Рабы свободы, стр. 91

Секунду спустя Японец уже скользил по тюремному коридору, соединившему обе выделенные им камеры. Макс и Эллен не отставали ни на шаг.

Даже не обратив внимание на дерьмо, прилипшее к подошвам по дороге, трое ворвались в «кристалл».

Японец с разгона упал на колени, наверняка содрав кожу, но не обратил на это внимания. Он положил зеркальце на «пол» и начала водить взглядом вверх-вниз, влево-вправо, вперёд и оглядываться назад. Ошима-сан ПРИМЕРИВАЛСЯ. После серии взглядов зеркальце ненамного смещалось. В конце концов нужное местечко было отыскано, по-видимому, потому что Японец оставил зеркальце на полу, а сам принялся отползать, отползать к выходу в коридор...

– Фонарь... дайте мне фонарь... – попросил он, негромко, но пронзительно, и зловещее эхо разнесло по камере рычание. «Арь, арь...»

За фонарём помчался Макс. В спешке они его забыли в первой камере. Света плесени вполне хватало, уже привыкли.

Не входите... – стоя на коленях в многогранном проёме входа, Японец не пустил спутников внутрь кристалла. Он осторожно, чуть ли не священнодействуя, поставил фонарь на «порог» и... палец завис в миллиметре от сенсора включения.

Наверняка у вас в головах носятся десятки вопросов. Дам ответ на главный. Слушайте внимательно, вводную лекцию повторять не буду.

Кристаллизация – это процесс образования кристаллов из паров, растворов, расплавов, из вещества в другом кристаллическом или аморфном состоянии. Кристаллизация начинается при достижении некоторого предельного условия, например, переохлаждения жидкости или перенасыщения пара, когда практически мгновенно возникает множество мелких кристалликов – центров кристаллизации. Кристаллики растут, присоединяя атомы или молекулы из жидкости или пара. Рост граней кристалла происходит послойно, края незавершенных атомных слоёв – ступени – при росте движутся вдоль грани. Зависимость скорости роста от условий кристаллизации приводит к разнообразию форм роста и структуры кристаллов. Различаются многогранные, пластинчатые, игольчатые, скелетные, дендритные и другие формы, карандашные структуры... и так далее.

Я по-онял, – прошептал Макс. – Зеркальце – антицентр кристаллизации. Резкий мощный свет – предельное условие...

Отразившись от граней, свет сконцентрируется в зеркальце и... – эхом вторила Эллен. – Всё как в процессе кристаллизации, только с точностью наоборот. Не вовне, а внутрь.

Тест пройден, – сказал Японец. – Вводной оказалось достаточно, сами уразумели.

На этот раз события развернулись совершенно по-другому.

Зеркальце собрало отражённые сегменты света, слило их и... ответный свет оживил кристалл. Теперь люди увидели не просто неописуемую картину, они увидели картину осмысленную.

Пространство словно бы вывернулось наизнанку, и теперь внутренний объём камеры был похож на подобие объёмной звёздной карты, нарисованной в авангардистской манере современным художником.

Взгляды неизбежно приковывала самая яркая точка. Будто кристалл спроецировал сам себя в крохотную копию и разместил её в надлежащем пункте. Острый свет колол зрачки, настойчиво требуя обратить на себя внимание...

Я понял, где это. Узнаю... э-э, рисунок созвездий, – смертельно усталым голосом произнёс Проводник. – Значит, наш ДО [5] ещё далеко не пройден. Боюсь, вы даже не подозреваете, насколько далеко... на обычных звездолётах лететь – жизни не хватит.

Я чувствовала, что этим зелёным миром не ограничимся. Это была лишь остановка в пути... не удивлюсь, если там уже выход открылся и мы наконец выберемся из этой дырки в заднице земли. Со второй попытки мы свет правильно сконцентрировали. Хотя... похоже, опоздали. Теперь здесь пустышка. То, что нам надо, уже ускользнуло.

