Неверный жених, стр. 8
Эдвард улыбнулся.
– Отлично, Серрей! Сделай это для меня, ладно?
– Разумеется, – ответил граф и снова отвернулся к окну.
– Ты играешь в опасную игру, Эдвард, – прошептал он, поглядывая в сторону конюшен. – Быть может, платить придется не шотландцам, а тебе самому. И плата будет высока… Очень высока.
Глава 6
В ноздри Малкольму бил запах гниющего мяса. Лоб горел, а в голове как будто гремела сотня барабанов. К горлу подступала тошнота. Малкольм попытался открыть глаза – но даже это простое движение вызвало такой острый приступ боли, словно в теле его не осталось ни одной целой косточки.
Туман в голове сменился страхом – Малкольм понял, что боится вздохнуть. Что, если при малейшем движении сломанные ребра, словно кинжалы, вопьются ему в легкие?
Малкольм снова потерял сознание.
– Милая моя, здесь не место для леди из знатного семейства. Лучше пришлите служанку, чтобы она помогла мне ходить за больным.
Джейми покачала головой в ответ на слова замкового врача, немолодого валлийца.
– Я привезла его сюда, мастер Грейвс. Я должна позаботиться о том, чтобы он выжил.
– Вы ему уже ничем не поможете. Боюсь, что и я тоже. Он потерял слишком много крови, и нам остается лишь надеяться на судьбу. Все, что мы можем сделать…
– Стоять и смотреть, как он умирает? Так, что ли? – прервала его Джейми, осторожно поднимая Малкольму голову и кладя к себе на колени. – Не будем спорить: просто скажите, что надо делать.
Старик расправил согнутые ревматизмом плечи, вытер руки чистой тряпочкой и пригладил седеющие рыжие волосы по сторонам лысой макушки. Он прожил долгую жизнь, но такой девушки еще не встречал. Даже сейчас, когда волосы ее растрепались, а элегантный серый плащ покрылся кровавыми пятнами, Джейми Макферсон казалась совершенно не на месте в этой грязной полутемной комнатке, предназначенной для пленников: Она явилась на конюшню почти сразу после того, как раненого доставили из Норвича сюда; на плаще ее уже были пятна крови, и доктор подозревал, что сегодня, когда он закончит штопать беднягу-шотландца, их станет гораздо больше.
Врач не жалел сил, чтобы отговорить девушку от ее решения. Только женщин ему здесь не хватало! Что, если она начнет рыдать при виде крови или свалится в обморок в самый неподходящий момент? Но вскоре валлиец понял, что ошибся в Джейми. Она не похожа на других женщин. Много бы он отдал за такую помощницу!
Джейми поднесла к губам Малкольма чашу с целебным питьем и, осторожно приоткрыв ему рот, влила сквозь запекшиеся губы несколько капель.
– Пусть выпьет как можно больше, – заметил врач, следя, как судорожно сокращается горло больного. – Ему нужно много пить, иначе лихорадка убьет его!
Джейми кивнула и влила в рот Малкольму еще несколько капель. Сейчас она забыла о своей обиде, о ненависти к гордому шотландцу. Все старые обиды казались детскими и несерьезными в сравнении с реальностью его страданий. Сердце Джейми разрывалось. Малкольм Маклеод унизил ее и причинил ей боль. Джейми мечтала об отмщении, но такого она и представить себе не могла.
Вглядываясь в искаженное до неузнаваемости лицо Малкольма, Джейми думала: знает ли он, кто дает ему пить? Если бы он открыл глаза – хоть на мгновение! Пусть обрушит на нее свой гнев, пусть, как в замке Норвич, бранит самыми черными словами за то, что она привезла его сюда! Пусть – она стерпит все! Это лучше, чем сидеть и видеть, как он медленно угасает у нее на глазах.
В горле у Малкольма что-то хлюпнуло, и целебное питье потекло по подбородку. Даже сейчас, не видя и не узнавая, он отвергал ее.
– Нет, не выживет, – прошептал Грейвс, прислушавшись к затрудненному дыханию шотландца. – Взгляните на его грудь, на голову… Раны снова кровоточат. Сильней, гораздо сильней, чем прежде. Смотрите, рана на плече снова открывается!
С отчаянной решимостью хирург схватил иглу и принялся быстрыми, уверенными движениями зашивать рану на плече.
