Фиеста отважных. Сборник научно-фантастических произведений, стр. 59

Иосип продолжал сдержанно:

— Вот, сэр, я и пришел к выводу, что на Западе тоже возникают подобные проблемы. Основная — это политические деятели.

— Что? Что вы имеете в виду?

— То… — продолжал Иосип с мрачным упрямством, — я… ну, я не знаю, как было раньше, сто или даже пятьдесят лет тому назад, но по мере того, как общество становится все более сложным, более запутанным… Я думаю, что политики уже просто не в состоянии им управлять. Основные трудности заключаются в изготовлении и распределении всего того, что наука и промышленность научились делать. А политики во всем мире, кажется, с этим уже не справляются.

Зоран Янкез зловеще прорычал:

— Вы, что же, считаете, что я не могу управлять Союзом Балканских Советских Республик?

— Да, сэр, — подтвердил Иосип с готовностью. — Именно это я и хотел сказать. Вы, да и любой другой политик. Промышленностью должны руководить обученные, знающие технические специалисты, ученые, администраторы, а возможно, и потребители, но не политики. Политики должны знать все о политике, но не о промышленности. Однако в современном мире правительства начинают заниматься управлением промышленностью и даже сельским хозяйством. И они с этим не справляются, сэр.

Янкез наконец не выдержал.

— Откуда вы звоните, Пекич? — закричал он. — Вы арестованы.

Иосип Пекич откашлялся и сказал извиняющимся тоном:

— Нет, сэр. Помните? Я рядовой трансбалканец, и предполагается, что я, ну… должен поступать как все. Разница только в том, что мне была предоставлена такая возможность. Я в Швейцарии.

— В Швейцарии? — вскричал Первый. — Ты нарушил свой долг. Я всегда знал, что ты предатель, Пекич. Яблоко от яблони недалеко падает. Настоящий трансбалканец остался бы в своей стране и своим трудом продвигал бы ее вперед к светлому будущему.

Молодой человек забеспокоился:

— Конечно, сэр, — сказал он. — Я думал об этом. Но мне кажется, я сделал все, что мог. Видите ли, в течение последних месяцев под прикрытием своего мандата, я распространял воззвание среди инженеров, технических специалистов, рабочих, всех образованных, компетентных людей в Трансбалкании. Вас бы удивило, как они принимали его. Мне кажется, что это обрушилось на них, как лавина. Я имею в виду то, что политики не в состоянии управлять промышленностью, и что если Союз Балканских Советских Республик добьется каких-либо успехов, то лишь после того, как произойдут необходимые перемены.

Первому не оставалось ничего, как со злостью смотреть на экран.

Иосип Пекич нервно потер переносицу и добавил на прощание:

— Я просто подумал, что должен позвонить вам с последним донесением. Ведь не я же все это начал. Это была не моя идея. Это вы и Кардель предоставили мне такую возможность. А я… ну… просто толкал. — Его грустное лицо исчезло.

Зоран Янкез долго сидел, глядя на темный экран.

Посреди ночи раздался стук в дверь. Но, в конце концов, Зоран Янкез всегда знал, что когда-нибудь это произойдет.

Печатается по изд.: Рейнолдс М. Толкач: в сб.: Иные миры, иные имена. — Л.: «Васильевский остров», 1990. Пер. шд.: Reynolds М. Expeditor: Analog № 5, 1963. c перевод на русский язык, Прокофьева А., 1993.

ЭКСПЕРТ

От автора:

Я передаю эту историю так, как ее услышал, не добавив от себя ни слова. Но должен признаться, что с тех пор, как я повстречал того парня, мои рассказы стали неотразимы для редакторов. Они настолько правдивы, что я и сам в них верю.

Ростом он был чуть повыше пяти футов, весил около ста пятнадцати фунтов, а глазами был схож с заблудившимся щенком. При взгляде на лохматую бороденку становилось ясно, что в ней обожает ночевать моль.

— Я с удовольствием выпью в вашей компании, — ответил я. — Празднуете что-нибудь?

Он покачал головой.

— Не совсем так. Топлю печали.

Я разрешил ему пожать свою руку.

— Ларри Маршалл, — сказал я.

Он потряс ее.

— Ньютон Браун. Друзья называют меня Ньют.