– Хорошенькая остановка, – проворчал Макс. – Нет чтобы сразу вспомнить про этот центр света, собравший отражения граней в одной точке и отправивший его обратно. Не сидели бы в дерьме по уши, в сотый раз перебирая собственные грехи в ожидании приёма в чистилище...

Он понятия не имел, что в это премилое местечко принимают не только на небесах.

Спустя трое суток после того, как трое несостоявшихся перекройщиков мироздания выбрались обратно в джунгли зелёные, они получили возможность изучить изнутри маленький макет упомянутых «сфер».

Они опять попали в плен к «одной из противоборствующих сторон». В этом мире постоянно воевали, так что не удивительно.

Пункт девятнадцатый

МИР: ЗЕЛЕНОЕ ЧИСТИЛИЩЕ

(дата: двадцать восьмое ноль первого – ноль пятое ноль второго тысяча сто тридцать девятого)

Утро выдалось на редкость туманным. Раньше Макс Эм-берг с таким туманом встречался только однажды, высоко в горах пункта Бахарден. В принципе, всё, что там с ним и его тогдашними спутниками стряслось, более или менее благополучно забылось, незачем память всякой лабудой забивать. Но только не туман. Был в Бахардене сезон дождей, но дождей как таковых они не видели, зато туман стоял страшенный. В таком тумане спокойно могли бы плавать рыбы. Он был густой, всепроникающий. И прямо там, на месте, возле самой земли он превращался в дождь, в мелкий холодный дождь, от которого невозможно было укрыться.

И вот здесь, в джунглях Ксеи, не так уж и высоко над уровнем моря, – точно такой же туманище. Действительно, сколько миров, столько и нюансов. На этот раз туман сопровождался несильным, но холодным, пронизывающим ветром. Вместе с совершенно промокшими лохмотьями, в которые трое рабов одеты, ветер изощрённо пытал их. Ко всему этому – влага расквасила грязь на телах, делая существование ещё более тошнотворным. Они не мылись более трёх недель... И постоянно пребывали в антисанитарных условиях.

И это в наше-то время, когда даже самые отсталые миры оснащены канализацией и водопроводом. Заросшие, грязные, нечесаные, в жутких обносках... истинные пленники кровожадных, диких партизан.

Обмен. Здесь это была обычная процедура, такая же торговля людьми, которая процветала века и миллениумы назад, за тем исключением, что людей здесь меняли на людей по давно установленному курсу обмена. В зависимости от «веса».

Сначала их совсем не хотели менять, даже по курсу рядовых бойцов. Их вообще не хотели видеть. Им же никак нельзя было медлить. Надо выбираться скорее.

– Раз вам этот товар не нужен, обращайтесь непосредственно в санитарно-эпидемиологический департамент правительства. Передайте, и нас выкупят, а вам комиссионные...

Их курс резко поднялся в цене, когда до покупателей дошло, что перепродажа принесёт реальную выгоду.

Несмотря на величайшее искушение, мыться, а тем более менять одежду было нельзя. Они должны были ничем не отличаться от других пленных, к которым здесь относились крайне негуманно. Сырая яма в земле, крытая решёткой из толстых ветвей, отхожее место там же, и миска отвратительной жидкой похлёбки один раз в день. Таковы условия содержания пленных. Бить их, по крайней мере, не били, что было приятным исключением из правила. И вот долгая неделя плена позади. Условия обмена утрясены, и они отправляются на невольничий рынок.

Перед отправкой Макса привели к Комраду. Предводителю отряда повстанцев, их непосредственному владельцу и тайному другу. На редкость милый человек, несмотря на то, чем ему приходилось здесь заниматься.

– Решил, вот, пожелать вам удачи, – сказал он извиняющимся тоном, – жаль, что пришлось с вами вот так...

Стоит правительству усомниться хоть чуточку, и мы надолго застрянем в казематах контрразведки, так что неделя в яме – это ещё не самое страшное.

Что-что, а доставлять соплеменникам неприятности люди научились. В этом, наверно, лучше нас специалистов нет. Иногда аж тошно делается от собственных способностей.

Боюсь разочаровать, но вы не единственные таланты в этой области.

Всё равно...