Интендант третьего ранга, стр. 17
6
- Передай салатик! - попросил Пищалов.
Крайнев взял чашку, стоявшую справа, поднес к глазам.
- Консервированный тунец. Не советую. Гадость!
- Это вам гадость! Нам в самый раз! - не согласился Пищалов, отбирая чашку.
В подтверждение своих слов он вывалил салат на тарелку и стал яростно поглощать. Крайнев только головой покачал:
- Инка не кормит?
- Она давно не кормит! - промычал Пищалов набитым ртом. - В прямом и переносном смысле. Третий месяц в прихожей сплю.
- Так плохо? - покачал головой Крайнев.
- Хуже не бывает! - подтвердил друг, отхлебывая из бокала. - На развод подала… - Пищалов вздохнул и потянулся к бутылке.
- Не налегай! - предостерег Крайнев. - Второй бокал. Заметят - кандидат на увольнение.
- Ну и пусть! - с бесшабашной бравадой сказал Пищалов. - На наш век банков хватит!
Крайнев вздохнул. Он потихоньку огляделся - никто не смотрел в их сторону, никто не прислушивался. Корпоратив был в разгаре. За десятком длинных столов в летнем театре, стоя, чокались, жевали и галдели сотни сотрудников центрального офиса и посланцы из отделений. Галдеж заглушала разбитная музыка: на сцене плясала в сарафане "а ля рюс" самая популярная певица псевдонародного жанра - правление российской дочки угождало вкусам немецких хозяев. Певица разогревала публику - ожидалось выступление председателя правления материнского банка, прилетевшего из Германии по случаю праздника. Народ торопливо поглощал закуски. Начнется торжественная часть - не пожуешь.
Певица отплясала оговоренное в контракте время и стала кланяться, фальшиво изображая желание петь дальше. Публика умеренно хлопала, неохотно отрываясь от стола. Певица, уверив, что впредь готова "дарить" свое искусство такой чудесной (читай - богатой!) публике, убежала. На сцену, встреченный куда более горячими аплодисментами, поднялся высокий человек в строгом костюме. Его сопровождал переводчик.
Немец заговорил, и в театре стихло, хотя речь пока лилась немецкая. Крайнев машинально воспринимал. Слова были стандартные, стертые. Председатель правления радовался десятилетию российской дочки, ее успехом на динамично развивающемся рынке, рисовал радужные перспективы…
"Взять в Германии деньги под ставку "либор", загнать в России в пять раза дороже… - сердито думал Крайнев. - Немцам такое предложи! Затопчут! Нам можно. Раньше товары возили втридорога, теперь деньги… В том и в этом случае прибыль колониальная. Маркса на вас нет!"
Он не понимал своего раздражения. Банк кормил его - Крайнев зарабатывал больше генерала. Ему совсем не следовало сердиться на кого бы то ни было. Но он злился…
Председатель на сцене закончил радоваться, и к нему подошла разряженная девица с подносом. Следом подтянулись мужчины в строгих костюмах - российское правление. На подносе лежала стопка конвертов. Зал притих. Предстояла раздача бонусов.
- Что в конвертах? - подскочила к Пищалову невесть откуда явившаяся Маша.
- Чеки! - вздохнул Пищалов.
- Кому их дадут?
- Не нам. Тем, кто к начальству ближе…
Пищалов говорил громко, Крайнев шикнул на него. Друг сделал успокаивающий жест: "Все понял, молчу!" и при этом скорчил забавную рожу. Маша прыснула, но, натолкнувшись на строгий взгляд Крайнева, притихла. Тем временем председатель на сцене начал процедуру награждения. Пищалов оказался прав: первыми конверты получили российские члены правления. Затем пошли директора департаментов. Зал жидко хлопал очередному имени. Воздух густел от всеобщей зависти. Зарплата руководителей банка в разы превышала зарплату рядового сотрудника, при этом им еще выдавали бонусы. "На войне тоже так, - подумал Крайнев. - Больше всего орденов у начальства, солдату если дадут медальку, то потребуют подвиг. Ты уцелей после подвига…"
Занятый мыслями Крайнев упустил миг, когда назвали его фамилию.
- Иди! - толкнул его Пищалов.
Крайнев поднял голову: на него смотрели сотни глаз. В них читалась затаенная ненависть - его приглашали за бонусом. Крайнев торопливо застегнул пуговицы пиджака и быстрым шагом пошел к сцене. Он недоумевал: начальник отдела внутреннего аудита не входил в круг приближенных. Кто похлопотал?
На сцене Крайнев торопливо пожал немцу руку, получил от него конверт и казенные пожелания. Российские члены правления также пожали ему руку. Один из них, самый старый, ненадолго задержал ладонь награжденного, но Крайнев не обратил на это внимания. Дежурно улыбаясь и благодаря, он с облегчением завершил процедуру и вернулся к столу.
- Покажи! - попросил Пищалов, и Крайнев молча сунул ему конверт. Друг привычным жестом вскрыл и достал сложенный втрое лист бумаги. Прочел и свистнул.
- Что там? - влезла Маша.
Пищалов молча отдал бумагу Крайневу. Тот, не веря глазам, прочел раз, другой… Правление российской дочки с радостью сообщало, что им принято решение принять господина Крайнева в число акционеров для чего выдать ему за счет банка две тысячи простых акций.
- Ты ждал? - спросил Пищалов.
Крайнев покачал головой:
- Странно…
- Мальчики, что там? - ныла Маша. Крайнев молча дал ей бумагу. - Что это означает? - спросила Маша, возвращая ее.
- Это означает, что господин Крайнев уже заработал себе пенсию, - пояснил Пищалов. - Дивиденды прошлого года составили 2,99 евро на одну простую акцию, вот и посчитай!
- Немного! - скривилась Маша, завершив вычисление.
- Другим и такого не будет! - рассердился Пищалов. - Дивиденды - ерунда. Наш банк - закрытое акционерное общество. Акционеров мало. Господин Крайнев отныне имеет право принимать участие в их собраниях, вносить предложения, замечания, истребовать любые документы по деятельности банка, включая конфиденциальные. Его могут избрать членом правления, и решать это будет не наш председатель, а общее собрание, где у немцев большинство голосов. Думаю, именно они дали акции.
- Здесь нет их! - сообщила Маша, заглядывая в конверт.
- Акции перечислены на счет в депозитарии, - сказал Крайнев, забирая конверт. - Они бездокументарные.
- С тебя причитается! - потер руки Пищалов.
Крайнев осмотрелся. Раздача бонусов закончилась, на сцене музыканты настраивали инструменты. Народ за столами торопливо жевал в предвкушении танцев. Можно уходить. Он согласно кивнул:
- В кабак?
- Ну, его! - возразил Пищалов. - Наркота да гопота… Давай, как раньше, у тебя! Заедем в магазин, затаримся полюдски…
- Мальчики, я с вами! - подскочила Маша и насупилась, встретив суровые взгляды.
- Нельзя! - сказал Пищалов, делая страшное лицо. - Двое мужчин и девушка, плюс море водки… Знаешь, что могут сделать пьяные мужики?
- Что? - заинтересовалась Маша.
- Жениться! - подмигнул Пищалов и потащил Крайнева, пока Маша не опомнилась…
Уложив пьяного друга, Крайнев прошел в кухню и набил трубку. Покуривая, он задумчиво смотрел на следы холостяцкой пирушки. Разговора не получилось. Пищалов, ушибленный семейными обломками, слушал только себя. Крайнев знал его жену, красивую и хищную провинциалку, избравшую простодушного лейтенанта на роль паровоза в красивую жизнь. Офицеры не считались завидными женихами даже в том захолустье, где им выпало служить, но отношение Инны к Пищалову резко изменилось, как только она узнала, откуда лейтенант родом. Инна работала продавцом в магазинчике близ части, здесь постоянно толклись молодые офицеры, засыпавшую смазливую девицу комплиментами и сведениями о товарищах. Поначалу Инна строила глазки Крайневу - у него в столице в большой квартире жила только бабушка, а у друга - родители. На Крайнева чары не действовали - ему продавщица не нравилась. Инна переключилась на Пищалова. Алексей, никогда ранее не пользовавшийся популярностью у женщин, обезумел от радости и женился стремительно. На свадьбе Крайнев был свидетелем жениха, на этом дружеские отношения с молодой женой друга кончились. Инна старательно отдаляла Крайнева, не без основания полагая, что тот понимает ее намерения. Крайнев не пытался мешать - глупо. Пищалов убил бы любого, кто б осмелился сказать плохо об избраннице. Прозрение пришло слишком поздно: родители Пищалова разменяли квартиру на две, ребенок и жена зарегистрированы по месту проживания мужа, любой суд будет на стороне матери. Пищалову остается вернуться к родителям и ютиться со стариками в однокомнатной квартире. Снимать жилье в столице накладно даже для банковского служащего…