Три приятеля, стр. 18
Уголок боевой славы
– Есть такой психолог Жан Пиаже. Сам я его не читал, а только слышал общую характеристику его работ. Так он будто бы утверждает, что уровень интеллекта определяется по умению адаптироваться в жизненных ситуациях.
Леня помолчал.
– Я полагал, что уровень интеллекта определяется механически: есть тест, ответил правильно на вопросы – получи свой уровень. Чем больше правильных ответов – тем выше уровень интеллекта. А адаптация? Вроде бы это из другой песни. Ну скажи, пожалуйста, какой там уровень интеллекта у лесника или зека, хорошо адаптированных в лесу или в колонии усиленного режима? Но может быть, я не прав? Смотри, возьмем гениального музыканта. Сморчок, нос вечно мокрый, шнурки развязаны, в жизни – мудак мудаком, но гений. Совсем в нашу коммунальную жизнь не адаптирован, жена его обманывает, в троллейбусе зажимают. Значит, у него самый низкий уровень интеллекта. А? Но он же гений. Хотя мне с таким неинтересно.
– Я думала, – сказала Ира, – что одухотворенный вид вызван мыслями о кулинарии. А оказывается, ты, когда готовишь, думаешь о тонких материях.
Тихое субботнее утро. Леня взбивает тертую редьку. Хорошо, что он заранее предупредил Иру, иначе ей бы пришлось искать причину этого запаха. Леня готовит и ведет с Ирой беседу. Ира слушает и думает о вчерашней встрече с мужем. Иногда Леня замолкает ненадолго и также вспоминает вчерашний визит в больницу.
Он хотел успеть застать Иру, но она уже ушла. Оля сидела перед телевизором не в халате, а в кремовом костюме с длинной юбкой. Леня удивился, как костюм изменил внешний вид девушки. Точеное лицо с нежной кожей, длинные пушистые ресницы, подчеркнутая кроем грудь.
– Ну-ка, ну-ка, покажись, – сказал он девушке.
Оля поднялась со стула и сделала полный поворот на одной ноге.
– Здорово, правда? – спросила она. – А у меня еще шляпка есть. Надеть?
– А как же! Давай я погляжу.
В шляпке Оля выглядела фотомоделью. Убедившись в произведенном эффекте, она сняла и аккуратно уложила шляпку в коробку.
– Ира ушла, а я решила еще немного посидеть в своем костюме. Не хотелось его снимать. У меня никогда не было ничего подобного. Леня, хочешь, я расскажу тебе, о чем я раньше мечтала?
– Расскажи.
– Я мечтала о деньгах. Чтобы можно было купить. И колбасу, и сметану, и сыр, и все-все-все. И особенно я мечтала о сырочках. Знаешь, есть такие творожные сырки, покрытые шоколадом?
– Конечно, знаю, – ответил Леня.
– Я иногда покупала один и ела его долго-долго. И вот я мечтала, что смогу купить их целый пакет и буду есть до отвала.
– И что? – Леню это заинтересовало.
– А в больнице как-то Ада Семеновна спросила меня, что бы мне хотелось вкусненького. Но тут весь холодильник забит разными вкусными вещами. – Оля понизила голос до шепота: – Я даже ночью потихоньку вставала и все разглядывала. Ты не сердишься?
Леня улыбнулся.
– Вот. И я попросила ее принести эти сырочки. Она купила мне четыре сырка. Я съела один, и все. Больше не хочу. И мне почему-то стало так жалко, что я заплакала. Это плохо, Леня, что я тебе все такое рассказываю?
– Напротив. Мне это очень интересно. А теперь о чем ты мечтаешь?
– Можно, я потом расскажу? – помолчав, тихо спросила Оля.
– Ну хорошо, – засмеялся Леня.
Потом они еще немного поговорили о поездке, и Леня поехал домой. А теперь, в субботу, он натирал редьку, говорил Ире про уровень интеллекта и адаптацию и вспоминал этот разговор. У Иры были свои воспоминания о вчерашнем дне. С утра она бегала по магазинам, покупала Оле разные вещи для поездки, потом заехала к портнихе и взяла сшитый костюм. Перед посещением больницы она решила заскочить домой, повидаться с мамой. И прямо у подъезда столкнулась с Виталием. Он также решил повидаться со своей тещей, которая сохраняла к нему теплые чувства. Увидев мужа, Ира подумала, что сейчас опять произойдет тягостный разговор. Обычно она не могла справиться с горечью и обидой от таких разговоров, в которых чувствовала себя абсолютно беспомощной от напористых упреков мужа. Теперь у него были некоторые реальные основания для упреков. Однако Виталий повел себя нетрадиционно. Он улыбнулся, немного наклонился к ней с высоты своего роста и ласково сказал:
– Это большая удача, что я тебя увидел. Вот ты какая стала. Еще красивее.
