Три приятеля, стр. 49
– Ни хера не понимаю. Какое фазовое состояние? А, понимаю. Так. Значит…
– Вот тебе и значит. Теперь слушай сюда. Внимательно.
– Давай.
И Леня повторил свой рассказ Ире, более подробно описав свое недоумение, когда он заметил знакомое лицо на фотографии. Потом передал содержание разговора с Лукомским. Стас хохотал так, что, вероятно, сполз с кресла под свой директорский стол.
– Значит, собирался звонить Мишке? – гудел он.
– Ага.
– Значит, хотел узнать про Швейцарию?
– Ага.
– А ты, значит, повезешь Олю к ним?
– Ага.
– И девка ничего не знает?
– Абсолютно.
– Ну ты даешь! Слушай, а там инфаркта не будет? У кого-нибудь. Смотри, сведешь эту тетю Машу в могилу.
– Думаю, нет. Надо будет только тазик. Для слез. И все.
– Ну смотри, парень, смотри.
Они еще поговорили несколько минут, и тут в номер вошла Оля с пакетами. Леня протянул ей трубку и сказал:
– Поговори со Стасом.
– Стас, – радостно воскликнула Оля, – а я совсем, совсем здорова! И мы сейчас не в клинике, а в отеле. Ага. Леня велел купить разных подарков. Сама ходила. По Банхов. Мне тоже нравится. А вчера мне Леня показал фотографии квартиры. Здорово. Спасибо. Вы все такие… добрые и… Слушаюсь, больше ни слова. Ага. Ладно. Ладно. Пока.
Оля вернула трубку и начала показывать покупки. Леня смотрел на нее, слушал ее мелодичный голос, разглядывал ее лицо, руки, фигуру. Что-то отвечал. Наконец с показом было покончено.
– Упакуешь потом, – сказал Леня, – ничего не убирай. Иди ко мне. Это все подарки?
– Все. Все, что я купила.
– Нет, не все. Есть еще что-то.
Он обнял ее, поднял и понес на постель в другую комнату.
– Сейчас мы все это лишнее снимем. А что у нас лишнее? А все. Вот все и снимем. И посмотрим, нет ли тут для меня подарочка. Есть. Вот он какой, подарочек. Сейчас я его съем.
– Ой!
– Мой подарочек. Ну-ка иди сюда.
Рассказы Лени
Оля вышла из ванной и присела на кровати рядом с Леней.
– Лень, а Лень, расскажи мне про себя.
– А что тебе хотелось бы узнать? – Леня обнял девушку и притянул ее к себе.
– Все, все, все. Каким ты был маленьким, где учился, кем работал, ну абсолютно все.
– Сразу все и не вспомнишь, и не расскажешь. Как-нибудь постепенно. А сейчас я, пожалуй, расскажу тебе один смешной случай, который произошел со мной в молодости. Еще до учебы в университете. Я получил автомобильные права и устроился работать шофером на фургоне, развозить по магазинам молочные продукты. Работал по двенадцать часов через сутки. Вот эта работа мне понравилась и запомнилась. Поскольку у меня не было водительского стажа, мне вначале придали инструктора – водителя, лишенного прав из-за пьянства. Я поездил с ним несколько дней на бортовой машине ГАЗ-51, это такой небольшой грузовик, и был выпущен в свободный полет. В первый мой выезд я должен был на этой же машине отвезти рабочих с лопатами из района, где находился гараж, через весь город в район, где размечали новую площадку для переноса этого автопарка. В кабину сел толстый маленький снабженец, а работяги с лопатами залезли в кузов. Я завел машину и поехал через ворота. В каждом гараже над воротами, немного сбоку, висит деревянный ящик с несколькими табличками, которые подсвечиваются изнутри лампочками: «Гололед», еще что-то.
Леня развел руки, чтобы показать размер этого ящика. Оля смотрела на него так внимательно, как ребенок, которому рассказывают новую сказку.
– Понимаешь, – продолжал Леня, – никому и в голову не придет прижиматься к этому краю ворот. А мне удалось. Я услышал сзади какой-то грохот, но не обратил на него ни малейшего внимания и лихо выскочил на улицу. Оказалось, что я задел кабиной этот ящик, тот свалился с грохотом, чуть не прибив работяг, подпрыгнул и вывалился из кузова. И остался лежать в воротах, а я поехал себе по заданному маршруту. Поскольку работяги были водителями, лишенными прав за пьянство, мне не хотелось ударить перед ними в грязь лицом. На спидометре было только 30 км в час. Я поднажал. По кабине начали стучать кулаками. «Стыд какой, – подумал я. – Плетусь как вошь». И еще поднажал. К этому моменту я уже проехал детскую больницу, ну, ты помнишь это место, и гнал вниз по довольно крутому спуску. Встречные машины вели себя очень странно, они почему-то съезжали на обочину. Я успел заметить белое от испуга лицо водителя маршрутного «пазика». И грохот кулаков по кабине стих. Все время движения снабженец спал. Тут он проснулся и дал указание, куда ехать. Куда-то в район мясокомбината. Я подъехал, лихо развернулся возле деревянной сторожки и встал. С кузова спрыгнули работяги с лопатами, и их тут же стало рвать. Более того, сделав какую-то работу, они отказались возвращаться на машине, бормоча что-то о том, что доберутся трамваем. Ваше дело. И я поехал в гараж. На обратном пути до меня дошло, что спидометр не работает. И что гнал я на самой полной скорости, на которую был способен этот автомобиль.
Оля звонко засмеялась. Вслед за ней стал хохотать и Леня.
– Еще, – потребовала Оля.
– Что еще?
– Еще рассказывай.
– О чем?
– О чем хочешь. – Оля застучала кулачками по его груди.
– Ну хорошо. Хочешь, расскажу тебе, как я работал таксистом?
– Конечно.
– Понимаешь, в летние каникулы, когда я учился в университете, мне необходимо было заработать деньги. И я устроился в таксопарк. Это было непросто, но я все же устроился. Как-нибудь позже расскажу, как это произошло. А сейчас вспомню какой-нибудь забавный случай.
И Леня рассказал смешную историю про воблу.
– Теплый летний день. Ожидаю клиентов на стоянке. Подходит подвыпивший мужчина средних лет и средней комплекции, в рубашке и брюках, с сеткой, в которой довольно большой газетный сверток. Садится на переднее сиденье, ставит сетку на колени и командует:
– Шеф, домой.
– А деньги у тебя есть?
– Конечно, держи.
Достает из брючного кармана трешницу. А ехать мне, как выяснилось, совсем недалеко, через мост. Набежит максимум рубль. Беру трешник, еду. Не успели отъехать от вокзала, клиент заявляет сильно пьяным голосом:
– Хорошо едешь, шеф. Держи-ка вот.
Достает другую трешницу и дает ее мне. Проехали еще немного – опять похвала и опять трешница. Пока доехали до моста, он еще пару раз меня похвалил тем же манером. Въезжаем на мост; снова похвала, но уже один рубль, с извинениями. Оказывается, деньги закончились. Но клиента это не останавливает. Он разворачивает, точнее, разрывает газетный куль в сетке. В свертке оказалась вобла, связанная, как это водится, по несколько штук. Теперь вместе с похвалой получаю связку воблы. Сверток худеет на глазах. Сворачиваем с моста – очередная похвала, последняя связка воблы и просьба завернуть во двор. Сворачиваю влево, буквально во второй или третий двор по улице. Двор полон соседей, играют детишки, женщина развешивает белье для просушки. Не успевает клиент открыть дверку, к машине подскакивает разъяренная женщина, без сомнения, жена, и, крича, размахивает руками, пытаясь через открытое окно добраться до лица своего благоверного. Мужик отбивается, пьяным голосом матерится и наконец умудряется выбраться из машины. Тут супруги входят в клинч при равнодушных взглядах соседей.
– Ах ты, сволочь, – орет жена, – на такси ездишь, а дома жрать нечего!
– Ты, сука, денег дай, за машину заплатить, – колотит ее муж.
– И не надейся, сволочь! – визжит жена.
Вмешивается полная женщина в переднике с тазом в руках. Она закончила развешивать белье и подошла к сорящейся паре.
– Ладно тебе, – обращается она к соседке, – заплати таксисту-то. Вон смотри, какой молоденький.
– Ну, сколько он вам должен? – спрашивает жена, держа обмякшего мужа за талию.
– Вот, на таксометре шестьдесят пять копеек.
– Сейчас вынесу, – говорит женщина.
Она заталкивает мужа в дверь подъезда и скрывается с ним в доме. Вскоре я получаю деньги за проезд и выезжаю задним ходом на улицу. Я заработал пачку денег и ворох воблы. И весь вечер с друзьями пил пиво с этой воблой.