— Что ж, значит, у вас тоже неприятности?

— Хотите сказать, что я встретил родственную душу, что вы тоже приползли в этот оазис искать утешение в рюмке?

— Прямо в точку попали, — ответил я, не обращая внимания на изысканный слог собеседника. — Послушайте…

И я поспешил выложить ему свои неприятности, прежде чем он займется рассказом о своих.

— Это все главный редактор. Я хотел, чтобы меня перевели в корпункт в Париже, понимаете? Хотел переменить обстановку. Но вы думаете, он назначил меня?..

— И это неприятности? — прервал он меня с печалью в голосе. — Поглядите.

Он протянул мне желтый листок бумаги.

— Так вот, главный редактор, — продолжал я, равнодушно разглядывая листок… — С ума сойти! Десять тысяч долларов!

Листок оказался чеком, выписанным от имени Американской Ассоциации производителей полотенец.

— И так всегда, — жаловался он. — Никак не могу пробиться к народу. Всегда что-нибудь да случается. Не мог же я отказаться от этого чека. Теперь они, без сомнения, положат мое открытие под сукно.

— Кто что положит? — спросил я, не сводя глаз с этого желтого листочка, за которым маячила куча зеленых банкнотов.

— Ясное дело. Ассоциация производителей полотенец, — вздохнул он. — За эти деньги они купили у меня сухую воду.

— Что купили? — недоверчиво спросил я.

— Сухую воду, — повторил он. — В ней заложены безграничные возможности. Революция в ирригации. Воду можно таскать в сетках. Я натолкнулся на эту идею, экспериментируя с легкой водой. Кстати, я исследователь.

И добавил совсем печально:

— Самый настоящий гений.

Теперь уж я не мог остановиться:

— А что вы собирались делать с легкой водой?

— Вы, наверно, слыхали о тяжелой воде. Ну а я пришел к выводу, что, если удастся создать легкую воду, я решу проблему тучности и похудания.

На какое-то мгновение глаза его загорелись. Мечта преобразила его.

— Боюсь, что не совсем вас понимаю, — сказал я.

— Это же проще простого, — ответил он. — Вы должны знать, что человеческое тело на девяносто процентов состоит из воды. Ну а если я смогу обычную воду H2O заменить на легкую, люди будут весить куда меньше. Просто, не правда ли?

Несколько секунд я пытался представить себе последствия этого открытия. Затем тряхнул головой, чтобы прочистить мозги.

— Не знаю, — сказал я, чувствуя, что пора воспользоваться его приглашением и выпить. — Но чем кончились ваши эксперименты с легкой водой?

Он снова вздохнул.

— Их прекратило правительство.

— Правительство?

Ньютон Браун кивнул:

— Вы, конечно, слышали, что тяжелая вода очень важна в ядерных реакциях. Ну, это же… проще простого, не так ли? Один эксперимент ведет к другому, вот так я и добрался до ядерной антиреакции на легкой воде. Тут-то мои исследования и прикрыли.

Я было начал:

— Антиреакция… — но он поднял руку, останавливая меня.

— Простите, Ларри, но я дал слово эту проблему не обсуждать. Тема занесена Пентагоном в разряд «чрезвычайно секретных».

— 0'кей, — сказал я. — Но послушай, Ньют, чего ты не бросишь к черту эту воду? Сначала легкая вода, потом сухая. Ты выбрал себе узкую дорожку.

Он сунул чек обратно в карман и ответил со вздохом:

— Что-то в этой жидкости меня всегда привлекало. Должна же она хоть на что-нибудь годиться. Не пить же ее.

Ньютон Браун постучал кулачком по стойке, чтобы привлечь внимание Сэма, и добавил:

— Я буду счастлив предложить средство для потопления наших бед. Знаете, я ненавижу пить в одиночестве, но обычно никто не хочет мне помочь — даже мухи. Через несколько минут они начинают жаловаться на головную боль.

Я ответил несколько двусмысленно:

— Ведь я — газетчик.

Сэм подошел к нам, и Ньютон Браун сказал:

— Два Джека Потрошителя, пожалуйста.

Сэм глаза выпучил от удивления.

— Как? Снова? И в это время дня?

Я заподозрил неладное: