Укрощенная Элиза, стр. 16

– Теперь я вижу твою штучку, – сказал он.

– Не поняла… – прошептала она.

Он снова коснулся своими теплыми губами ее ямочки у рта.

– Моя мать всегда это так называла. У меня тоже есть одна штучка.

Прежде чем Элиза спросила, где у него эта «штучка», он снова стал ее целовать.

На какой-то момент Элиза подумала, что, может, она сошла с ума. Ведь она хотела уехать отсюда, не так ли? Она не собиралась заниматься любовью с этим грубияном и только что высказала все свои претензии.

Он сжал теперь ее груди, и она перестала думать. Ее голова просто отключилась, по крайней мере, на какое-то время.

Когда они поднимались по лестнице, Элиза ничего не могла с собой поделать – с собой и со своим желанием. Она села на кровати и смотрела, как он раздевается.

Она восхищалась его крепким мускулистым телом.

Вдруг она заметила шрам на его левом плече и еще один на бедре.

– Откуда у тебя эти шрамы? – спросила она.

Он улыбнулся и встал совершенно голый перед ней.

– Фермер – тоже опасная профессия. Однажды я напоролся на вилы, а второй раз на косу.

И он заставил ее встать, повернув к себе спиной. Медленно он расстегивал ей платье.

– Кажется, вы говорили, что не собираетесь быть моей служанкой, – сказала она лукаво и вздрогнула, когда его губы прикоснулись к ее обнаженной спине.

Платье упало на пол.

– Я лгал, – ответил Даррин, обнимая ее сзади.

Он сжал ее груди двумя руками и сильно прижал ее к себе, а потом положил на постель.

И тут же, к ее сожалению, он покинул ее, чтобы подойти к камину и подбросить угля. Вернувшись, он лег рядом с ней на постель и сказал:

– Думаю, что мы долго здесь будем. Не хочу, чтобы ты замерзла. А я тем временем тебе кое-что покажу, и ты убедишься, что мне есть чем похвастаться.

9

Элиза проснулась поздно утром, чувствуя себя полностью удовлетворенной. Она сладко потянулась. Граф Даррин спал рядом с ней, лежа на животе и повернув голову в другую сторону.

Улыбнувшись, Элиза вспомнила восхитительные моменты. Граф оказался неутомимым и страстным любовником. Она до сих пор не могла забыть выражение его серых глаз. В них полыхали такие молнии, что Элиза боялась ослепнуть и закрывала глаза.

Этот эксцентричный граф, несомненно, большой оригинал. Она могла признаться, по крайней мере, самой себе, что была несколько смущена.

Она привыкла к лондонским джентльменам, всегда корректным и вежливым. Впрочем, не то чтобы мужчины из светского общества были не такие сексуальные и требовательные Мужчины они все мужчины. Элиза об этом знала, хотя после смерти Джеймса у нее не было любовника.

Она не заводила себе любовника, потому что слишком любила своего мужа. Она даже подумать не могла об интимных отношениях с каким-нибудь другим мужчиной. Любовь еще не прошла, она продолжала жить в ее сердце. Так что она не врала Майлсу, когда говорила о муже. Джеймс тоже был страстный любовник. В этом отношении ей не на что было жаловаться.

И все-таки, даже при большом воображении, она не назвала бы это браком по любви.

Нет, они с Джеймсом просто отлично подходили друг другу. Они умело вели совместное хозяйство и старательно исполняли свои супружеские обязанности. Все родственники, глядя на них, одобрительно кивали.

В положенное время Джеймс должен был получить титул графа, а она стала бы графиней.

Конечно, у них были бы дети. И жизнь продолжалась бы спокойно и в довольстве. Так человек доволен парой старых разношенных туфель. И Элиза хорошо знала, что позволит Джеймсу завести любовницу. Более того, она думала, что после рождения наследника и сама сможет иметь любовника. И муж не будет возражать против этого. Лишь бы никто не знал. Так обычно все делали. У ее отца была любовница. Элиза видела ее в Лондоне. А уж любовницам Майлса она давно потеряла счет.

Элиза хмыкнула, вспомнив, как она мечтала о настоящей любви, когда была еще юной девушкой. Мечтала и ждала, да потом махнула рукой и вышла замуж за Джеймса Чалмерса, потому что титул и любовь не имеют ничего общего, как сразу проинструктировал ее отец. Она думала, что ей еще повезло – ведь она и в самом деле любила Джеймса. Она хоть не кривила душой. Так все и получилось: отец нашел ей мужа, а она согласилась без колебаний.

