельный катаклизм, стр. 67
А потом была стрельба по машинам и людям, и не хотелось, чтобы были убитые, но тяжелораненые появились наверняка, а одного из них пришлось выбрасывать на снег в крови и агонии и гнать машину вперед. А под сиденьем и правда была мигалка на магните, но не стоило ею пользоваться. Одно плохо, нельзя было быстро ехать, так можно было проскочить мимо Авроры – все здесь шлялись по улицам в такой однообразной одежде.
И он ехал и смотрел, потому что проглядеть ее или разминуться – значило вынести ей приговор.
2. Во имя будущего
Итак, захватываем австралийские пустыни. Мало нам песков Муюнкума, Бетпак-Дала, Кызылкума, Каракумов, Такла-Макана, Гоби и, понятно, Сахары. Может, и мало, ведь в далекой безоблачной перспективе коммунизма даже на Марсе будут яблони цвести, а уж собственные земные пески тем паче будут радовать уставшие от трансгалактических перелетов взоры сплошной зеленью шелковиц и слив. Предлагаете начать с малого, например с карагандинских степей? Успеется. Скоро-скоро мир выпучится от удивления, любуясь распашкой целины. А пустоши Джезказгана и Семипалатинска покуда требуются для другого – не все еще спокойно в мире, не везде эксплуатация человека человеком сведена до нуля.
А вообще-то военным людям нечего вникать в будущий праздник освобожденного труда, где грани между городом и деревней перестанут существовать, а рабочая интеллигенция подопрет жилистыми плечами крестьянские серпы и молотилки, разве что замполиты на политзанятиях пропоют об этом песни. Поставлена задача – отвоевать Австралию, и по возможности до Большого Водораздельного хребта, вот и «вперед и прямо», «броня крепка и танки наши быстры». Однако, как водится, представители эксплуататорского класса даром хлеб с ананасами не жуют, и их подлые наймиты множат танковые армии в южной части материка. А своих танков, как известно, Австралия не производит. Уже по этому показателю ясно проглядывается отсталость отдаленных регионов капитализма. Идут танки по морю непрерывными группировками конвоев из сияющей долларовым миражом Калифорнии. А почему идут они медлительными конвоями, а не отдельными быстроходными транспортами? Сами догадались? Правильно, подводные лодки Краснознаменного Тихоокеанского флота с развернутыми знаменами и с торпедами на взводе. Самый большой океан Земли для наших новых лодок серии «Б» (что значит «больших») теперь что родное море Лаптевых, настажировались в тайном сотрудничестве с японскими феодалами. Пара-тройка удачных торпед, калибра 553 мм – и нет мотопехотной дивизии, смелое нападение группы субмарин – и танковый корпус в Центральной котловине, под давлением пятьсот атмосфер, и даже ракушками не зарастает и песочком не заносится – скудно там, на глубине, с жизненными формами и с бурными течениями – спокойствие и тишь.
А потому капиталистические конвои с эсминцами, крейсерами и глубинными бомбами в вечных рейдах от Берингова до Кораллового моря. И тяжко нашим подводникам, кладут головы зазря в желобе Тонга. Но ладно подводники, хотя, конечно, каждый человек нам по-своему ценен, а каждый герой безымянный сердцу мил. Ладно лодки – пыжатся заводы Комсомольска-на-Амуре, Николаева на Днепре и Ленинграда на Неве в три смены, не покладая рук, и прут со стапелей новейшие субмарины «Б» без всякой помпы и битых бутылок шампанского. Главный ужас – танковые орды «Першингов» беспрепятственно доходят. И ведь подлый капитализм столько сухогрузов зафрахтовал у частных предпринимателей, что не может пока мирный СССР за ним угнаться. Представляете, не может, хотя изъял в качестве репараций все корабли у германского фашизма и японского милитаризма, и все равно отстаем в грузоперевозках, и отстаем чудовищно. Что делать?
Есть против конвоев одно действенное средство, и, может, никого оно и не утопит, но уже своим присутствием в регионе внесет такую панику, что собьются графики и накроются сроки грузополучения. Дорогое это средство, но будущие плодоносные сады Большой Пустыни Виктории еще дороже, а свобода любимых народом метателей бумеранга вообще не поддается измерению денежным эквивалентом. И средство это – рейд в район Аделаиды, Мельбурна и Сиднея новейшего линейного корабля «Советский Союз».
И уже стелется дым из труб, и ревут согласованно сто пятьдесят четыре тысячи лошадиных сил котлотурбинных установок. Он делает маневр-уклонение и заходит в Тасманово море с юга, отделяясь от стаи попутных айсбергов. Не зря, ой не зря размещены на ледовом континенте советские научные станции «Восток» и «Мирный», и, наверное, с дальним прицелом плавали туда когда-то Лазарев и Беллинсгаузен: нам нужна хотя бы приблизительная сводка погоды.
