Мой единственный человек, стр. 11
Схватив с журнального столика косметичку, Галя начала лихорадочно перебирать ее содержимое. Вот на диван полетел розовый флакончик лака для ногтей, вслед за ним пудреница, потом тушь для ресниц… А вот он, голубенький картонный прямоугольник! Это была визитная карточка Николая. Куда звонить? На работу? Домой? Она еще раз посмотрела на часы. Пятнадцать минут девятого. И, решив, что в такое раннее время режиссер должен быть дома, набрала один из указанных на визитке номеров. Ответили ей не сразу. Настолько не сразу, что девушка готова была уже повесить трубку. Сонным и недовольным голосом Николай буркнул:
– Алло! Кто это?
– Это… Это… Здравствуйте, Николай. Это Галина Снегирева… Вы меня помните? – сбиваясь от волнения, спросила она.
– Что-то не очень, – смачно зевнув в трубку, признался тележурналист.
– Ну, вы приезжали два дня назад ко мне домой снимать сюжет про моего парня, прикованного к инвалидной коляске…
– А! Поэтесса, что ли?
– Да, – смущенно подтвердила Снегирева.
– Помню. Как же не помнить? Слушай, я как раз собирался тебе сегодня звонить… Только не в такую рань, конечно, – с легким упреком добавил он. – В общем, сегодня в двадцать три часа включай ТВЦ. Будет твой сюжет. Кстати, все у нас говорят, что он очень клево получился. Шеф-редактор даже предложил новую рубрику под него открыть. «Герои нашего времечка» будет называться. Так что смотри не пропусти… Ну давай…
И в тот момент, когда Галя почувствовала, что Николай готов положить трубку, она, сама от себя не ожидая такого взрыва, отчаянно выкрикнула:
– Не надо! Слышите, не надо! Я вас умоляю, Николай! Пожалуйста, не надо!
– Ты чего? – опешил он. – Чего тебе не надо?
– Не надо показывать этот сюжет! – попросила Снегирева, глотая слезы.
– Да что с тобой? Ты что, плачешь?
– Нет, все в порядке, – соврала Галя. – Просто я вас очень прошу, сделайте что-нибудь, чтобы его не было! Сожгите кассету, утопите ее в луже!
– Да ты что?! – возмутился Николай. – А с виду вроде нормальная девчонка… Какая муха тебя укусила? Или ты хочешь, чтобы меня уволили?
– Нет! Я не хочу, чтобы этот сюжет показывали по телевизору!
– Раньше надо было думать, прелесть моя… Тебя никто не заставлял к нам в редакцию звонить… Так или нет?
– Все так, – тараторила Галя. – Только у меня изменились обстоятельства, понимаете… Если вы это покажете, все рухнет… Он никогда меня не простит, никогда… – Теперь Галя даже не пыталась скрыть свои слезы. Она плакала в голос, и ей было наплевать, что подумает о ней Николай.
– Да брось ты, – вяло отмахнулся он. – Твой парень еще спасибо тебе скажет, вот увидишь… Все они гордые на словах… Слушай, вообще-то мне некогда с тобой разговаривать…
– Николай, миленький, а дайте мне телефон вашего шеф-редактора, – заикнулась было девушка, но журналист резко отрубил:
– Еще чего! Чтобы мне потом вставили по первое число, что я безумным барышням телефоны ответственных лиц раздаю? Лапочка, телевидение – это тебе не шуточки, а серьезное производство… Ну все, бывай! И не вешай нос, все будет ол райт!
В следующий миг в трубке раздался щелчок, а потом короткие гудки. Перезванивать Николаю Галя не стала. Она хорошо понимала, чем чреват для нее повторный звонок. Журналист просто-напросто послал бы ее куда подальше, и все. Но не сидеть же сложа руки! А что же делать? Как она может изменить ситуацию? Предотвратить катастрофу? «Бежать!» – вдруг вспыхнуло в голове короткое слово, а потом снова: «Бежать!» «Но куда?» – мысленно задала себе вопрос Галя, а сама уже натягивала свитер. «В школу, к Черепашке!» – сам собой возник ответ.
Увидев на пороге встрепанную и явно чем-то сильно встревоженную Галю, Люстра подняла свои выщипанные ниточкой брови:
– Ты ничего не перепутала, Снегирева?! До конца урока осталось пятнадцать минут. А у тебя, между прочим, положение между тройкой и четверкой. Или ты думаешь, что, если твои стишки напечатали в паре заштатных журналов, тебе уже не обязательно литературу изучать? – Этот вопрос не требовал ответа, но Галя все-таки произнесла:
– Я так не думаю, Ангелина Валентиновна.
– Выйди из класса и на следующий урок можешь без матери не приходить. Я хочу побеседовать с ней.
Молча Галина вышла из класса. Она стояла у подоконника, повернувшись лицом к окну. Чтобы время тянулось не так медленно, Галя попыталась сосредоточиться на двух рабочих, которые рыли под окном канаву. «Наверное, опять трубу прорвало где-то, – отстраненно подумала девушка. – Господи, да прозвенит когда-нибудь звонок или нет?!»
11
– Люсенька, милая, скажи, что мне теперь делать? Ты хоть понимаешь, что это конец? – Галя смотрела на Черепашку полными слез глазами.
– Галь, я, конечно, поеду на телевидение… Немедленно поеду, но…
– Поехали вместе! – нетерпеливо перебила Снегирева. – Ты пойми, я сейчас в таком состоянии, что сидеть за партой просто не смогу!
– Ну хорошо, – согласилась Черепашка, – поехали. Только давай сначала подойдем к Тополян. Ты точно никому, кроме меня, не рассказывала про «Времечко»?
– Никому, – решительно и энергично замотала головой Галя. – Честное слово… Хотя стоп! – приложила пальцы к вискам девушка. – Маме рассказывала!
– Мама не в счет, – улыбнулась Люся. – Не можешь же ты предположить, что твоя мама передала все Тополян?
– Да она с ней и не знакома даже! – замахала руками Галя. – Это бред!
– Вот и я о том же, – протянула Черепашка и, поправив очки, начала оглядываться вокруг. – О! А вот и наша красавица! – выкрикнула она, завидев идущую вразвалочку по направлению к классу Тополян. – Галь, пойдем быстрей, до звонка три минуты осталось, – сказала Черепашка, взяла Снегиреву за руку и решительно двинулась к Тополян.
– Послушай, Света… – начала она, едва они поравнялись. – Зачем ты вчера звонила Игорю?
– Какому Игорю? Это тому инвалиду, что ли? – высокомерно фыркнула Тополян, не проявив ни малейших признаков смущения или замешательства.
Галя дернулась, не осознавая, что делает, и занесла было руку для удара, но Черепашка вовремя перехватила ее:
– Не надо. Мы с ней потом разберемся…
– Интересно, как это вы со мной разбираться собираетесь? – криво усмехнулась Тополян.
– Ты не увиливай от ответа! – грозно потребовала Люся и на шаг приблизилась к Тополян.
– А я и не увиливаю, – беззаботно пожала плечами та. – Позвонила, чтобы предупредить.
– О чем? – подала голос Галя.
– Сама знаешь о чем! – растянула губы в улыбке Тополян. – О том, что ты решила поделиться проблемами этого несчастного инвалида со всей страной.
– Кто тебе рассказал про то, что к Гале приезжало «Времечко»? – наступала Черепашка.
– Да сама она и рассказала, – все с той же с наглой улыбочкой заявила Тополян.
– Я?! – так и подскочила Галя. – Что ж ты врешь!
– А откуда же тогда я, по-твоему, обо всем знаю? – еще шире разулыбалась Тополян. – Мысли на расстоянии я пока что читать не умею…
– Ты не темни! – в упор взглянула ей в глаза Черепашка.
– А я и не темню. В следующий раз поумнее будешь, – повернула она голову к Гале, – и подумаешь, прежде чем на все кафе про свои проблемы орать, стоит это делать или не стоит, – сказала Тополян и уже развернулась, чтобы уйти, но Снегирева резко схватила ее за руку:
– Стой! Значит, ты шпионила за нами? Поперлась за нами в «Клоны» и все подслушала?!
– Много чести вам будет! – громко расхохоталась Тополян прямо Гале в лицо. – Когда я пришла, вы уже сидели за столиком. Но где вам было меня заметить! Вы же говорили на такие важные темы! Прямо две матери Терезы, ни дать ни взять! Только косынок не хватает! Или, может, вы мне запретите в кафе ходить? – И снова на ее губах появилась все та же наглая, противная ухмылочка.
– Ну и сволочь же ты, Светка, – в сердцах выдохнула Черепашка. – Просто редкостная сволочь. Пойдем, Галь.