И вот теперь у нее было странное ощущение, что граф Даррин ни за что не оказался бы в подобной ситуации. И Элиза удивлялась, почему она так в этом уверена?

Собственно, ей-то какое дело? Она не собиралась выходить за него замуж. Да и вообще, уже через несколько дней она скажет ему «прощай», может быть, даже поцелует или просто улыбнется.

Конечно, ей нравится заниматься с ним любовью. Но Элиза еще не сошла с ума, чтобы на всю оставшуюся жизнь поселиться в этом ужасном доме – так далеко от Лондона и от всего того, что так дорого ей и привычно.

Осторожно она выскользнула из-под одеяла и встала с постели.

Помывшись чуть ли не ледяной водой, она вернулась на цыпочках, легла снова и прижалась к теплой спине графа Даррина.

– О Господи! – крикнул он, мгновенно проснувшись и оттолкнув ее от себя. – У тебя ноги как ледышки! Да и руки ничем не лучше.

Она хихикнула.

– Потому что вы не заботитесь о них, сэр. Можно ведь что-то сделать с этой холодной спальней, чтобы в ней было хоть чуточку потеплее. Неплохо бы постелить на пол большой ковер. Да и одеяло желательно потолще.

– У-гм. – Он встал и потянулся. – Нет холод тебе полезен. Укрепляет твое здоровье.

– Здесь вообще хоть когда-нибудь бывает тепло? – капризно спросила Элиза. – Тут знают, что такое лето?

– О да, будь уверена. Где-то в конце июня на пруду окончательно тает лед, и приблизительно в начале августа можно ненадолго снять зимнюю одежду. Потому что уже через месяц снова наступают холода.

– Ужасно, это просто ужасно, – сказала она. – Не знаю, как люди могут выдерживать такой холод.

Элиза смотрела на него настороженно. Она прижала плотнее одеяло к своему подбородку: боялась, что граф обидится на ее слова и вытащит ее из постели.

Но он только подошел к камину и подбросил еще угля. Элиза смотрела, наслаждаясь. Ей очень нравилась мужественная фигура графа – широкие плечи, узкая талия, крепкие упругие ягодицы.

Неожиданно Элиза весело расхохоталась.

Даррин повернулся и спросил:

– Увидела что-то смешное? Наверное, смеешься надо мной?

Чтобы услышать ответ, ему пришлась ждать, когда Элиза успокоится.

Наконец она показала рукой.

– О нет, в самом деле! Просто я хорошо разглядела сейчас твою «штучку» и где она расположена. Клянусь, она очаровательна. Намного лучше, чем моя! И я испытываю страстное желание ее поцеловать.

И она снова рассмеялась серебристым смехом, а граф бросился на нее, как тигр, и ее смех был прерван его жадным поцелуем.

– Конечно, я не собираюсь тебя останавливать, – прошептал он, подняв голову. – Ты можешь делать со мной все, что ты захочешь. Но если хорошенько подумать, то и на твоем теле, сладкая моя, есть такие очаровательные местечки, которые мне тоже хочется поцеловать. Я начну первый.

– А не пора ли нам уже вставать? – спросила Элиза, глядя в его глаза.

Он, облокотившись на руки, потянулся к ней губами. Элиза добавила:

– Наверное, уже очень поздно и пора позаботиться о ваших домашних животных…

Она вздохнула, заметив, с каким сладострастием его серые глаза ласкают ее груди.

– Сейчас не время, – сказал он хрипло и страстно, рассматривая ее груди. – Ведь они больше нуждаются в моей заботе.

– Тебе совсем не обязательно вставать, девочка, – сказал он позже, целуя ее в кончик носа. – Я схожу в хлев, но быстро вернусь, обещаю.

Элиза улыбнулась, глядя на него.

Он откинул одеяло, затем нахмурился.

– А это что такое? – спросил он, доставая из-под одеяла ее сорочку и теплые носки.

– Я кладу их сюда на ночь, чтобы они согрелись к утру, – объяснила Элиза. – Вы тут можете восхищаться вашим северным климатом, милорд, – добавила она, – но у меня нет ни малейшего желания надевать ледяную одежду на голое тело. Бр-р!