3. Постоять за любовь
А она все еще не могла вникнуть в происходящее, да и кто бы смог, если еще не было ни одной словесной подсказки с его стороны. А он не давал никаких, потому как отделаться простыми фразами было невозможно, а начинать лекцию не время. Против них был целый город или страна, а может, вся планета, и казус был еще в том, что он нарушал теперь не только законы этой страны – мечты Сталина в реальности, кроме того, он хотел, и теперь не имел другой альтернативы, нарушить правила пославшей его планеты, а это ставило его одного один на один не против Вселенной, а против команды из двух метагалактик. Похоже было на то, что Роман Владимирович Панин действительно влип. На что он надеялся? Но был ли другой путь? Ведь игра уже шла.
Он подобрал Аврору на перекрестке, тормознув прямо на нем. Выдернул ее из толпы, и только его милицейская форма остановила маты жмущих на сигналы водителей позади. А потом они помчались, только пришлось отвлечься и снизить скорость, застегивая ее ремень безопасности, – сто лет она не ездила в легковой машине, не умела пользоваться – двадцать первый век от рождества Христова, канун победы мирового коммунизма.
Им надо было закопаться в песок всего лишь на трое суток, до открытия подпространственного туннеля. Если закопаются хорошо, будет время обсудить детали и целесообразность путешествия туда. А пока, гражданка столицы мировой революции Аврора, умирай от неизвестности, пристегнутая к креслу.
4. Враг наружный и враг внутренний
И еще есть один толк от вторжения «Советского Союза» в Тасманово море помимо запугивания караванов из Северной Америки – его существование отвлекало на себя авианосные и линейные силы из средней части Тихого океана. Теперь каждый уважающий себя конвой имел не только эсминцы, но еще и тяжелые крейсера, а лучше корабли класса «Миссури».
А «Советский Союз», обладая огромной автономностью, пугал своим контуром то Новую Зеландию, то Новую Каледонию, а его гидросамолеты выслеживали добычу. Все, что двигалось по морю или пускало дым, сразу вызывало на мостике живейший интерес. И росли на дне акватории, спорной между Индийским и Тихим океанами, залежи простреленных навылет корабельных корпусов.
Не всегда, безусловно, судно топилось, как только его корпус – точка на горизонте – оказывался в пределах поражения главных или второстепенных калибров. Бывало, когда оно замрет, натолкнувшись на пристрелочные выстрелы, линкор летит к нему на всех парах, одновременно передавая флажками программу действий, а гидроплан его кружит над жертвой, производя предварительную проверку на предмет запрещенного товара. Затем, как положено, подходит к борту спущенная моторная лодка с призовой командой, а иногда, когда время поджимает, – есть сведения, что поблизости резвится в волнах парочка охотников-линкоров с эскортом, «КОР-1» сам на воду спускается и уже с него второй пилот передает на судно, попавшееся в лапы, нужное распоряжение. Обычно комплекс распоряжений простой: запрет на пользование радиоприборами, покуда «Советский Союз» свое, партией данное предназначение не выполнит – это раз; экипажу и пассажирам, если таковые имеются, покинуть судно в течение минут пятнадцати-шестнадцати – это два. Бывало ли по-другому? Да, два случая из семнадцати. В одном, после беглого контроля трюмов, сухогруз дружественной, вставшей на социалистический путь развития Индонезии был отпущен с пожеланиями доброго пути. В другом небольшое пассажирское судно под панамским флагом оказалось доверху набито мирными туземцами с островов Океании. Не было у тех туземцев с собой ничего, кроме набедренных повязок, кокосов, неразумных детей и таких же, не ведающих русского языка и трудов Карла Маркса, женщин. А судьба тех туземцев была трагична до слез, выселила их с исторической родины проникнутая милитаристским угаром Америка, дабы на их родном атолле взрывать и совершенствовать свое варварское оружие массового поражения. Вам еще повезло, сказал океанийцам растроганный замполит Скрипов, не помню уж кого точно, то ли Хиросиму, то ли Мацуяму, они вообще ни о чем не предупредили и нисколечко не выселили, а сразу опустили на голову свою подлую атомную бомбу. Наша родина, первая исторически завоеванная социализмом, досказал он напоследок, никогда не будет использовать столь варварское средство разрушения на мирных атоллах и в прочих населенных джунглях. Затем экипаж «Советского Союза» подарил жертвам империализма четыре ящика засоленной таранки, чем, безусловно, вдохнул в изгнанников дух борьбы за свои человеческие права, а также веру в Краснознаменный Тихоокеанский и, может, даже Средиземноморский флот. После теплого прощания под корабельный оркестр с братьями и сестрами по планете советские моряки преисполнились такого негодования к буржуазии, что те, кто еще недовступил в комсомол и партию, довступили, а те, кто в момент спешно собранных ячейковых собраний находился у любимых пушек или же котлов, подали заявления о вступлении прямо из боевых постов.