Малкольм думал, что сойдет с ума от боли. Но, когда мука стала нестерпимой, он вдруг понял, что может избавиться от нее – прямо сейчас. Это так просто… удивительно, что он до сих пор не догадался. Достаточно выйти из тела – и боль утихнет!
Так он и сделал – взлетел, точно облако, гонимое ветром. Где-то рядом раздавались голоса, но Малкольм не понимал слов. Взглянув вниз, он увидел потемневшую от крови охапку соломы, а на ней – собственное безжизненное тело. Над ним склонились двое; женщина показалась Малкольму знакомой, но он уже не мог вспомнить, где и когда ее видел. Да и не все ли равно? Он поднимался все выше, прочь от друзей и врагов, от унизительной слабости и невыносимой боли. Он был свободен.
Где-то в вышине открылась дверь: Малкольм скорее почувствовал ее, чем увидел. Неведомая сила властно влекла его к этой двери. За ней сверкало солнце и сияли голубизной безоблачные небеса. Там ждали Малкольма мир и покой…
– Черт тебя побери, Малкольм Маклеод! Ты не умрешь!
Джейми вспомнила обо всех, кто любит Малкольма, чье сердце разобьется при горестной вести о его кончине. Алек и Фиона, любящие его, как родного сына… Его жена – как там ее зовут? И… что, если у Малкольма уже есть ребенок? Этого Джейми не знала. Уехав в Англию, она порвала всякие связи с родиной. Она не желала слышать даже имени Малкольма. Но судьба привела его сюда, чтобы он испустил последний вздох у ее ног…
Свинцовая тяжесть давила на сердце Джейми. Он не умрет. Она этого не выдержит.
– Слышишь меня, ты, бесчувственный негодяй? Ты не умрешь! Я не позволю тебе снова меня покинуть! – не переставая осыпать Малкольма проклятиями, Джейми судорожно прижимала к его ранам чистую ткань. Но кровь не останавливалась, и Джейми охватил невыносимый ужас.
Малкольм поднимался все выше, и тревоги этой жизни спадали с него, словно тяжелые доспехи. Небеса открылись для него: он уже чувствовал пьянящий вкус свободы. Все ближе… все ближе к источнику света…
Джейми, вся в слезах, следила, как все реже и реже вздымается грудь Малкольма. Наконец он перестал дышать.
Джейми забыла обо всем на свете. Оттолкнув врача, она принялась трясти безжизненное тело.
– Сукин сын! – вопила она, надавливая Малкольму на грудь. – Не смей! Не смей, слышишь?
Малкольм стоял на пороге заветной двери. Дуновение потустороннего ветерка, мягкое, словно прикосновение шелка, уже касалось его щек. Он протянул руки, подставляя их теплому ветру вечности. Оставался только один шаг…
И в этот миг Малкольм ощутил иное прикосновение. Кто-то с силой давил ему на грудь, заставляя дышать. Чей-то голос – женский голос – ругал его на чем свет стоит. Черт возьми, как только не обзывала его эта ведьма! На этот раз Малкольм отчетливо слышал ее голос. И понимал все до единого слова.
Малкольм попытался вырваться из ее объятий, чтобы лететь навстречу свету и теплу. Напрасно! Женщина звала его назад, и в голосе ее звучала такая сила, которой Малкольм не мог противиться.
Врач с глубоким изумлением уставился на девушку. Таких слов, какими она осыпала покойника, он не слыхивал со времен своей молодости, когда участвовал в шотландских войнах. И, уж конечно, не ожидал услышать ничего подобного от родовитой юной леди!
Но шотландец мертв, и никакие проклятия ему не помогут.
Джейми упала Малкольму на грудь. Рыдания разрывали ей сердце; она сама не замечала своих слез. Она думала только об одном: Малкольм мертв. Она не смогла его удержать.
«Матерь божья! – мысленно взмолилась она. – Пожалуйста, не позволяй ему уйти!»
Малкольм уже не слышал божественного зова. Рыдания черноволосой ведьмы перекрывали все остальные звуки. Малкольм стремительно возвращался к жизни; он падал как камень, и душа его кипела от бессильной ярости.
Вот перед ним промелькнуло собственное тело, а рядом – женщина, заливающаяся слезами; а в следующий миг Малкольма опять охватила невыносимая боль, и в голове как будто забила сотня крошечных барабанов. Пытка началась сызнова.