– Ты это чего? – выдавила Ира.
– Нет, правда, я так рад тебя видеть. С Леней намного спокойнее, чем со мной, правда?
– А ты откуда знаешь?
– Леню? Так я учился с его младшим братом. Леня пользовался уважением. Он отличный мужик. Как ты с ним?
– Не надо, Виталик, – выдавила Ира.
– Нет, правда, как? Я так ревновал тебя! Думал, увижу с кем – все, хана ему. Удавлю. – Он сжал огромные кулаки. – А узнал про тебя и Леню… Прямо заплакал. Ты сделала правильный выбор.
– Да ничего я не делала, не выбирала, так получилось…
– Во всяком случае, помни, твоя квартира тебя ждет, все твои вещи на месте, я слова тебе не скажу. – И без паузы спросил: – Ты к маме?
– Да, надо зайти.
– Заодно посмотри, я напечатал интересное фото: ты на лыжах в солнечном сосновом лесу. Помнишь, прошлой зимой?.. Ну, беги, пока. Звони, если что надо.
И он быстро ушел. В доме действительно висела новая большая фотография в роскошной рамке с широким паспарту. Это было хобби Виталика. Он не только профессионально фотографировал, но и сам делал рамки, и сам все оформлял. В их квартире стены были увешаны фотографиями, в основном Ириниными. На них она была с кем-то из друзей, с гостями, на природе; были даже черно-белые фотографии из ее детства. Отдельно висели в рамках различные грамоты, полученные супругами в школе и институте. Это место они называли уголком боевой славы.
Сейчас она сидела на кухне, слушала Леню и вспоминала. И удивительно: воспоминания не были неприятными и грустными. Просто были две жизни. Одна – ее, вторая – какая-то странная, необычная, без нехватки денег, с удивительной заботой о больной девушке, с необычным человеком, который внезапно появился и, вероятно, так же внезапно исчезнет. И у нее останется только ее собственная жизнь. Не такая плохая жизнь, между прочим. А скоро весна.
– О чем задумался мой нежный великан? – спросил Леня.
– Балдею просто, – ответила Ира.
– Тихий кайф? – спросил Леня.
– Ага.
– А если его сменить на громкий?
– Ага.
– Прямо здесь, на стуле.
– Нет, я тебя, маленького, задавлю.
Но Леня уже расстегнул ее халат, гладил плечи теплыми руками и целовал растрепанные с ночи волосы.
– Если задавишь, откачаешь. Вас же учили на военном деле как оказывать первую помощь пострадавшим.
– А…га…
– Дыхание: рот в рот и всякое другое.
– А…га…
– Вот с этого сразу и начнем, – сказал Леня.
И они начали с этого. Поэтому завтракали Ира и Леня очень поздно. Но зато с отменным аппетитом.
Разговор о муже
– Я хочу тебя кое о чем спросить. О тебе.
– Неужели у меня остались такие местечки, которые ты еще не изучил? – засмеялась Ира.
– Много, – серьезно ответил Леня.
– Тогда спрашивай.
– Расскажи, почему ты ушла от мужа? Пожалуйста.
– А!.. Ты вспомнил, как я ответила на этот вопрос Стасу?
– Да.
– Знаешь… – Ира задумалась. – До встречи с тобой я бы наговорила много всего, и все без толку. Смешала бы в кучу все претензии к Виталию, начиная от нехватки денег и до нежелания помочь мне стирать его пропотевшие майки. Упомянула бы о невнимательности ко мне, обидных для меня словах, с которыми он обращался ко мне, когда мы ходили в гости или посещали родителей. Девкам бы я еще сказала о постели, как он торопится спустить, хватает меня без нежности и всякое прочее. А теперь я думаю, что я просто вздорная кляча…
– Это не так, – перебил ее Леня, – ты очень тонкий и дорогой инструмент. Надо только уметь играть на нем.